Данная статья посвящена изучению корпоративного договора как правовой конструкции и анализу основных его моделей. Рассматриваются особенности корпоративного договора как правового средства управления компанией в странах континентального и англо-американского права.
Ключевые слова: корпоративный договор, корпоративное соглашение, континентально-европейская модель, англо-американская модель, корпоративное право
В отличие от зарубежных государств, институт корпоративного договора в нашей стране существует всего несколько лет и полностью заимствован из зарубежной практики. В нашей стране этот договор существует с 2009 года.
Активное развитие деловых отношений в последние годы сопровождается появлением новых правовых институтов, ранее неизвестных отечественному законодательству [8, с.79]. В процессе реформирования гражданского законодательства Российской Федерации произошло существенное обновление норм, регулирующих деловые отношения. В частности, понятие корпоративного договора (ст. 67.2 ГК РФ) [1].
Данной новелле предшествовали внесенные в 2008–2009 гг. изменения в законы о юридических лицах, которые позволили участникам обществ с ограниченной ответственностью заключать договоры об осуществлении прав участников общества (ст. 8 Федеральный закон от 08.02.1998 N 14-ФЗ (ред. от 02.07.2021, с изм. 25.02.2022) «Об обществах с ограниченной ответственностью» [3]), а акционерам — акционерные соглашения (ст. 32.1 Федеральный закон от 26.12.1995 N 208-ФЗ (ред. от 25.02.2022) «Об акционерных обществах» [4]).
История появления института корпоративного права относят к 1990-м годам. Инвестиционные компании стали активно использовать данные конструкции. Первыми юристами, осознавшими эту необходимость, были специалисты в области корпоративного права с использованием иностранных инвестиций [9, c. 103].
В соответствии со ст. 67.2.ГК РФ, корпоративный договор — это соглашение между участниками общества об осуществлении ими своих корпоративных прав, в соответствии с которым они обязуются осуществлять эти права определенным образом или воздерживаться от их осуществления, в том числе голосовать определенным образом на общем собрании участников общества, принимать иные меры по управлению обществом, покупать или продавать доли в его уставном капитале (акции) по определенной цене или при определенных обстоятельствах либо до наступления при определенных обстоятельствах воздержаться от продажи акций (долей) [1].
В 2008–2009 годах началась подготовительная работа по реформированию гражданского законодательства, в том числе в части Института соглашений участников хозяйственных обществ. В таких программных документах, как Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации, проект Концепции развития законодательства о юридических лицах, в качестве приемлемой рассматривалась континентально-европейская модель единого гражданско-правового регулирования соглашения участников хозяйственных обществ о голосовании (stimmbindungsvertrag, voting agreement) и соглашения об ограничении права распоряжения акциями (poolverträge, pooling agreements). Англо-американская модель shareholders agreement, соглашения о порядке корпоративного управления, была отвергнута как противоречащая природе юридического лица [7, c.57].
Однако континентально-европейская модель претерпела значительные изменения в ходе публичного обсуждения, а также после прохождения законодательного процесса. В результате Федеральный закон «О внесении изменений в главу 4 первого Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законов Российской Федерации» от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ [2], ГК РФ был дополнен абз. 2 п.1 ст. 66, ст. 66.3 и, наконец, ст. 67.2 «Корпоративные договоры», в которой изложены общее регулирование акционерных соглашений и договоров для осуществления прав участников.
Систематическое изучение вышеприведенных статей позволяет сделать вывод, о существенном расширении нормами абз.2 п. 1 ст. 66 и ст. 66.3 ГК РФ по вопросу о корпоративных договоров, заключенных участниками непубличных коммерческих предприятий в соответствии со ст. 67.2 Гражданского кодекса РФ, сближая узаконенную в ст. 67.2 ГК РФ от континентально-европейскую модели к англо-американской модели.
Таким образом, в настоящее время корпоративные договоры во российской правовой системе имеют двойную норму гражданского права. Во-первых, корпоративные договоры, заключенные всеми участниками непубличных коммерческих предприятий, могут быть признаны вспомогательными учредительными документами с соответствующими спецификой правового регулирования. Во-вторых, корпоративные договоры, заключаемые участниками публичных хозяйственных обществ, признаются обязательными соглашениями, которые не могут регулировать вопросы, подлежащие диспозитивному разрешению в уставе общества, изменять сферу и содержание юридического статуса его участников.
Корпоративные соглашения играют различную роль и имеют различное содержание в континентально-европейском и англо-американском корпоративном праве. В западноевропейских правовых системах соглашения между участниками торговых и других обществ традиционно определяли как статус их участников, так и статус таких корпораций (неправосубъектных в гражданском смысле). В последние годы судебная практика признала за участниками акционерных обществ (в основном в их классической форме акционерных обществ) право изменять статус участников акционерных обществ, хотя и весьма ограниченном объеме и не без колебаний в виде права заключать договоры, определяющего совместное голосование.
Иногда эти соглашения, направленные на достижение общей цели, признаются разновидностями простого товарищества (товарищества гражданского права) и даже напрямую называются соглашениями о синдикате (что особенно характерно для австрийского корпоративного права). Эта точка зрения долгое время доминировала в западноевропейской доктрине и только в последние двадцать лет стала подвергаться сомнению, поскольку соглашения об обязательстве голосовать заключаются не для достижения общей экономической цели, а для обеспечения взаимного влияния на деятельность корпорации [5, стр. 64].
Поэтому в настоящее время их чаще называют «договорами, обязывающими право голоса», или «договорами, обязывающие акционеров», то есть договорами об осуществлении прав акционеров, которые в основном или даже исключительно касаются права голоса. Во французском корпоративном праве такие соглашения в принципе могут применяться только к голосованию акционеров и только на конкретном собрании (а не в течение периода) и подлежат другим серьезным ограничениям.
Обязательный и некорпоративный характер таких соглашений общепризнан в континентальном европейском праве. Из этого вытекает его обязательство только для их сторон, но не для корпорации в целом. Иными словами, в случае нарушения договора одной стороной на нее может быть возложена договорная ответственность в виде обязательства возместить другим участникам убытки или уплатить заранее согласованную неустойку, но в результате его голос и решения, принятые корпорацией, остаются в силе и не могут быть оспорены по этому основанию.
В целом возможность участия в таких договорах третьих лиц, не являющихся участниками общества, также не признается, так как только последние определяют цели ее деятельности, закрепляют их в уставах и определяют их судьбу, а значит, только они имеют право на участие в формировании воли корпорации (тем более, что третьи лица, преобладая в голосах участников, могут иметь возможность влиять на решения корпорации, риск и последствия которых будут нести не они, а участники корпорации) [6, с. 83]. Негативное отношение к участию третьих лиц в корпоративных договорах объясняется также тем, что на них не распространяются традиционные корпоративные обязательства действовать добросовестно и на благо общества в целом (иногда именуемые фидуциарными обязательствами).
В англо-американском корпоративном праве корпоративные договоры имеют гораздо большее значение, чем в западноевропейском праве, поскольку сегодня во многих случаях они выступают внутренними документами закрытых компаний, которые могут даже отменять или изменять нормы их устава.
Дело в том, что американское корпоративное законодательство традиционно было ориентировано на регламентацию статуса публичных корпораций и до 60-х годов прошлого века практически не содержало специальных норм, посвященных закрытым корпорациям. Теперь в корпоративном праве примерно половины штатов появилась развернутая регламентация статуса закрытых корпораций, значительно смягчающая его в сравнении со статусом публичных корпораций и в некоторых отношениях даже приближающая его к статусу партнерств, а Модернизированный модельный закон о корпорациях (RMBCA) получил посвященное им специальное приложение(Model Statutory Close Corporation Supplement, MSCCS). Параграфом 22MSCCS закреплена возможность полной замены внутренних правил закрытой корпорации заключенным ее участниками корпоративным соглашением.
В то же время англо-американское корпоративное право не предусматривает безусловной конфиденциальности содержания корпоративных договоров. Наоборот, условия таких договоров, заключаемых участниками публичных компаний, в большинстве своем доступны третьим лицам, поскольку подлежат регистрации в реестре компаний (по английскому праву это требование распространяется практически на все публичные компании). В отечественной литературе при анализе корпоративных договоров в зарубежном законодательстве наблюдается даже «тенденция к расширению гласности» таких договоров [3, с. 64].
Итак, отечественная модель корпоративного договора сегодня представляет собой крайне неудачное сочетание континентально-европейского и англо-саксонского подходов: с одной стороны, ГК РФ определяет корпоративный договор как соглашение о порядке осуществления корпоративных прав, с другой стороны, позволяет при определенных условиях приобрести де-факто статус субсидиарного устава внутреннего документа непубличного хозяйственного общества; корпоративный договор, заключаемый всеми участниками хозяйственного общества, имеет существенную специфику: при известных обстоятельствах он может затрагивать права и интересы как самого общества, так и третьих лиц, вступающих с ним в правоотношения (порождать «корпоративный эффект»); наконец, любой корпоративный договор в России имеет для его участников приоритет перед уставом юридического лица и иными сделками, совершенными сторонами.
Литература:
- Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 25.02.2022)
- Федеральный закон от 05.05.2014 № 99-ФЗ (ред. от 03.07.2016) «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации»
- Федеральный закон от 08.02.1998 N 14-ФЗ (ред. от 02.07.2021, с изм. 25.02.2022) «Об обществах с ограниченной ответственностью»
- Федеральный закон от 26.12.1995 N 208-ФЗ (ред. от 25.02.2022) «Об акционерных обществах»
- Федоров С. И. Правовое регулирование корпоративных договоров и модернизация гражданского права России // Вестник гражданского права. 2013. № 1. С. 64.
- Варюшин М. С. Гражданско-правовое регулирование корпоративных договоров: сравнительный анализ [Электронный ресурс]: дис. … канд. юрид. 77 наук / М. С. Варюшин. — М., 2015. — 202 с. — Электрон. версия печат. публ. — Доступ из «Электронная библиотека: Диссертации».
- Бородкин В. Г. Предмет и содержание корпоративного договора в России и иностранных правопорядках [Электронный ресурс] // Право и экономика. — 2014. — № 2. –C.57 — Электрон. версия печат. публ. — Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
- Григорьева А. Г. Проблемы правового регулирования дистрибьюторского договора // Теория и практика общественного развития. 2015. № 4. С. 79.
- Алексеенко В. И. Проблема развития института корпоративного договора в России // Актуальные исследования. 2020. № 11 (14). С. 103–105.
