Генезис понимания мошенничества в российском уголовном законодательстве



В статье автор прослеживает историческое развитие понятия «мошенничество» в отечественном законодательстве.

Ключевые слова: мошенничество, история, отечественное законодательство, преступление, обман, злоупотребление доверием, чужое имущество.

В эпоху Киевских князей на Руси не употреблялось слово-прародитель тюркской языковой группы «карман», из которого в дальнейшем вышло понятие «кража», то есть забирать из кармана. Вместо него в обиходе использовалось слово «мошна» — особый вид сумки или кошелька для хранения в нем денег или драгоценных металлов. Многие историки и правоведы сходятся во мнении, что именного из него получил жизнь термин «мошенники», то есть преступники, совершавшие кражи из мошны [1, с. 232].

Мошеннические преступления были присуще различным цивилизации в их определенные исторические периоды, поскольку развивались и росли пропорционально развитию торговли и увеличению межклассовых и межгосударственных связей. Данные преступные деяния не обошли и восточнославянские народы, получив наибольшее распространение в исторический период, именуемый объединением Руси, когда не только происходила централизация власти, но и стремительно развивались все новые и новые товарно-денежные связи, формировалась экономическая система государства. Из этого можно сделать вывод, что мошенничество как преступное деяние с самого начала формировалось как экономическое преступление, направленное на хищение, ввиду его большей распространенности в торговых отношениях, которые стремительно развивались с эволюцией российского государства.

Прежде чем проследить генезис «мошенничества», стоит указать на тот факт, что его составная часть — «обман» имеет более длительную историю, который рассматривался древнеримскими юристами еще задолго до первого упоминания «мошенничества». В юридических конструкциях Древнего Рима, нормы которого имеют для российского законодательства фундаментальное значение в виду относимости последнего к романо-германской правовой семье, было распространено утверждение, что любое преступление совершается двумя способами: через насилие (iniuria), или при помощи обмана (dolus) [2, с. 154]. В самом деле, десятки веков назад среди правоведов устоялось понимание, что одним из способов совершения преступлений является обман, но, важным будет указать, что отечественная юридическая литература рассматривает обман именно как способ совершения мошенничества.

Однако, хоть обман и рассматривался как способ совершения хищения (мошенничества) лишь в период правления Ивана IV, но все же в данный правовой источник не имел полного определения обмана, отграничивая его от мошенничества, которое в свою очередь не имело четкой юридической конструкции, относя только некоторые имущественные обманы к нему, из-за чего превалировал принцип обязанности частного лица охранять свое имущество и несением им ответственности за свою осмотрительность, выражающаяся в отсутствие защиты и восстановления его нарушенного права на похищенную вещь [3, с. 363–364].

Впервые же наиболее подробное понятие имущественного обмана давало Уголовное Уложение 1903 г. В нем обман рассматривался как наиболее тяжкая имущественная недобросовестность, совершенная с прямым умыслом, который был направлен на искажение истины для введения потерпевшего в заблуждение с целью завладения имуществом. Важным стоит отметить, что учёными правоведами того времени выделяли различные формы обмана: 1) словесное переубеждение человека с целью восприятия реальности обманутым как выгодно обманывающему; 2) Использование поддельных документов, удостоверений, вещей для убеждения «потерпевшего» в истинности лжи; 3) Умолчание, то есть умолчание о реальном положение вещей, путем использования чужой ошибки. Согласно, вышеуказанному Уложению мошенничество считалось оконченным именно в момент имущественного вреда, то есть или в момент овладевания чужой вещью, или в момент уступки права, или же при обмерах, обвесах, обсчетах и обманах в качестве предмета — с момента получения эквивалента за обманно уступленный предмет. В законе же понятие обмана было закреплено в примечании к статье 187 Уголовного Кодекса РФСФР, датированного 1922 годом, которая по своей сути аккумулировало понимание уголовно-правовой доктриной досоветского периода обмана как способа совершения хищения [2, с. 154–156].

Еще одним способом совершения мошенничества в современном отечественном понимании является злоупотребление доверием, которое сопоставимо термину злоупотребление правом, имеющего истоки из древнеримской цивилистики, которая под злоупотреблением правом понимала осуществление прав лица исключительно с целью причинение вреда другому лицу, в свою очередь германская правовая наука развила данное понятие, закрепив его в виде принципа о недопустимости осуществление прав с исключительной целью причинения вреда другому лицу [4, с. 64–66].

Впервые понятие злоупотребления доверием давалось в вышеупомянутом Уложении 1903 г., в котором оно рассматривалось, как способ посягательства на чужие имущественные интересы. Одни учёные правоведы определяли злоупотребление доверием как умышленное причинение вреда чужому имущественному интересу, охрана которого лежала на виновном, посредством заведомо не соответствующих действительности распоряжений о чужом имуществе или посредством необоснованного пользования правомочиями, из такой обязанности вытекающими. Другие же специалисты уголовного права понимали под злоупотреблением доверием умышленное причинение вреда чужому имущественному интересу, охрана которого принадлежала виновному в силу особой лежавшей на нем обязанности по имуществу, посредством превратного пользования правами, из такой обязанности вытекавшими [5, с. 66–68].

Злоупотребление доверием же определяется современным уголовным законодательством как использовании с корыстной целью доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, уполномоченным принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам.Злоупотребление доверием также имеет место в случаях принятия на себя лицом обязательств при заведомом отсутствии у него намерения их выполнить с целью безвозмездного обращения в свою пользу или в пользу третьих лиц чужого имущества или приобретения права на него [6].

По мнению автора статьи, вышеуказанные понятие имеют некоторые схожести, указывающие на заимствование элементов конструкции «злоупотребления правом» при создании отечественным законодателем понятия «злоупотребление доверием», которого могло произойти ввиду рецепции римского права, о котором говорилось выше. Так, действия мошенника по неисполнению обязательств с целью завладения имуществом другого лица присуще и злоупотреблению правом, при котором лицо намеренно приобретает обязанность, исполнение им которой не предполагается, поскольку наличествует цель причинения вреда контрагенту. То есть в приведенных конструкция совпадает объективная сторона действий лица по приобретению прав. Кроме того, в данном примере совпадает и умысел лиц в части заведомого неисполнения приобретаемых обязательств, меняет лишь конечная цель, если у одного данные действия продиктованы целью завладеть чужим имуществом, то у другого же направлены на причинение вреда другому лицу. В связи с этим напрашивается вывод, что если и не было целенаправленного использования «злоупотребления правом» при выработке юридической конструкции злоупотребления доверия, то первая явно оказала на нее влияние и является своего рода прародителем последней, что в свою очередь говорит о старинности злоупотребления доверием как способа совершения противоправный действий.

Большинство исследователей можно разделить на условные две группы, где первые находят упоминания мошенничества до периода царствования Ивана Грозного, другие же сходятся во мнение, что в уголовном праве Российского государства впервые мошенничество упоминается как кража, совершенная путем обмана в Судебнике Ивана IV 1550 года, что, конечно, не является совсем верным. Действительно, «мошенник» употребляется в статье 58 названного исторического памятника, в котором не только в первые употребляется данный термин, но, что более важно приравнивался мошенников к обманщикам и татям (в современном понимание «вор») [7, с. 21–23].

Однако ряд исследователей, анализирую широкий спектр исторических грамот, законов и международных договоров, приводят примеры более раннего упоминания если и не самого мошенничества, то предпосылок отделения его от кражи и выделения в отдельный вид преступлений. Например, Южин А. А. утверждает, что в Русской Правде (пространная редакция) присутствует описание преступного деяния, совершенное путем обмана, которое декларирует, что лицо, не имеющее доверие, приравнивалось к ворам, получив при помощи обмана деньги и скрывающееся в других землях [8, с. 18–20]. Нурбагомедова А. Н. наоборот же не находит предпосылки выработки понятия мошенничества, обмана или схожих с ними, считая, что впервые незаконность данных деяний была закреплена лишь в Псковской судной грамоте 14–15 века. В данном историческом юридическом памятнике содержались нормы о защите прав лиц, чье имущество изымалось на пирах путем намеренного введения владельца имущества в состояние алкогольного опьянения. Лица, которые спаивали других с целью завладения имущества признавались недобросовестными и должны были нести ответственность. Вдобавок, разрешался вопрос о судьбе краденного имущества, приобретенное добросовестными покупателями, путем приведения последними к присяге («у креста поставить») тех, кто продал им краденную вещь [9, с. 898–899]. Анисимов В. Ф. определяя исторический путь развития в России преступлений с признаками хищений не находит упоминания мошенничества, а только способа совершения преступления путем обмана, приходя к выводу, что уже до появления рассматриваемого в данной работе понятия в российском уголовном законодательстве имелась классификация преступлений против собственности в зависимости от способа причинения вреда собственнику, формы хищения, места совершения преступления и множественности преступлений [10, с. 52–54]. Автор диссертационной работы соглашается с группой исследователей в той части, что состав мошенничества берет свое начало с Судебника Ивана IV, но в тоже время, нельзя не согласиться, что части состав мошенничества упоминались за долго до его законодательного закрепления, которое вобрало в себя опыт прошлых лет.

Итак, в статье 58 Судебника Ивана IV Грозного употреблялось мошенничество, без раскрытия его содержания: «А мошеннику та же казнь, что и татю. А кто на оманщике взыщет и доведут на него, ино у ищеи иск пропал. А оманщика, как ни приведут, ино его бити кнутьем» [11, с. 302].

Данное понятие мошенничества, установленного Судебником 1550 года, в уголовно-правой доктрине трактовалось неоднозначным образом, что подтверждается наличием разнокалиберных мнений исследователей, работавших с указанным документом. Так, анализируя данную норму, Фойницкий И. Я. определил мошенничество как карманную кражу. Во второй же части статьи говорится о совершенно ином преступлении — о стачке поверенного с противной стороной [12, с. 80]. Однако, Владимирский-Буданов М. Ф., считал, что впервые разграничиваются понятия кражи и мошенничества [13, с. 73]. К тому же, важнее, по его мнению, является факт упоминания в указанной статье оманщика (обманщика), благодаря которому можно утверждать об отождествлении таких понятий, что говорит о том, что законодательство того времени рассматривало мошенничество как преступление, способом совершения которого был обман.

Следующим правовым источником, устанавливающий ответственность за мошенничество является Судебник 1589 г., в котором продолжилось определение мошенничества как самостоятельного состава преступления путем выделения из понятия «татьба», которое изначально охватывало все виды хищений. В Соборном Уложении 1649 г., продублировав норму из Судебника 1550 г., все же развил институт мошенничества, окончательно отграничив последний от кражи, а также ужесточив наказание за указанное преступное деяние (теперь к мошенникам применялись телесные наказания, тюремные заключения или ссылка), поскольку ранее ответственность за мошенничество была равносильна ответственности татя [14, с. 142–144]. Таким образом, можно предположить, что с территориальным расширением российского государства и развитием торговых отношений, увеличивалось количество преступлений против собственности, в силу чего законодателем было определено мошенничество как тяжкое преступление.

К сожалению, при анализе уголовно-правовых источников XVII — XVIII веков не были найдены те, которые бы развивали институт мошенничества или устанавливали ответственность за него, но все же стоит отметить Воинский артикул, изданный императором Петром Первым, в котором было уделено особое внимание иным имущественным преступлениям и обману. Один из учёных правоведом, исследующий Воинский артикул, выделял два преступления со обманом, целью которых не являлся имущественных вред: обман в количестве (200 артикул) и присвоение ложного имени (202 артикул) [15, с. 109]. Важно упомянуть, что хоть указанным правовой акт устанавливал ответственность военнослужащих и подлежал применению военными судами, получил все-таки общеуголовное применение на практики в виду его детальной проработанности и новаторской направленности присущей большинству реформам Петра Великого.

Также, следует отметить указ Екатерины Великой, датированный 1781 г. «О суде и наказании за воровство разных родов». Указанным актом понятие «воровство» было разделено на три вида: грабеж, кража и мошенничество. Последнее же именовалось «воровством-мошенничеством» и определялось как преступное деяния, выразившиеся в продаже или передачи поддельного имущества при помощи обмана, обвес или обмерка при купли-продаже, определенного количество имущества (например, партия пшеницы), а также присвоение чужого имущества без воли и согласия его владельца [16, с. 24–28]. Данный указ в неизменном виде в дальнейшем был отражен в Своде законом Российской Империи 1835 г., что не умоляет его ценности и уникальности как в целом историко-правового источника, так и для развития института мошенничества.

Действительно, само понятие мошенничества не претерпело изменений в Своде законов 1835 г., отменившего Соборное уложение 1649 г., вместе с тем была дана законодательная классификацию мошенничества зависимости от размера краденного, и определено, каким именно органом расследовалось данное преступление в зависимости от классовой принадлежности потерпевшего. Вдобавок, положения Свода продолжали борьбу с обманом как отдельным преступлением, установив ответственность за подлог в лживых поступках [17, с. 24–26].

Наконец в 1845 г., в связи с принятием первого кодифицированного уголовно-правового акта — «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», было сформировано отечественным законодательством окончательное представление о составе мошенничества, под которым понималось хищение путем обмана чужого имущества. Именно в вышеуказанном нормативно-правовом акте обман рассматривался не как отдельный вид преступления, а как способ совершения мошенничества. Еще одним из новых веяний уголовного права стало конкретизация объекта преступного посягательства, так статья 2172 Уложения указывала как предмет данного преступления: вещи, деньги или иное движимое имущество. Обязательным же признаком, касающийся объекта преступления, являлось тот факт, что такое имущество было в чужой собственности. Из анализа данной нормы также может сделать вывод, что впервые мошенничество рассматривалось только как тайное хищений, если в предыдущих исторически-юридических документах оно относилось и к открытым хищениям, в силу отождествления мошеннических действий с кражей [18, с. 16–18].

Последним же этапом развития уголовно-правовой конструкции мошенничества связывают с последним уголовным кодифицированным актом Российской империи, а именно с Уголовным Уложением 1903 г., который ранее уже рассматривался в контексте эволюции понятия обмана в уголовной доктрине досоветского периода. По мнению автора магистерской диссертации, понятие, данное в указанном кодексе, является ключевым для всего понимания мошенничества в российском уголовном законодательстве, поскольку при его разработке фактически был собран весь выработанный многими столетиями опыт предшественников и дифференцирован в единое понятие состава мошенничества, который определялся как похищение с помощью обмана (обмера, обвесе или иным обманным способом) чужого движимого или недвижимого имущества с целью его присвоения, а также склонение лица посредством обмана в невыгодную имущественную сделку с целью получения материальной выгодой для себя или третьего лица. Окончательное разграничение мошенничества с хищениями в виде кражи, грабежа и разбоя, подтверждается выделением таких хищений в отдельную главу Уложения. Также впервые в предмет изучаемого преступления вошло недвижимое имущество, которое ранее не рассматривалось как предмет мошеннических действий. Еще к одной из новелл относят выделение такого вида мошенничества как мошенничество в сфере страхования — виновное получение страховой суммы за имущество, которое заведомо знал, что отсутствует повреждение, дающее право получения возмещения за оное, или если умышленно сокрыл причину повреждения имущества, которая бы препятствовала возникновения права на получение страховой суммы [19, с. 132–136].

После Октябрьской революции, лишь в 1922 г. создается первый Уголовный Кодекс РСФСР, определивший мошенничество как преступное получение с корыстной целью имущества или права на него посредством злоупотребления доверием или обмана. Согласно духу марксистко-ленинского учения, мошеннические действия были разделены по направленности преступных действий: против частных лиц и против государственной и общественной собственности [20, с. 18–23]. Советская власть, ломая монархические и капиталистические надстройки для построения социалистического общества, отрицала любые идеи о преемственности правовых конструкций отечественного законодательства, но все же при введении указанного Уголовного Кодекса видны не вооруженным глазом заимствования материальной конструкции состава мошенничества из Уголовного Уложения 1903 г., в частности между ними было идентичное понимание предмета мошенничества, коим являлось и право на имущество, способы совершения мошенничества, обязательный признак субъективный стороны состава — корыстная цель, а также определение обмана. Однако, были и важные нововведения, которые ранее упоминались в данной работе, это введение нового способа совершения мошеннических действий — злоупотребления доверием. Вдобавок, похищение чужого имущества замещалось приобретением (получение), что сигнализировало о приверженности позиции не отождествления мошенничества с кражей.

В Уголовном Кодексе 1926 года понимание института мошенничества преимущественно ничем не отличалось от предыдущих законов, устанавливающих ответственность за совершения указанного преступления. Ответственность за основной и квалифицированный состав объединялись в одну статью, а из диспозиции была исключена корысть, но в тоже время корыстная цель не переставала быть обязательным признаком субъективной стороны. Такие изменения были негативно восприняты специалистами в сфере уголовного права того периода, полагавшие, что при такой формулировке мошеннические действия будут считаться оконченными с момента совершения обмана, что означало наступление уголовной ответственности за сам факт совершения обмана, а не завладения чужим имуществом [21, с. 40].

В 1960 г. из состава мошенничества законодатель исключает предметы преступного посягательства — имущественные права и иные личные выгоды (сохранились при наступлении ответственности за мошенничество против личной собственности гражданина), разделяя на две схожие, но самостоятельные статьи, тем самым возводя данное преступление в категорию преступных посягательств против собственности, где уголовная ответственность наступала, если предметом преступления являлся имущественный объект частного лица или государства. В этот раз авторы нового Уголовного Кодекса учли негативную оценку учёных-правоведов прошлых норм о мошенничестве, вернув его классическое понимание как материального состава [22, с. 72]. Выше рассмотренная конструкция состава мошенничества не претерпевала изменений вплоть до новых геополитических потрясений — распада Советского Союза, после которого была образована Российская Федерация, а в 1996 г. был принят ныне действующий УК РФ.

Сопоставляя конструкцию состава мошенничества, закрепленную УК 1960 г., с современной диспозицией статьи 159 УК РФ (подвергшаяся многократным изменениям, в основном касающихся санкции), выявляются определенные различия. Так, «современное» мошенничество имеет две формы: хищение путем обмана или злоупотреблением доверия и приобретение права на чужое имущество. Именно в этих формах и заключается влияние предыдущего понимания мошенничества в отечественном законодательстве. Например, приобретение прав на имущество было взято из дореволюционной уголовно-правовой доктрины, способы совершения, как ранее уже указывалось, вырабатывались ещё со времен Ивана IV, а сама конструкция состава наиболее схожа с советской моделью материального состава мошенничества. Однако, несправедливым является утверждение, что авторами Уголовного кодекса РФ не была проведена работа по урегулированию современных реалий мошеннических действий, путем введения еще неизвестных отечественному законодательству новелл, закрепляющих ответственность за совершения мошенничества. Так, отечественным законодателем введены квалифицирующие (по группе лиц) и особо квалифицирующие признаки (совершение с использование своего служебного положения), усилена дифференциация в зависимости от вида мошенничества, проведена грань между специальными видами мошенничества в зависимости от сферы его совершения (ст. 159.1–159.6 УК РФ) [8, с. 35–38].

Подытоживая анализ подходов в отечественном законодательстве, автор статьи, считает продуктивным для современного отечественного законодательства, устанавливающего ответственность за мошеннические действия, подвергнуть изменениям ч. 1 ст. 159 УК РФ, используя концепции рассмотрения мошенничества как понятия «матрицы». Так, мошенничество будет определяться как похищение, совершенное путем обмана и (или) злоупотребления доверием, любого имущества (ссылка на ст. 128 ГК РФ), принадлежащее гражданам, организациям и государству с целью получения имущественной выгоды.

Литература:

1. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка / М. Фасмер. — 2-е изд. — Москва: Прогресс, 1986. — 671 c.
2. Малышева, Ю. Ю. Об обмане как основном способе совершения мошенничества по уголовному праву России: история и современность / Ю. Ю. Малышева // Образование и право. — 2018. — № 7. — С. 154–157..
3. Смолин, С. В. Субъективная сторона преступлений в сфере экономики, совершаемых путем обмана / С. В. Смолин. // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. — Москва: Московский государственный юридический университет, 2019. — С. 363–367.
4. Губарь, А. С. Шикана как особая форма злоупотребления гражданским правом / А. С. Губарь // Юридические науки. — 2012. — № 4. — С. 64–66.
5. Розенцвайг, А. И. К вопросу о конструкции состава «Злоупотребление доверием» в главе 21 уголовного кодекса Российской Федерации / А. И. Розенцвайг // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. — 2012. — № 2. — С. 66–78.
6. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда РФ [от 30.11.2017 N 48, в ред. от 29.06.2021 г.] // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 2018. — Февраль. — № 2; Российская газета. — 2021. — 16 июля. –№ 159. (дата обращения 06.12.2021).
7. Гладких, В. И. Эволюция норм об ответственности за мошенничество в Российском уголовном законодательстве / В. И. Гладких // Deutsche Internationale Zeitschrift für zeitgenössische Wissenschaft. — 2021. — № 10–2. — С. 21–23.
8. Южин, А. А. Мошенничество и его виды в российском уголовном праве: специальность 12.00.08 «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право»: диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Южин Андрей Андреевич; Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина. — Москва, 2016. — 238 c.
9. Нурбагомедова, А. Н. История мошенничеств в феодальной России / А. Н. Нурбагомедова // Гуманитарные и социальные науки. — 2014. — № 2. — С. 898–900.
10. Анисимов, В. Ф. История законодательства России о преступлениях против собственности с признаками хищения / В. Ф. Анисимов // Вестник Югорского государственного университета. — 2009. — № 4. — С. 52–58.
11. Российское законодательство X — XX веков: Законодательство Древней Руси. В 9–ти томах. Т. 3 / Отв. ред.: Янин В. Л.; Под общ. ред.: Чистяков О. И. — М.: Юрид. лит., 1985. С.302.
12. Фойницкий, И. Я. Мошенничество по русскому праву: Сравнительное исследование / И. Я. Фойницкий. — Санкт-Петербург: тип. т-ва «Обществ. польза», 1871. — 289 c.
13. Владимирский–Буданов, М. Ф. Обзор истории русского права. / М. Ф. Владимирский–Буданов. — Москва: Территория будущего, 2005. — 797 c.
14. Фефлов, И. В. Происхождение и развитие российского и зарубежного законодательства о мошенничестве / И. В. Фефлов. // Территория науки. — 2014. — № 4. — С. 141–152..
15. Токарчук, Р. Е. Развитие форм хищения в уголовном законодательстве России XVII — XVIII веков: специальность 12.00.08 «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право»: диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Токарчук Роман Евгеньевич; Всероссийский научно-исследовательский институт МВД России. — Москва, 2014. — 216 c.
16. Буз, С. И. Особенности развития уголовного законодательства об ответственности за мошенничество и формирования понятия обмана как способа его совершения в дореволюционной России / С. И. Буз. // Вестник Краснодарского университета МВД России. — 2016. — № 3. — С. 24–28.
17. Моисеев, Н. А. Исторический и правовой аспекты становления и развития понятия «Мошенничество» / Н. А. Моисеев, Н. Г. Новоселов. // Вестник Белгородского юридического института МВД России. — 2020. — № 2. — С. 22–26.
18. Архипов, А. В. История развития законодательства об ответственности за мошенничество в России / А. В. Архипов // Вестник Томского государственного университета. — 2021. — № 40. — С. 12–20.
19. Акопов, С. М. Правовая регламентация составообразующих признаков основного и специальных видов мошенничества в уголовном законодательстве России в дореволюционный и советский периоды / С. М. Акопов // Гуманитарные, социально–экономические и общественные науки. — 2020. — № 5. — С. 132–136..
20. Шумигай, И. Н. Методика расследования мошенничества, совершённого военнослужащими с использованием служебного положения: специальность 12.00.09 «Уголовный процесс»: диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Шумигай Иван Николаевич; Российская таможенная академия. — Люберцы, 2011. — 211 c.
21. Жижиленко, А. А. Преступления против имущества и исключительных прав / А. А. Жижиленко. — Ленинград: Рабочий суд, 1928. — 208 c.
22. Бойко, С. Я. Мошенничество в уголовном законодательстве советского периода / С. Я. Бойко // Пробелы в российском законодательстве. — 2016. — № 3. — С. 72–75.