Как известно, мировоззрение человеческого общества не постоянно. Эпохи сменяются одна за другой в течение столетий, и люди разных цивилизаций, культур и даже сословий воспринимают окружающий мир, время и пространство по–своему, строя свою собственную картину мира, обусловленную обстоятельствами и историческими событиями. Эти взаимосвязанные представления и установки, которых придерживаются люди в понимании реальности, формируют категории культуры. В их число входят: восприятие пространства, времени, движения, изменения, качества, причины, следствия, закономерности, и отношение к работе, собственности, свободе, государству, справедливости, добру, обязанности и т. д.
При анализе самосознания человеческой личности эпохи феодализма культуролог Арон Яковлевич Гуревич отмечает, что категории культуры — это «некоторая сетка координат, наложенная на живую, пульсирующую и изменяющуюся действительность». [1, c. 4] — следовательно, и воспринимать культуру стоит с разных «координат», присущих средним векам, и учитывать тот факт, что «средневековый человек» — понятие абстрактное, относящееся к феодалам и крестьянам, горожанам и жителям деревень, образованным и неграмотным, верующим и еретикам — к различным группам и классам феодального общества.
Одной из наиболее ярких категорий средневековой культуры является символизм, при котором сам символ не является знаком, копией или отражением. В первую очередь, это «внутренне–внешнее» выражение чего бы то ни было. [2, c. 51] Средневековый символизм базируется на христианском неоплатонизме, несмотря на то, что через призму символов мир воспринимали варвары ещё до распространения христианства. Наряду с теологической символикой, быт и социальная жизнь в средние века не обходились без символических представлений, ритуалов, поединков, колдовства, которые восходили к варварским обычаям. Социальная практика феодализма оказалась великолепной почвой не только для сохранения, но и для нового развития символизма. Проявлялось это в восприятии пространства и времени, в ритуале всех отношений между сеньорами и вассалами (включая рыцарскую службу, обмен подарками и куртуазную любовь), в знаковой функции богатства, в предельном формализме права, признававшего законными и действительными только те постановления и акты, которые были приняты при строжайшем соблюдении всех правил обрядов и присяг, и т. д. Христианство поспособствовало закреплению некоторых символов, привычных для средневекового человека, и принесло в этот разнородный комплекс представлений новые элементы.
В средневековом обществе закрепились специфические отношения индивида и группы и положение личности в обществе. Социум полностью поглощал человека и подчинял себе в материальном, политическом и социально–психологическом плане, что породило социальный символизм. Примером тому служит особая социальная ценность, которая придавалась цвету одежды в период высокого средневековья. Общество было официально поделено на три сословия: духовенство, знать и простолюдины — и цвет костюма непременно должен был соответствовать тому классу, к которому относился его носитель. Золотой, белый и красный, считавшийся со времён Цезаря царским и привилегированным цветом, носили исключительно высокопоставленные лица светского и церковного круга. Позднее более высокий статус обрёл синий, цвет верности и мудрости, и его оттенки — цвет стал считаться аристократическим наряду с красным из–за ассоциации с трауром Богоматери — покровительницы французской династии королей Капетингов. Таким образом, цвет открытым контекстом указывал на место и положение человека в социуме. [3, c. 2–3]
Пример с синим цветом одежды чётко отражает влияние христианства на средневековый символизм. Христианский символизм имеет одно направление — это Иисус Христос, Его Церковь и Дева Мария. Все те основные ценности, которые были заложены Священным Писанием и потом раскрыты Отцами и Учителями Церкви, нашли своё отражение и в изобразительном искусстве. Все известные ныне средневековые мастера с мировым именем при создании шедевра руководствовались исключительно устоявшимися традиционными приёмами в выражении идей и понятий. Ни Рафаэль, ни Микеланджело, ни Джотто не могли полностью отдаться вдохновению и фантазии — превыше всего стояли именно церковные каноны, за соблюдением которых церковь тчательно следила. Но объяснялось это не только зависимостью художника от богословия, но и восприятием современников, для которых самым близким языком являлся именно «церковный» и «библейский» — темы и сюжеты Ветхого и Нового Завета, которые были понятны большей части христианского общества из разных сословий.
В качестве примера можно привести скандальную скульптуру «Гений зла», изображающую Люцифера. Как известно, в средневековом искусстве этот «несущий свет» ангел обрёл образ дьявола и стал олицетворением абсолютного зла и порока, а его имя стало синонимом Сатаны. Сам Данте описывал Люцифера, как чудовище, вмёрзшее в лёд в самой глубине ада, с тремя ртами, которые пожирают величайших предателей и изменников — Иуду, Брута и Кассия. В то же время, скульптура бельгийского мастера Жосефа Гифса, установленная в Соборе Святого павла в Льеже, изображала ослепительного юношу, чью наготу прикрывал лишь небрежно спадающий обрез ткани. У его ног извивалась змея, а за спиной возвышались крылья, как у летучей мыши. «Люцифер» сразу же подвергся критике администрацией собора, заявившей, что молодой Дьявол «слишком возвышенный» и отвлекал юных прихожанок, которые вместо того, чтобы слушать проповеди, любовались статуей. Иными словами, нельзя изображать зло, как нечто прекрасное.
Статуя вскоре была заменена на работу брата Гифса — Гийома, но особых изменений образ Люцифера не претерпел. Скульптура Гийома, которая стоит в соборе и по сей день изображает мужчину, в полном расцвете своей физической красоты, сидящего на выступе скалы и прикованного к ней цепями, в знак триумфа религии над злом. Ноги Люцифера опоясывают кандалы, в руке он держит корону, которую он снял в знак падения, а на голове торчат маленькие рожки. У его ног лежит запретный плод и другая часть скипетра. Благодаря символам победы веры и добра над злом и грехами, прекрасную статую — олицетворение порока — было решено оставить в нише собора.
Подвести итог и охарактеризовать мировоззрение средневековой культуры можно словами немецкого философа Эрнста Кассиера: «В современной мысли природа рассматривается как цепь причин и действий, в средневековой — как цепь знаков и символов. Правда природы не является ни логической, ни физической — она религиозная, то есть символическая». [4, c. 261].
Литература:
- Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1984 С.4;
- Исакова Н. А. Средневековый символизм: знание и вера М., 1998 С.51;
- Смирнова Е. Д. Знаки средневековых сословий: цвет костюма и его символика, 2009 С. 2–3;
- Кассирер Эрнст. Философия символических форм. Том 2. Мифологическое мышление. М.; СПб.: Университетская книга, 2002. С. 261.
