Ходом истории привычная цельность патриархального миропорядка нарушается усложнением психологии человека, развитием личности, новых потребностей. Именно эти процессы выразило творчество Л. Н. Толстого, перевернув жизнь России своей эпохи. Ситуации и сюжетные линии романа демонстрируют недостаточность простоты и цельности привычного героям мира.
Ключевые слова: мир, человек, творчество, роман, Россия, Толстой.
Роман называется «Война и мир», и мир здесь — образ многих смыслов. Русское слово «мир» богато значениями. По правилам орфографии времён Толстого два основных значения отличались написанием: миръ в значении «весь свет», «все люди» и т. п. И заглавие печаталось тогда как «Война и миръ». Но в тексте, наряду с этим, встречается изобилие других значений, объединённых старой орфографией в слове «мiр»[1]. У Толстого жизнь в миру — это все связи человеческих жизней, в мирное время всего мира.
Мы видим, как трактуется в книге слово «мир»: в миру, в мире (во всём мире) и миром каждая из этих форм в тексте значима, каждое из слов несёт целый пласт смыслов. «Миром, все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединённые братскою любовью — будем молиться», — думала Наташа в первые дни войны, когда слышала в церкви слова «миром господу помолимся». Новое содержание термина «миром» раскрывается в бородинских впечатлениях Пьера Безухова (его сон в Можайске), где слово «мир» означает отсутствие страха смерти.
Сами внутренние силы толстовского творчества явились выражением перемен, прежде всего — всеобъемлющий авторский анализ, так поражающий современников, его знаменитая, мастерская «диалектика души», интенсивность переживаний и самопознания героев. От собственной творческой личности автора это перешло к героям романа настолько, что после выхода эпопеи в свет, Толстого упрекали в несоответствии психологии персонажей изображаемой эпохе, в психологических анахронизмах. Критикой было замечено, например, что невозможно себе представить Князя Андрея или Пьера не читающими Достоевского или Тургенева, не знающими ни Онегина, Ни Печорина, не знакомыми с трудами Гоголя или Шопенгауэра, — как всё это уже знал сам Толстой, когда придумывал своих центральных героев.
В движении истории человечества разрыв между окружающей реалией жизни и динамикой развития личности, её сознания и культуры — чаще факт. Это противоречие Толстой чувствовал и мучительно переживал. Пройдя через творчество писателя, оно расколет судьбу его самого: через несколько лет после окончания и выпуска романа, Толстой скажет, что «писать дребедени многословной вроде «Войны и мира» никогда не стану» [10, с.247]. И далее занимается малой творческой формой, даже «примитивной»: составляет короткие детские рассказы-притчи для «Азбуки», где «коротко, просто и ясно » [10, с.283]. Вскоре Толстой объявит всё искусство Европы своего времени, в том числе собственное, заблуждением, духовным излишеством и непозволительной роскошью.
В 1862 г., когда рождался замысел романа, Толстой в статье с «говорящим и намекающим», вопрошающим, но подсказывающим верный ответ названием «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?» , констатируя дисгармоничность развития человека, влияние прогресса только на развитие, а не на гармонию личности, пытался разрешить такое противоречие своим афоризмом: «Идеал наш сзади, а не впереди» [9, с. 321, 323], — ибо «сзади», в детстве, как и в детстве человечества, патриархальном общежитии, мире-общине, есть гармония, которой развитие вредит настолько, что «впереди» её нет вообще. Поэтому нам — учиться писать у крестьян, а Пьеру — у Каратаева, освобождаясь от психологических излишеств, отягощающих и не дающих умственного удовлетворения.
Заглавие будущей книги Толстого было, как будто, предугадано словами пушкинского летописца:
В часы,
Свободные от подвигов духовных,
Описывай, не мудрствуя лукаво,
Все то, чему свидетель в жизни будешь:
Войну и мир, управу государей,
Угодников святые чудеса,
Пророчества и знаменья небесны … [11]
Роману подошло бы первоначально задуманное название «Всё хорошо, что хорошо кончается», от которого Толстой отказался. Ему было важнее заголовком не подчеркнуть итог, а обозначить тему произведения, которая больше, чем просто тема: проблема противоречивости жизни, что Толстой предлагает разрешать не тем, что «кончается». «Война и мир» у Толстого звучит так же просто и спокойно, как и у пушкинского Пимена. Но летописная простота заглавия — в ситуациях, развитии сюжетных линий романа, в противоречивости использования самого слова «мир», в сложности его анализа, что не свойственно стилю летописи. Заглавие эпопеи только кажется простым, обозначающим материал о войне и победе, сменяющей войну миром. Крайняя простота двух слов, их широта и обобщённость ещё больше способствуют многозначности смысла авторского творчества. «Война и мир» у Толстого — уже не то, что у Пимена, а толстовское противоречие простого и сложного в восприятии читателя, намерение охватить всё, «сопрягать всё», побуждать современников и потомков видеть в эпопее не просто роман, но эпос. Столкновение войны (хауса интересов) и сущности мира (жизни людей в единстве, согласии как целесообразной связи). Мир у Толстого многозначен и скрыто противоречив. Жизненные опыты самых разных людей, героев романа — в этом «мире» — ёмком и обширном образе. Каждый отдельный опыт — грань цельного, но и своя особая истина со своим пониманием «мира»; тем интереснее их столкновения и даже конфликты вопреки видимому желанию автора всё согласовать. Скажем, в эпилоге, когда схватки завершены, противоречия сглажены, отношения героев решены, и они живут единым большим семейством, все «миры» сохраняют индивидуальность и самостоятельность: « Как в каждой настоящей семье, в лысогорском доме жило вместе несколько совершенно различных миров, которые, удерживая каждый свою особенность и делая уступки один другому, сливались в одно гармоническое целое…. Каждый мир имел совершенно свои, независимые от других, причины радоваться или печалиться какому-нибудь событию» [9, с. 345] .
Всё хорошо, что хорошо кончается, но даже не для тех, чьи судьбы описаны в эпилоге. Не кончаются противоречия их жизней, не разрешаются ни фабулой, ни развязкой романа. Толстой оказался не в силах поставить границы действия, подчеркнув тем самым относительность всякого итога. Действие всегда продолжается.
Смысл в романе рождается из единства образов, картин, мотивов, деталей. «Война и мир» — открытая во всех смыслах книга, где последние слова — мечты ребёнка, планы на жизнь, а она вся впереди. Судьбы героев романа — только звенья в цепи бесконечности опытов человечества, всего мира людей, прошлых, нас сегодняшних и будущих, которые некогда прочтут «Войну и мир».
Литература:
- Билинкис Я. О творчестве Л. Н. Толстого. Очерки. Л., «Советский писатель». 1959. 414 с.
- Бочаров С. Г. «Война и мир» Л. Н. Толстого. — М., «Художественная литература». 1978. — 103 с.
- Бочаров С. Г. Мир в «Войне и мире». // Вопросы литературы. 1970, № 8. С. 24–30.
- Гинзбург Л. О романе Толстого «Война и мир». // Звезда, 1944, № 1. С. 136–137.
- Ермилов В. Толстой-художник и роман «Война и мир». — М., Гослитиздат. 1961. — 359 с.
- Пушкин А. С. Сочинения. В 3-х томах. Т. 2. — М., «Художественная литература». 1974. — 496 с.
- Сабуров А. А. «Война и мир» Л. Н. Толстого. Проблематика и поэтика. — М., изд-во МГУ. 1959. — 602 с.
- Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений в 99 т. Т. 8, 61.- М.-Л., Гослитиздат. 1949.
- Толстой Л. Н. Собрание сочинений в восьми томах. Т. 3,4. — М., «Лексика», 1996.
- Толстой Л.Н. Письмо А.А. Фету. Январь, 1871 г. // Собрание сочинений, т. 61, с. 247.
- Пушкин А.С. Борис Годунов. // Сочинения в 3-х томах. Т. 2. М., «Художественная литература». 1974. 496 сч. С. 276.
[1] Состояние спокойствия, покоя, согласия; отсутствие вражды; то же, что мирный договор (Ништадтский мир открыл новый период в истории русско-шведских отношений…).
