В данной статье рассматриваются проблемы возникающие в правоприменительной практике привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в процедуре несостоятельности (банкротстве) при несвоевременной в контексте подачи заявления о собственном банкротстве. Автором предложены возможные способы, направленные на устранение коллизионных вопросов с целью установления единообразного подхода при разрешении судебных дел о привлечении к субсидиарной ответственности за несвоевременную подачу заявления о собственном банкротстве.
Ключевые слова: контролирующее должника лицо, банкротство, субсидиарная ответственность, корпоративные отношения, юридическое лицо, учредители, участники, антикризисное управление.
В настоящее время вся экономика внутри государства строится в основном на рыночных отношениях, в процессе которых не только субъекты предпринимательской деятельности испытывают серьезные финансовые трудности, но и обычные граждане государства. Само по себе возникновение таких проблем влечет отрицательные последствия не только для непосредственного субъекта рыночных отношений, но и для его контрагентов. Все это приводит к неизбежному нарушению устойчивости гражданского оборота и дестабилизирует его. В свою очередь, данный процесс делает актуальными вопросы несостоятельности (банкротства), правовое регулирование которых находится в процессе становления и постоянного преобразования правовых норм с учетом изменения законодательства и прогрессирующих экономических отношений в среде субъектов предпринимательской деятельности.
Между тем судебная практика продолжает выявлять новые проблемы при осуществлении процедур банкротства, что обуславливает необходимость усовершенствования уже имеющихся механизмов регулирования отношений в процедуре несостоятельности (банкротства). Однако, современное гражданское право должно обеспечить баланс интересов всех участников гражданского оборота, независимо от их правового статуса или экономического положения. Для этого используются разнообразные правовые средства, обладающие неодинаковой целевой и функциональной направленностью.
Одним из актуальных вопросов, который требует своего решения, является ответственность контролирующих должника лиц за действия (бездействия), приведшие к ухудшению финансового положения компании (несостоятельности).
В Российской практике эта проблема решается посредством привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, и за все время формирования судебной практики по данному вопросу, с одной стороны, сформировалось представление о квалифицирующих признаках, которые позволяют принять суду решение о возложении на контролирующих должника лиц обязанности по возмещению убытков с учетом доказательственной базы и выработанных критериях противоправного поведения руководителей, штатных сотрудников, аффилированных лиц, а с другой стороны были выявлены пробелы в законодательстве, что несомненно запускает механизм дальнейшего совершенствования. Стабильное внесение изменений в настоящий Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)" от 26.10.2002 № 127-ФЗ по сей день не дают объективного ответа на наличие достаточных оснований для запуска механизма (процедуры банкротства) в отношении компаний отвечающим признакам несостоятельности (банкротства). Законодатель не дает правоприменителю набор оценочных критериев с учетом экономических составляющих, которые в совокупности с узкоотраслевыми факторами каждого предприятия, позволяли бы оценить финансовую устойчивость предприятия.
Необходимость в защите интересов кредиторов уже на самых ранних стадиях развития гражданского права в Российской Федерации, побуждала законодателя к поиску соответствующих правовых механизмов, одним из которых стало субсидиарное обязательство, изначально призванное выполнять функцию дополнительной гарантии надлежащего исполнения взятых на себя обязательств должником.
Институт субсидиарной ответственности в российском праве является достаточно молодым. Впервые в России регулирование отношений в сфере банкротства стал Закон Российской Федерации «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» от 19.11.1992 № 3929–1, который осуществлял регулирование в данной сфере до 1 марта 1998 года, однако, данный нормативно-правовой акт не содержал в себе норм, которые регулировали бы субсидиарную ответственность контролирующих должника лиц. Понятие «субсидиарная ответственность» было зафиксировано в Гражданском кодексе РФ в 1994 году, а именно в п. 3 ст. 56 ГК РФ в редакции от 01.01.1995 года, согласно которому учредители (участники), собственники имущества юридического лица в случае недостаточности имущества могут быть привлечены к ответственности. Основополагающим этапом становления субсидиарной ответственности датируется 1998–2002 гг., в данный период был введен Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве) от 08.01.1998 г. № 6-ФЗ, который со времен преобразовался в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)" от 26.10.2002 № 127-ФЗ.
В настоящее время в Федеральном законе в главе № 2 закреплена ответственность руководителя должника за ряд действий (бездействий), представляющих возможность применения института субсидиарной ответственности. Статья 61.12 Закона № 127-ФЗ закрепляет основание для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц — факт отсутствия заявления о банкротстве организации в случае наступления неплатежеспособности или несвоевременной подачи такого заявления. В данной ситуации привлекаемое лицо должно доказать конкретную дату, в которую возникла обязанность обратиться с заявлением о банкротстве. Данная статья отсылает правоприменителя к ст. 9 Закона № 127-ФЗ, которая содержит ряд критериев, порождающих такую обязанность, например, когда должник отвечает признака неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества. Определение недостаточности имущества содержится в ст. 2 Закона № 127-ФЗ, которая гласит, что недостаточность имущества — превышение размера денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей должника над стоимостью имущества (активов) должника. Но как видно из нормы она содержит две презумпции неплатежеспособность и недостаточность имущества.
Продолжительное время суды рассматривая подобные дела руководствовались признаками, установленными в ст. 3 Закона № 127-ФЗ, когда юридическое лицо считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены.
О подобном подходе в своих работах говорили А. Егоров и К Усачев, указывая, что в сущность субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в банкротных правоотношениях законодатель вкладывает иное содержание в понятие «субсидиарная». Сегодня виновное лицо несет ответственность перед должником, конкурсной массе какого (и-опосредованно-кредиторам должника) виновное лицо нанесло ущерб, а не перед кредитором. Данная ответственность функционирует в режиме, который дублирует традиционную деликтную ответственность. Субсидиарная ответственность для устойчивости гражданского оборота влечет серьезную угрозу, так как вследствие изъянов правового регулирования имеется большой риск ее использования при неудачном ведении юридическим лицом бизнеса, в результате чего конструкция юридического лица, где участники не несут ответственность по долгам юридического лица, окажется разрушенной [1, с. 44–49].
Похожей позиции придерживается и Р. Мифтахутдинов, который считает, что ответственность контролирующих лиц в банкротных правоотношениях представляет собой, по сути, возмещение убытков, а не классическую субсидиарную ответственность и ничего общего с институтом субсидиарной ответственности, предусмотренной в Общей части ГК РФ она не имеет [2].
Со временем суды стали отходить от применения формального подхода, так Верховный суд Российской Федерации указал, что периодическое возникновение в коммерческой организации временных периодов, когда возникает задолженность перед контрагентами, типично в предпринимательской деятельности, что само по себе наличие задолженности не может являться достаточным и безусловным основанием для возникновения обязанности по подаче заявления. Вывод об обратном, чрезмерно категоричен и неоправданно ограничивает руководство коммерческой организации идти на определенные предпринимательские риски, лишает его разумной инициативы и безальтернативно побуждает всякий раз при возникновении задолженности, формально подпадающей под признаки, указанные в статье 3 Закона о банкротстве, обращаться в суд с соответствующим заявлением, что не соответствует цели правового регулирования деятельности субъектов предпринимательства и банкротства в частности [3].
В ряде других дел суды пришли к выводу о том, что неоплата долга отдельному кредитору еще не является основанием для привлечения контролирующего должника лицо к субсидиарной ответственности, поскольку в соответствии с положениями Закона № 127-ФЗ задолженность перед самим кредитором не может быть включена в размер субсидиарной ответственности руководителя общества за неподачу заявления о банкротстве должника, так как данная задолженность не относится к задолженности, возникшей после возникновения обязанности руководителя должника обратиться с заявлением о банкротстве [4].
Такие изменения безусловно являются прогрессом, даже несмотря на то, что в судебную практику уже введено понятие «объективное банкротство» [5], все равно порождает «поле» для дискуссии с критериями объективного банкротства.
По мнению автора объективную оценку вероятности банкротства можно составить с помощью диагностического анализа финансовой несостоятельности, который позволяет выявить подлинную причину ухудшения финансового состояния организации и определить предполагаемую дату наступления финансовой неплатежеспособности предприятия. Данный подход следует применять в совокупности с антикризисным управлением, когда управление предприятием, направленно на преодоление или предотвращение кризисного состояния, проявляющегося в неплатежеспособности, банкротстве, убыточности.
В практике предпринималось немало попыток использовать аналитические коэффициенты для прогнозирования банкротства. Данными вопросами занимались Уильям Бивер, который проанализировал 30 коэффициентов за пятилетний период по группе компаний, половина из которых обанкротилась, Эдвард Альтман разработал пятифакторную модель, Шапиро Харольд Тафлер, разработавший четырехфакторную модель. Но наиболее точную формулу для Российского рынка разработала Глафира Викентьевна Савицкая, которая разработала дискриминантную модель для оценки и прогнозирования вероятности банкротства производственных предприятия на основании анализа 200 производственных предприятия России за 3 года, что позволило ей вывести 26 финансовых коэффициентов по каждому предприятия за каждый год.
Данные показатели были положены в основу разработки модели, которая получила следующие выражения:
Z = 0,111х1 +13,239х2+1,676х3+0,515х4 +3,80х5,
где х1 доля собственного оборотного капитала в формировании оборотных активов (СОК/ОА), коэффициент;
х2 приходится оборотного капитала на рубль основного (ОА/ВОА), руб.;
х3 коэффициент оборачиваемости совокупного капитала;
х4 рентабельность активов предприятия, процент;
х5 коэффициент финансовой независимости (доля собственного капитала в общей валюте баланса).
Константа сравнения — 8. Если величина Z-счета больше 8, то риск банкротства малый или отсутствует. При значении Z-счета меньше 8 риск банкротства присутствует: от 8 до 5 — небольшой, от 5 до 3 — средний, ниже 3 — большой, ниже 1 — стопроцентная несостоятельность.
В ходе практического применения данной модели в отношении предприятий показало, что она позволяет довольно быстро провести экспресс-анализ финансового показателей предприятия и достаточно точно оценить степень вероятности их несостоятельности (банкротства) [6, с. 584].
Резюмируя вышеперечисленное и подводя итоги исследованию, автор подчеркивает, что критерии «объективного банкротства» являются относительными и должны поддаваться глубокому исследованию экономической составляющей каждого предприятия с учетом её специфики. Благодаря применения подобной формулы, правоприменители, а также субъекты предпринимательской деятельности смогли бы детально и пошагово исследовать причинно-следственную связь между хозяйственной деятельностью предприятия и причинами наступления несостоятельности (банкротства), что в свою очередь установило бы единообразный подход при разрешении судебных дел о привлечении к субсидиарной ответственности за несвоевременную подачу заявления о собственном банкротстве.
Литература:
- Егоров А. В., Усачев К. А. Доктрина «снятия корпоративного покрова» как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Юридический мир. 2017. № 7. С. 44–49.
- Материалы круглого стола «Субсидиарная ответственность владельцев компании-банкрота: как работает этот институт?» // Корпоративные стратегии. Приложение к еженедельнику «Экономика и жизнь». 2017. № 15.
- Определение Верховного Суда РФ от 30 июля 2020 г. № 310-ЭС20–8456 по делу № А08–1410/2019). Постановление арбитражного суда Московского округа от 28 июня 2021 г. по делу № А41–25946/2020. Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 29 июня 2021 г. по делу № А41–25690/2020.
- Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 2 июля 2020 г. № Ф08–4737/2020 по делу № А32–1940/2019. Определение Верховного Суда РФ от 8 октября 2020 г. № 308-ЭС20–14426 по делу № А32–1940/2019.
- Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 20 июля 2017 г. № 309-ЭС17–1801 по делу № А50–5458/2015).
- Бухгалтерская финансовая отчетность / Нечитайло А. И. [и др.]. Ростов н/Д.: Феникс, 2012. — 584 с.
