Статья посвящена исследованию истории Тридцатилетней войны (1618–1648) на материале источника автора Михаэля Хойбеля, налогового инспектора из графства Шварцбург-Рудольштадт. В статье определено особое значение выбранного исторического источника для исследования поставленной темы, описана биография автора, раскрыты основные мотивы написания им своего труда: Михаэль Хойбель написал свое произведение специально для графа, которому было всего пятнадцать лет, в котором исторические события, пережитые на его собственном опыте или услышанные им от третьих лиц, смешались друг с другом. Кроме того, было выяснено, что для автора было важно показать своё собственное «Я» (эго) на той войне, так как он осознавал масштабность происходящих вокруг него событий.
Ключевые слова: Священная Римская империя германской нации, эго-документ, инциденты, налоги, Тридцатилетняя война.
The article is devoted to the study of the history of the Thirty Years' War (1618–1648) on the material of the source of the author Michael Heubel, a tax inspector from the county of Schwarzburg-Rudolstadt. The article defines the special significance of the chosen historical source for the study of the topic, describes the biography of the author, reveals the main motives for writing his work: Michael Heubel wrote his work specifically for the count, who was only fifteen years old, in which historical events experienced from his own experience or heard by him from third parties, mingled with each other. In addition, it was found that it was important for the author to show his own «Myself» (ego) in that war, as he was aware of the magnitude of the events taking place around him.
Keywords: Holy Roman Empire of the German nation, ego-document, incidents, taxes, the Thirty Years’ War.
Тридцатилетняя война (1618–1648) является одной из важнейших тем как в европейской, так и в немецкой историографии. По сей день не утихают споры относительно причин, хода и итогов данного события.
Несмотря на достаточную степень изученности внешней стороны конфликта, хода основных сражений и политический перипетий войны, до сих пор не изучена до конца её роль в контексте так называемой Конфессиональной эпохи. Мы мало знаем о том, какое место занимала война в эпоху общего кризиса европейской цивилизации в XVII веке.
Отдельного рассмотрения требует вопрос восприятия Тридцатилетней войны современниками происходивших событий. Для достижения поставленной цели был выбран источник за авторством Михаэля Хойбеля под названием «Записки о некоторых инцидентах (событиях), происходивших в графстве Шварцбург-Рудольштадт и его окрестностях с 1620 года» (далее в тексте статьи будет использоваться сокращенное название «Инциденты»).
Обосновать важность выбранного источника для изучения поставленной темы можно следующим образом: мы довольно много знаем об истории Тридцатилетней войны из сведений официальных источников, но крайне мало знаем о восприятии войны самим обществом, непосредственными участниками. Официальных документов недостаточно для того, чтобы изучить целую эпоху, длившуюся с 1618 по 1648 года. В этих документах никак не проявляется личностная позиция их авторов, столь необходимая для понимания мировоззрения, ценностных ориентиров поколения, пережившего Тридцатилетнюю войну.
Зная представления, ценности людей той эпохи, мы можем понять мотивацию их поведения, и объяснить причины кровопролитного тридцатилетнего конфликта.
Часто изучение истории Тридцатилетней войны ограничивается лишь перечислением военных действий, дипломатических перипетий воюющих сторон, а также скупым описанием тех печальных последствий для Священной Римской империи германской нации, что оставила после себя эта разрушительная война. Фактически мы наблюдаем изучение Тридцатилетней войны с позиции элит и того, что имеет значение именно для элит. Мы видим историю основных действующих лиц, правителей и главнокомандующих, но упускаем простых жителей империи, которые являлись такими же полноправными участниками описываемых событий. Одним из таких участников событий, происходивших в годы Тридцатилетней войны, был Михаэль Хойбель.
Основные сведения об «Инцидентах» Михаэля Хойбеля
Документ «Инциденты» Михаэля Хойбеля, сборщика налогов это набор комментариев к различным событиям, произошедшим в годы Тридцатилетней войны, который он посвятил своему господину графу Людвигу Фридриху I Шварцбург-Рудольштадтскому[1]. Автор хотел запечатлеть события, происходившие в графстве Шварцбург-Рудольштадт с 1620 по 1679 гг. и преподнести их графу и его семейству в поучительных целях[2]. При этом Хойбель извинился, что некоторые события показаны им чрезмерно тенденциозно, так как при их описании он основывался на своих собственных впечатлениях[3].
И действительно, многие изображения Хойбеля выглядят довольно субъективно, в особенности, рассказ о расположении шведского военного лагеря Густава Адольфа в Альте Весте при Цирндорфе в 1632 году. В этом месте Хойбель перестает на время писать так называемое «Княжеское зерцало» для Людвига Фридриха, а рассказывает больше о своих личных заслугах.
«Инциденты» Хойбеля также интересны тем, что в них автор вспоминает в деталях события, что произошли более чем 60 лет назад. Каждое описание того или иного события призвано отразить некий скрытый и назидательный смысл. Михаэль Хойбель пережил Тридцатилетнюю войну, одну из самых страшных войн XVII столетия, а потому считал необходимым передать свой опыт графу. Как и многие другие жители Священной Римской империи германской нации, Хойбель, будучи представителем власти, ощущал, насколько пагубной была та война для всего имперского общества, и видел войну во всех её проявлениях.
Текст «Инцидентов» существует в двух версиях, одна из которых имеет печать самого Хойбеля и хранится в Государственном архиве Тюрингии в Рудольштадте. Эта версия состоит из 374 страниц, некоторые из которых пусты и, видимо, предназначались для последующих записей. Вторая версия принадлежит прямому потомку Михаэля — Клаусу Хойбелю, который любезно предоставил эту версию в 2007 году Гансу Медику, в которой присутствуют лишь 274 страницы и именной указатель управителей Рудольштадта, включая самого Михаэля Хойбеля. Вторая версия, вероятно, принадлежит Бенедикту Ротмалеру, сыну суперинтенданта Шварцбурга Иоганну Ротмалеру, который был помолвлен с дочерью Михаэля Хойбеля. Во второй версии были исправлены многие грамматические и другие ошибки, значительно сокращены сведения о Датско-нижнесаксонской войне. Удалены были самохвальные речи Хойбеля в связи с его действиями во время эпидемии чумы 1625 года.
При этом мы видим, что многие свидетельства Хойбеля выглядят так, будто они писались значительно позже описываемых событий. Во второй версии дневника автора также много недостоверной информации, названия географических объектов, имена сильно искажены, поскольку многие неточности исправлялись впоследствии.
Биография Михаэля Хойбеля
Что касается автора, мы знаем, что он был военным комиссаром, налоговым казначеем и окружным судьей в графстве Шварцбург-Рудольштадт во время Тридцатилетней войны [2]. Михаэль Хойбель родился 14 апреля 1605 году в Зигмарсцелле близ Линдау. В 1611 году он, вместе с семьей, переехал в Штадтильм, где вскоре умерла его сестра — Анна Мария [3]. Дед его был крестьянином, имевшим хозяйство неподалеку. Неизвестно, что побудило переехать данное семейство. Возможно, это решение было вызвано желанием покинуть католическую среду Линдау и переехать в протестантский Штадтильм. Неизвестно, в какой школе он учился. Возможно, в Арнштадте или в Рудольштадте. С раннего возраста Хойбель был вхож в дело своего отца [2]. В 19 лет Хойбель был женат, по наставлению своего отца, на Барбаре фон Хессельбах, дочери капитана Георга фон Хессельбаха, благодаря чему обзавелся большими связями в Совете города [3].
Именно с того момента Михаэль Хойбель начал работать на графа Шварцбурга и, по крайней мере, уже в 1628 году проявил себя как счетовод [2]. Должностные обязанности его были довольно широки. Фактически Михаэль Хойбель был в положении управляющего местным финансовыми делами. В начале ноября 1637 года Михаэль Хойбель окончательно переехал в Рудольштадт, в резиденцию своего нового господина Людвига Гюнтера I фон Шварцбурга и занял должность военного комиссара, сопряженную с большими опасностями [2]. Выполняя эту функцию, он должен был не только заботиться о расквартировании солдат и офицеров иностранных войск, но и о предоставлении им продовольствия и сбора военных налогов. В его обязанности входило также предотвращение частых грабежей и насильственных изъятий солдатами товаров у местного населения, насколько это было возможно. Хойбель контролировал ввод и вывод войск и выступал в качестве связующего звена между местными властями и местным командиром войск или генеральным штабом.
От Хойбеля требовалось как можно быстрее реагировать на все возможные злоупотребления и наказывать мародерствующих солдат. Также Михаэль Хойбель должен был собирать военные налоги и выступать посредником между гражданами. Хойбель подчинялся оберамтманну (оберхофмайстеру) фон Кракау, который передавал Хойбелю особые задания от самого графа [2]. Из-за своей должности, предполагавшей к тому же большое количество командировок, Хойбель постоянно подвергал свою жизнь опасности. При этом, автор не мог покинуть свою должность, которую он получил с таким трудом.
В 1638 году Хойбель приобрел дом, построенный до 1512 года, на южной стороне рыночной площади Рудольштадта, предположительно один из старейших домов в городе [2]. В этой ситуации, в годы испытаний, ему становилось все труднее перемещаться между фронтами и выполнять требования имперской и шведской армий и шведского гарнизона под командованием довольно требовательного шведского командующего Гольца, расквартированного в Эрфурте. Как писал о нём Михаэль Хойбель: «Он не уважал жителей этой земли, её князей, графов и сеньоров, но также был известен разрушениями, что он нанес этой земле…»[4]
На этом неприятности Хойбеля не заканчивались. Коррумпированные военные комиссары и квартирмейстеры часто намеренно создавали для него очень затруднительные ситуации или даже несколько раз приказывали поместить Хойбеля под арест, из-под которого он мог быть освобожден только за дополнительную плату. Таким образом, профессиональная жизнь Хойбеля была неразрывно с опасностями и рисками для жизни.
При этом не стоит забывать, что требования всех противоборствующих сторон росли из года в год, особенно когда, как в случае с эрцгерцогом Леопольдом Вильгельмом, в лагере требовалось содержать большой и довольно капризный двор. Хойбель неоднократно отвечал за трудоемкую и опасную работу по доставке провианта на склад, от которого зависело пропитание солдат армий. Также именно он должен был отчитываться, почему не хватало того или иного провианта.
Кроме того, его отправляли туда, где имущество графов было разграблено или сожжено. Он должен был преследовать мародерствующих солдат и отбирать у них награбленное. В июне 1640 года Рудольштадт был сильно разграблен имперскими войсками, что Хойбель ясно отразил в своем дневнике[5]. По доносу Хойбель был выдан как вражеский разведчик имперским войскам, после чего предстал перед имперским военным судом, но, с большим трудом, избежал наказания.
Вскоре после военного трибунала он снова отправился в путь, чтобы вести переговоры со шведским генеральным комиссаром Карлом Грегерссоном Андефлихтом в Эрфурте о новых налогах. 27 августа Хойбель вел переговоры в Эрфурте от имени городов Рудольштадт, Лойтенберг, Бланкенбург, Кенигзее и Штадтильм из-за чрезмерных требований Андефлихта о налогах [2].
Шведская администрация предложила фактически покинуть город тем, кого не устраивают условия, но идти горожанам было некуда. Хойбель попытался доказать, что такой размер налогов, который требует Андефлихт, может привести к ещё большим неприятностям, т. к. из города уйдут многие деятельные и платежеспособные жители [2]. Но это не убедило Андефлихта. На сторону Андефлихта встал и «губернатор» города Эрфурт Каспар Эрмес (Рудольштадт располагался на территории Тюрингии, столицей которой был Эрфурт), назначенный в мае 1640 года [2]. Именно к нему направился с петициями пощадить своих подданных Михаэль Хойбель. За то, что Хойбелю удалось договориться о снижении налогового бремени, в 1641 году он был назначен маршалом [2].
Из-за своего частого отсутствия, Хойбель решил вступить во второй брак с Розиной Фогель [2]. Трое детей от этого брака умерли на первом году жизни [2]. Розин Фогель умерла 30 июня 1645 года, всего через 4 года после заключения брака [2]. По этой причине Хойбель женился в третий раз на Беате Регине 24 января 1647 года [2]. Она родила ему еще шестерых сыновей, двое из которых рано умерли, и трех дочерей. Из десяти его детей от первого и второго брака в 1647 году были живы только четыре дочери [2]. В этот же день родился сын от второго брака, двое сыновей умерли примерно через 7 месяцев после рождения [2]. Подобная ситуация была довольно типична для того времени, когда из-за эпидемий многие дети умирали в младенчестве.
Хойбель ещё несколько раз пытался обратиться к новой шведской администрации во главе с Иоганном Лангведелем с требованием смягчить налоговый гнет, т. к. из-за него сельская жизнь пришла в упадок. Однако и шведский гарнизон должен был за счет чего-то содержаться, несмотря на то, что местные жители не хотели платить. Так, шведский фельдмаршал Карл Густав Врангель расположил свою штаб-квартиру в Штадтильме. Остальные шведские войска располагались в Заале и перед Тюрингским лесом. Лишь чуть позже Врангель переехал в Арнштадт. Хоть Хойбель и достиг некоторого облегчения налогового бремени, уже в 1645 году переговоры снова зашли в тупик [2].
Несмотря на все неприятности, с которыми сталкивался Хойбель, после смерти графа Людвига Гюнтера I 4 ноября 1646 года, жена графа Эмилия Антония высоко оценила заслуги Михаэля Хойбеля, расширила круг его полномочий и увеличила его зарплату [2]. Таким образом, можно сказать, что власти Шварцбурга высоко оценили работу Михаэля Хойбеля. Тем временем, в ноябре 1647 года графство приняло отступающую шведскую армию и преследующие её имперско-баварские войска. Сближение обеих армий состоялось 2 ноября при Арнштадте. Именно на плечи Хойбеля была возложена обязанность обеспечить шведскую армию необходимым провиантом.
Хойбель работал военным комиссаром вплоть до конца Тридцатилетней войны. Для него война по-настоящему закончилась только после 19 августа 1650 года, когда был выведен весь шведский гарнизон из города Эрфурт. После 1650 года начинается медленное послевоенное восстановление территории графства. В это время Хойбель работал администратором налоговой службы в Рудольштадте, и выступал посредником между гражданской общиной города и правительством Рудольштадта.
Рис. 1. Фамильный герб семейства Хойбелей, присужденный Хойбелю и его потомкам от имени императора Леопольда I 18 февраля 1677 года
Однако в следующем 1665 году против Хойбеля был начат судебный процесс, инициированный Гансом Томасом фон Бозеком, утверждавшем, что Михаэль Хойбель за время всей своей службы присваивал себе деньги, вопреки клятве и долгу, делал подарки своим родным, используя свое служебное положение, занимался коррупцией [2]. За это Хойбель получил штраф в размере 116 талеров [2]. Потеряв значительную часть денег, Хойбель, чтобы хоть как-то поправить своё финансовое положение, приобрел некоторые шахты по добыче серы, квасцов и купороса, но в итоге уступил долю своим партнерам и претерпел убыток [2]. Произошло это в 1683 году. Тем не менее, в 1677 году император Леопольд I «за заслуги, за похвальные манеры, за достойные похвалы добродетели и за особую ловкость в обращении с почетными нарядами» наградил Михаэля Хойбеля фамильным гербом.
Свою должность Хойбель занимал вплоть до 1682 года. Умер автор документа всего два года спустя — в 1684 году, 5 февраля в Рудольштадте.
Анализ «Инцидентов» Михаэля Хойбеля
Свои «Инциденты» Хойбель начал с десятистраничного посвящения юному графу, ссылаясь на образ «земного странника», который «скоро закончит свой жизненный путь а, значит, должен будет сделать отчет…»[6] Посвящение закончилось извинениями Хойбеля за то, что он не завершил «инциденты» ввиду его преклонного возраста, и тем самым не выполнил своего первоначального плана: «хоть инциденты и включают в себя все события вплоть до 1679 года, тем не менее, есть некоторые обстоятельства, которые, против моей воли, помешали мне закончить эту работу»[7]. Таким образом, автор пытается оправдаться за то, что он упоминает не все важные события в своём тексте. В этом кроется его подход к отбору материала.
Начинается его рассказ с 1620 года, с краткого описания стоимости рейхсталера, «который тогда стоил два с половиной гульдена»[8]. «Такое положение сохранялось до гиперинфляции 1622 года, когда рейхсталер начал стоить 4 гульдена»[9]. Самое интересное, что Хойбель знал это, так как сам имел состояние около 3000 гульденов, которые он проиграл в Нюрнберге. И тут мы встречаем впервые утверждения, касающиеся только его собственной личности, которые были абсолютно не нужны для графа. Для своих интересов Хойбель записал подробную информацию о ценах в регионах Верхней Франконии и Тюрингии. Можно было бы предположить, что Хойбель сделал это ради чисто антикварного интереса, но при этом он показывает, что «мой господин (ради которого он и писал данный трактат) получал значительную выгоду за счёт порчи монет…»[10]
Необычно выглядит и его беглое описание происходящего в Курфюршестве Саксония: «Тогда саксонский курфюрст Иоганн Георг I, капитан нижнесаксонского имперского округа, на этом этапе войны был на стороне императора, в то время как графы Шварцбурга (которым служил Михаэль Хойбель) старались не занимать позицию какой-либо из противоборствующих сторон»[11].
При этом уже в 1623 году Хойбель сообщает о событиях, которые практически не имели никакого отношения к тому, что происходило в это время в Шварцбурге. Так, он очень подробно рассказывает о походе Тилли против Христиана Брауншвейгского, при этом лишь в двух словах упомянув горящие деревни Шварцбурга, которые он определенно мог видеть собственными глазами. В целом, записи Хойбеля довольно избирательны, многие события он сваливает в кучу. Порой автор связывает между собой абсолютно несвязанные события. Так же отстранено описывает Хойбель голод в городе Аугсбург в 1635 году: «В городе Аугсбург, где комендантом был господин Каспар Эрмес, случился великий голод, из-за которого многие ели конину, котов и собак, сотни умерли от голода»[12].
Описания многих событий Хойбеля заимствованы им из “Teatrum Europaeum”, как, например, эпизод с переговорами между Фердинандом II, Тилли, Христианом Брауншвейгским и Фридрихом Ульрихом фон Брауншвейг-Люнебургским: «Герцог Христиан Брауншвейгский получил предупреждение от императора, но не внял ему. И послал Христиан полковника в Дрезден, чтобы испросить у курфюрста Саксонии разрешения на проход через его территорию. Император попытался вновь уговорить Христиана прекратить любое сопротивление. Вскоре герцог Фридрих Ульрих, брат Христиана Брауншвейгского, пожаловался, что трубачи его, что бледнеют перед воротами Брауншвейга так, словно они находятся во вражеской стране»[13].
Сведения о битве при Штадтлоне 1623 года, в результате которой протестантская армия потерпела поражение, лишены всякого морализаторства, как это бывало у многих других авторов эго-документов того времени. Однако гораздо более важная битва при Люттер-ам-Баренберге (1626 г.) не была записана, потому что Хойбель посчитал её не слишком важной для своего графства. Упоминание командующего Эрнста фон Мансфельда — давнего знакомого графа Карла Гюнтера, а также ландграфа Морица фон Гессен-Касселя (1572–1632) превратилось для Хойбеля в анекдот: «Этот генерал, граф Эрнст фон Мансфельд, который, как говорят, был вырезан из материнской утробы одной голландской дамы, услышал как-то, что может выкупить графство за наличные деньги. Однако этого не случилось, и Мансфельд направился со своими наличными деньгами в Венецию, где, как говорят, искупался в бане со всем своим золотом»[14].
Так продолжалось до тех пор, пока автор не вернулся к описанию происходящего на родной территории и зафиксировал размещение имперских войск в Штадтильме и прилегающих деревнях: «Имперский граф фон Зерин прибыл с 4 ротами, состоящими из отборных гусар и хорватов, желая разместиться в Эрфурте…, и решили они размеситься в окрестных деревнях, в Вюллерслебене, Бёслебене и Вицлебене»[15].
Из всего этого можно сделать вывод, что восприятие происходивших событий Хойбеля было очень прагматичным. Описывая случаи военного насилия, он ни разу не говорил об этом с эмоциональной окраской как живой наблюдатель: «Улицы в это время были крайне небезопасны, многие лошади были не привязаны, много денег отбиралось…» Военные, мирные жители предстают в его рассказе не как эмоционально заряженные частицы, а лишь как действующие лица реальности: «В мае 1623 года выступил имперский генерал Тилли против герцога Христиана Брауншвейгского, епископа Хальберштадта. И когда узнал герцог, что вышел Тилли против него со своей армией в поле, то провел смотр всей своей кавалерии и пехоты и насчитал 500 лошадей в своем войске, 500 лошадей в войске графа Штирума, 1000 лошадей у герцога Фридриха Саксен-Альтенбургского, 500 лошадей у герцога Вильгельма Саксен-Веймарского, 1000 лошадей у графа Изенбурга, 1000 лошадей под началом молодого графа Турна»[16].
Другой пример: «Генерал Валленштейн требует от города Галле 7500 талеров в неделю, генерал Валленштейн полностью разорил людей администратора Магдебурга, что селились то тут, то там в окрестных деревнях, и были безоружны и совершенно не боеспособны, герцог Кристиан Брауншвейгский атаковал полк под командованием полковника Нерсена, и поджег местные деревни»[17]. «11 апреля 1635 года полковник фон Шлейниц из Шлайца прибыл в Заальфельд и разместил в городе своё войско, которое сразу же затребовало много денег от местных жителей»[18].
О случаях крестьянской самозащиты (крестьяне были самой незащищенной группой населения, больше всех пострадавшей от действий армий) Михаэль Хойбель упоминает крайне скупо и небрежно, потому что, очевидно, для него этот момент не играл существенной роли.
Точно так же Михаэль Хойбель упомянул, что простые жители Шварцбурга были не только жертвами войны, но и активными участниками восстаний, таких как в Аллендорфе: «12 февраля 1627 года прибыла 3-я рота имперских люнебургских солдат во главе с ротмистром Блеттенбергом в город Ильм. 14-недельное их расквартирование в Ильме стоило городу 22823 талеров, что привело к восстанию в Аллендорфе, доставившему очень много неудобств моему милостивому господину»[19]. Он рассказывает о том, как крестьяне убили «нескольких довольно плохих солдат»[20] герцога Георга фон Брауншвейг-Люнебургского.
При этом Хойбель очень мало говорит о насилии со стороны солдат: «И направился Леопольд в Хемде и привез с собой туда много награбленного зерна, украденного скота, движимое имущество горожан, а также двух похищенных бургомистров и двух горожан из города Эрфурт»[21]. Другой пример: «7 сентября 1633 года имперскими войсками был разграблен город Заальфельд. 26 сентября вновь вторглись имперские войска в Заальфельд, застрелили одного горожанина и снова разграбили город»[22].
Как уже говорилось выше, Михаэль Хойбель проявил довольно большую заботу о больных чумой в 1625 году в Штадтильме. Также он оценил в своём трактате солидарность между здоровыми горожанами и инфицированными: «К ноябрю 1625 умерло 603 человека, и тогда были осуществлены благоприятные договоренности между инфицированными и здоровыми как в церкви, так и на улицах, и в других домах»[23].
С большой радостью Хойбель упоминает о том, что, несмотря на эпидемию чумы, в городе соблюдались обряды захоронения умерших. Особенно нахваливал автор пастора Метцольда, хотя тот всего лишь исполнял свой пасторский долг по отпеванию ушедших в мир иной: «Магистр Бенджамин Метцольд не оставил ни одного больного чумой, даже среди тех, кто не значился в списках, ведь сам Метцольд был заражен знанием, поэтому Бог заботился о его доме и всех его близких…»[24] Этот эпизод казался ему важным не только потому, что ему приходилось самому сопровождать Метцольда к больным, но и потому, что были случаи, например, в соседней общине Кумбах, где местный пастор отказывался посещать людей, страдающих чумой, и хоронить умерших, аргументируя это тем, что было бы лучше назначить проповедников из-за границы, что также было широко распространено в других странах.
По случаю произошедшей эпидемии чумы Хойбель упомянул, что имперские войска не стали рисковать и организовывать в районе Штадтильма свои военные поселения: «И прибыл граф фон Зерин, желая расквартироваться в городе Эрфурт, но после того, как мы (жители Эрфурта) сказали его людям, что всего за несколько месяцев в городе умерло 600 человек, войска Зерина покинули город и решили разместиться в окрестных селах…»[25] В тоже время, был и неприятный момент, связанный с тем, что значительная часть горожан умерла от чумы, а, следовательно, большая часть налогового бремени падала на оставшихся выживших.
Таким образом, мы можем с полной уверенностью сказать, что «инциденты» Хойбеля были написаны специально для графа, которому было всего пятнадцать лет, в котором исторические события, пережитые на собственном опыте или услышанные им от третьих лиц, смешались друг с другом. Автор не пытался записывать события, желая зафиксировать собственные переживания, не пытался скрупулезно перечислять все известные факты, следуя хроникальной традиции. Но, при этом, сила Хойбеля как автора заключалась в ярком, субъективном представлении его «Я» на той войне, особенно в период с 1631 по 1640 год. Содержание соответствующих разделов стало более красочным, его стиль анекдотичен, слова действующих лиц он цитирует прямой речью, чтобы передать атмосферу соответствующей ситуации. Однако некоторые вещи в его записях выглядят довольно сомнительными, не поддающимися проверке или, просто, выдуманными. Возможно, «странности» были бы более подходящими для названия, чем «происшествия» (инциденты).
Литература:
- Heubel, M. Anmerkungen einiger in den gräfl. Schwarzburg-Rudolstädtischen und umliegenden Landen von 1620 an sich ereigneten Begebenheiten. URL: MDSZ (uni-jena.de) (дата обращения: 25.02.2022).
- Mitteldeutsche Selbstzeugnisse der Zeit des Dreißigjährigen Krieges (MDSZ). Электронный ресурс: http://www.mdsz.thulb.uni-jena.de/sz/index.php (дата обращения: 18.08.2021).
[1] Thüringisches Staatsarchiv Rudolstadt (im Folgenden ThStA Rudolstadt) Hessesche Collectaneen Nr. A VIII 1 c Nr. 2: "Erster Theil der sogenanden HEUBEL, Begebenheiten, welche von anno 1620. bis anno 1679. von mir der Zeit Landtrichtern und Steuer Cassa Verwaltern mit Fleiß colligiret und unterthänig übergeben worden den 15. Oktober anno 1682".
[2] Ebd. – S. 1: “Man findet viel ruhmwürdige Begebenheiten, welche den Menschen mit einen irdischen Wandersman, dessen vergängliches Leben aber mit einer gewissen Reise sehr schöne und nachdenklichen vergleichen, dann gleich wie einen Reisenden unterweges öfter mehr Unglück alß Glück, mehr Furcht als Freude, mehr Feinde als Freunde, ja mehr trüb- als hell Wetter zue Handen stößet. … Auch hochgebohrner Gnädiger Graf
und Herr p.,
obwohl diese so genande Begebenheiten bis anno 1679 inclusive zue continuiren und uf Euer Hochgräfliche Gnaden p, dem höchsten Gott sei Lob und Dank gesaget, gewünscht erlebten Geburtstag, deren noch viel zue erleben ich herzlichen unterthänig wünsche und Gott anrufen thue, zue unterthäniger Übergeben fertig zue haben mir gänzlich vorgenommen, so haben jedoch einige Angelegenheiten mich wider Willen darvon abgehalten. Zuedem bin ich auch in diese Gedanken kommen, ob Euer Hochgräfliche Gnaden diese einfältige, jedoch wahrhafte Begebenheiten und noch ein mehrers, so unter der Feder, mit göttlichem gnädigen Beystandt bald gefertiget werden kann, in Gnaden, wie ich unterthänig bitten thue, aufnehmen würden, solche letztern gehofften Falls, wollte auch was noch an wenigen unbeschriebenen Blättern notables beyzubringen, auch nachsetzen und unterthänig übergeben. Signatum den 15. Oktober 1682“.
[3] Ebd. – S. 11-12: „Auch hochgebohrner Gnädiger Graf und Herr p., obwohl diese so genande Begebenheiten bis anno 1679 inclusive[a] zue continuiren und uf Euer Hochgräfliche Gnaden p, dem höchsten Gott sei Lob und Dank gesaget, gewünscht erlebten Geburtstag[1], deren noch viel zue erleben ich herzlichen unterthänig wünsche und Gott anrufen thue, zue unterthäniger Übergeben fertig zue haben mir gänzlich vorgenommen, so haben jedoch einige Angelegenheiten mich wider Willen darvon abgehalten. Zuedem bin ich auch in diese Gedanken kommen, ob Euer Hochgräfliche Gnaden diese einfältige, jedoch wahrhafte Begebenheiten und noch ein mehrers, so unter der Feder, mit göttlichem gnädigen Beystandt bald gefertiget werden kann, in Gnaden, wie ich unterthänig bitten thue, aufnehmen würden, solche letztern gehofften Falls, wollte auch was noch an wenigen unbeschriebenen Blättern notables beyzubringen, auch nachsetzen und unterthänig übergeben. Signatum[a] den 15. Oktober 1682“.
[4] Ebd. – S. 163: "Fürsten, Grafen und Herrn nicht respectiret, dero Landt und Leuthen, wie noch leyder ! vielen bekandt, ruiniret".
[5] Thüringisches Staatsarchiv Rudolstadt (im Folgenden ThStA Rudolstadt) Hessesche Collectaneen Nr. A VIII 1 c Nr. 2: "Erster Theil der sogenanden HEUBEL, Begebenheiten, welche von anno 1620. bis anno 1679. von mir der Zeit Landtrichtern und Steuer Cassa Verwaltern mit Fleiß colligiret und unterthänig übergeben worden den 15. Oktober anno 1682": „Nach diesem musste [ich] mit Herrn Oberambtmann nacher Leutenberg, allwo das Schloss, Stadt und Forberge geplindert worden. Nach verrichteter Sach reiseten wier wieder zurück. Wie wier Schwartza ersehen, stunde es in Feuer. Als wier nahe an die Brücke wahren, kahm Herr Graf von Balfi, Croaten Obrister, von seinen Quartier Preilip [ Oberpreilipp oder Unterpreilipp] geronnen. Deme redete Herr Oberambtmann ahn, sagende, gnädiger Herr und Obrister, was soll das seyn, wenn man den armen Leuthen auch die Häuser über den Köpfen abbrennet und Nieman[d] da ist, der löschen will. Herr Obristen siehet uf der Brücken etzliche Croaten, so dem Feuer zuesehen, stehen, hieb mit dem Sebel unter sie nein, also dass einer darvon niederfiel, commandirte sie zue leschen. Da hat man laufen und leschen gesehen. Darmit wahr die Mühle, auch welche Häuser, und das Feyer nicht uf die andere Seite kahm, errettet. Man kunte aber nicht erfahren, wie und wo das Feyer auskommen. Herr Obriste kahm wieder zue uns, sagente, Ihr Herrn, es ist mir leidt, dass solcher Schade, darzu abwesend beyder Herrn Obristen [ Peter von Losy, Nicola Rajkovič], geschehen. Die Herrn haben gesehen, wie ich zue leschen einen Ernst gebraucht, bitte bey dem Herrn Grafen mich bestes zue befehlen, ich werde deselben guter Nachtbar seyn. Herr Oberambtmann bedankte sich und recommendirte Meines gnädigen Herrn Unterthanen“.
[6] Thüringisches Staatsarchiv Rudolstadt (im Folgenden ThStA Rudolstadt) Hessesche Collectaneen Nr. A VIII 1 c Nr. 2: "Erster Theil der sogenanden HEUBEL, Begebenheiten, welche von anno 1620. bis anno 1679. von mir der Zeit Landtrichtern und Steuer Cassa Verwaltern mit Fleiß colligiret und unterthänig übergeben worden den 15. Oktober anno 1682": „Man findet viel ruhmwürdige Begebenheiten, welche den Menschen mit einen irdischen Wandersman, dessen vergängliches Leben aber mit einer gewissen Reise sehr schöne und nachdenklichen vergleichen, dann gleich wie einen Reisenden unterweges öfter mehr Unglück alß Glück, mehr Furcht als Freude, mehr Feinde als Freunde, ja mehr trüb- als hell Wetter zue Handen stößet.
Also hat auch ebenfalls der Mensch in seinem Lebenslauf mehr Missfälle und Klagen als Ergötzlichkeit zu gewarten...“
[7] Ebd. – S. 11: „obwohl diese so genande Begebenheiten bis anno 1679 inclusive zue continuiren und uf Euer Hochgräfliche Gnaden p, dem höchsten Gott sei Lob und Dank gesaget, gewünscht erlebten Geburtstag, deren noch viel zue erleben ich herzlichen unterthänig wünsche und Gott anrufen thue, zue unterthäniger Übergeben fertig zue haben mir gänzlich vorgenommen, so haben jedoch einige Angelegenheiten mich wider Willen darvon abgehalten. Zuedem bin ich auch in diese Gedanken kommen, ob Euer Hochgräfliche Gnaden diese einfältige, jedoch wahrhafte Begebenheiten und noch ein mehrers, so unter der Feder, mit göttlichem gnädigen Beystandt bald gefertiget werden kann, in Gnaden, wie ich unterthänig bitten thue, aufnehmen würden, solche letztern gehofften Falls, wollte auch was noch an wenigen unbeschriebenen Blättern notables beyzubringen, auch nachsetzen und unterthänig übergeben. Signatum den 15. Oktober 1682“.
[8] Ebd. – S. 15: „Anno 1620 hat der Reichsthlr gegolten 2 ½ fl. (1 Gulden = 15 Batzen = 60 Kreuzer = 240 Pfennige)…“
[9] Ebd. – S. 19: „Nachdem es ein Ende genommen und besage des Churfürstlich Sächsischen Müntz Mandats der Reichs thlr: wieder uf 24 gute Groschen gesetzt, der Pletzer Gulden aber uf 1 gr., der Groschen uf 1 d. geringert worden wahr, eher guth Geldt und Müntze“.
[10] Ebd. – S. 17: „Landesherr Albrecht Günther Gewinn aus der Münzverschlechterung zu schlagen versuchte“.
[11] Ebd. – S. 23: „Johann Georg I. von Sachsen, Kreisobrist des Obersächsischen Kreises, stand in dieser Phase dieses Krieges auf der kaiserlichen Seite, während die Schwarzburger Grafen sich neutral gaben, aber der protestantischen Seite zuneigten“.
[12] Ebd. – S. 138: „Ist die Stadt Außpurg, in welcher der Herr Obriste Caspar Ermeß Commendant gewesen, wegen großer Hungersnoth, in welcher Pferdefleisch, Hunde und Katzen gegessen worden und viel 100 Menschen Hungers gestorben“.
[13] Ebd. – S. 23-27: "der Herzog Christian von Braunschweig wird vom Keyßer gewarnet, und auch perdoniret, nimt es aber nicht an. Er schicket einen Obristen nach dresten [Dresden] und bittet den Churfürsten um einen durchmarch und pas durch Ihr land, wird aber abgeschlagen. Ihm wird nochmahls Keyßerl. Perdon angebothen, Er schlägt ihn wieder aber wegen schwerer Contition. Herzog Friderich Ulrich sein H. Bruder beschwert sich über den Trumpeter, welcher vor dem Thor zu Braunschweig geblaßen, als in Feindes Lande, Er entschuldigt sich, er hätte mit seines Herrn Bruders Sohn nichts zu thun, welchen Herzog Christian selber entschuldiget. Sucht hülfe bey dem König in Dennemarck".
[14] Ebd. – S. 34: „Dieser General Graf Ernst von Mansfeldt, welcher aus seiner Mutterleib von einer holländischen Damen geschnitten sein soll, mag sich haben vernehmen lassen, dass er die Grafschaft Mansfeldt, wann er die mit Bahrschaft bekommen könte, mit bahren Gelde einzulösen [gedenke], so aber unterblieben, und er in Manglung Perdon nacher Venedig und mit dem Gelde zue bathen gangen sein soll“.
[15] Ebd. – S. 46: „Der keyserliche Graf von Serin kahm mit 4 Compagnien, in 600 stark Husaren und Croaten,[diese] begehrten in der Stadt Illmen Quartier. Nachdem wir aber seinen Leuthen den Zuestandt, dass in wenigen Monathen über 600 Menschen gestorben, ging gedachter Herr Graf mit seinem Völkern in aller Eyl hinter der Stadt hien uf Wüllersleben, Bösleben und Witzleben, hielten guth Regiment und marchirten des andern Tags in die Erffurther Dörfer“.
[16] Ebd. – S. 22: „Im Mai zog der keyserliche General Graf Tilli zue Felde wider Hertzog Christian von Braunschweig, Bischof zue Halberstadt. Als nun Hertzog Christian vernommen, dass Graf Tilli mit der keyserlichen Arme[e] zue Feldt gezogen, hat er in Eyl unter seinem Volk zue Roß und Fueß Musterung gehalten, nemblich
500 Pferde zue seinen Truppen
500 Pferde unterm Grafen von Stirumb
1000 Pferde unter Hertzog Friederichen von Sachsen Altenburg
500 Pferde, unterm Hertzogen [Wilhelm] von Sachsen Weymar
1000 Pferde unterm Grafen von Isenburg
1000 Pferde unter dem jungen Grafen vonThurn…“
[17] Ebd. – S. 47: „Der Stadt Halle wird von General Wallenstein wöchendlich 7500 thlr abgefordert, und hat der General Wallenstein des Herrn Administratoris zue Magdeburg geworbenes Volk, so hien und her in Dörfern logirt und ungemustert gewesen, gäntzlich ruiniret. Hertzog Christian von Braunschweig überfallet ein Tillisch Regiment von Obristen Nersen bey den Dorf Boldern und hat unterschiedene Dörfer in Brand stecken lassen“.
[18] Ebd. – S. 134: „Den 11. April kahm der Obriste von Schleinitz von Schlaitz herein uf Saalfeldt und logirte die Völker daselbsten und in die Grafschaft Schwartzburg ein, denen musste man auch viel Geldt geben“.
[19] Ebd. – S. 49: „Den 12. Februar kamen die keyserlich lüneburgischen Völker mit 3 Compagnien, als Herr Rittmeister Blettenberg in Stadt Illmen, Herr Rittmeister Philip Daniel[beim] Vogt zue Seebergen, und Herr Rittmeister Jost von Wangenheim zue Ober Illmen zue logiren, und hat diese 14 wöchentliche Einquartierung in die 22823 thlr: an baren Gelde gekostet, auch der Aufstandt in Ambte Schwartzburg zue Allendorf Meinen Gnädigen Herrn p große Ungelegenheit verursachet“.
[20] Ebd. – S. 49: "etliche schlimme Soldaten…"
[21] Ebd. – S. 183: „Am Thor kahm gedachter Leipoldt zue mir und war bis auf das Hembde ausgezogen, und hatten die Plinderer viel Viehe und Getreyde, auch Mobilien der Bürgerschaft ab[genommen], auch 2 Bürgermeister, dem Herrn Cantor Cramern und 2 Bürger uf die Burg nacher Erffurth bringen lassen“.
[22] Ebd. – S. 111: „Den 7. September ist Stadt Saalfeldt von dem Keyserlichen geplindert worden. Den 26 . September ist wiedermahl des keyserlichen General Lamboyen und ein Hatzfeldisch Regiment in Saalfeldt eingefallen, einen Bürger erschossen und zue plindern angefangen“.
[23] Ebd. – S. 44: „In [der] Zeit bis November sind 603. Menschen gestorben und ist guthe Anstalt zwischen Inficirten und Gesunden sowohl in der Kirchen als auf den Gassen und Häusern gemacht worden“.
[24] Ebd. – S. 44: „Es hat Herr Magister Benjamin Metzoldt Zeit währender Infektion mit Wissen keinen Kranken, sogar auch ohngebeten, unbesuchet und ungetröstet gelassen, Gott auch sein Haus und alle die lieben Seinigen gnädig behütet“.
[25] Ebd. – S. 46: „Der keyserliche Graf von Serin kahm mit 4 Compagnien, in 600 stark Husaren und Croaten,[diese] begehrten in der Stadt Illmen Quartier. Nachdem wir aber seinen Leuthen den Zuestandt, dass in wenigen Monathen über 600 Menschen gestorben, ging gedachter Herr Graf mit seinem Völkern in aller Eyl hinter der Stadt hien uf Wüllersleben, Bösleben und Witzleben, hielten guth Regiment und marchirten des andern Tags in die Erffurther Dörfer“.
