В статье автор, затрагивая правовую природу права на неприкосновенность личности, обращается к проблеме гражданского задержания в части исчисления срока такого задержания, а равно включения в период уголовно-процессуального задержания периода захвата и доставления в рамках гражданского задержания.
Ключевые слова : гражданское задержание, задержание, неприкосновенность личности, срок задержания.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации № 174-ФЗ от 18 декабря 2001 года (далее также — УПК РФ) в статье 6 своим назначением, среди прочего, устанавливает защиту личности от незаконного и необоснованного ограничения прав и свобод, к которым относится и право на свободу и личную неприкосновенность.
УПК РФ раскрывает и конкретизирует положения, посвященные неприкосновенности личности, довольно узко в статье 10: ограничение права человека на свободу и личную неприкосновенность в форме задержания допускается исключительно при наличии законных оснований и на срок не более 48 часов в отсутствие судебного решения. Такие законные основания отражены в статье 91, а сам порядок задержания в статье 92 УПК РФ.
Являясь механизмом ограничения прав и свобод личности, эти положения УПК РФ часто становятся предметом контроля со стороны Конституционного Суда РФ.
Оценивая на предмет соразмерности и пропорциональности положения УПК РФ о задержании, Конституционный суд РФ пришел к выводу, что подозрение в совершении преступления позволяет ограничивать свободу лица, поскольку это необходимо для обеспечения законных интересов других лиц, равно как и гарантий правосудия (определения от 24 марта 2015 года N 678-О, от 24 ноября 2016 года N 2583-О, от 28.12.2021 N 2652-О). При этом Конституционный Суд РФ особо отмечал, что соразмерность и пропорциональность выражены закрытым перечнем оснований задержания, а также краткосрочностью этой меры процессуального принуждения.
Проблема краткосрочности этой меры является особо актуальной.
Так, например, из определения Конституционного Суда РФ от 24.12.2020 № 3094-О следует, что заявитель подверг сомнению конституционность части 1 статьи 10 УПК РФ, поскольку «она не определяет момент начала исчисления срока задержания лица, позволяя задерживать подозреваемого на срок свыше 48 часов без судебного решения».
Конституционный Суд РФ отказал в принятии жалобы, однако при этом отметил, что статья 10 и пункты 11 и 15 статьи 5 УПК РФ гарантируют «исчисление срока задержания с момента фактического лишения подозреваемого свободы и исключают бесконтрольное, вне установленных сроков, задержание подозреваемого правоприменительным органом ».
Определение этого момента имеет первостепенное значение, поскольку с момента задержания даже в отсутствие возбужденного уголовного дела задержанный приобретает правовой статус подозреваемого. Этот статус включает права подозреваемого на осведомленность о причинах задержания, на подачу жалоб, на помощь защитника и так далее (статьи 46, 49 УПК РФ).
Последнее обнаруживает важное проявление проблемы краткосрочности рассматриваемой меры принуждения в случае, когда она применяется не указанными в статье 91 УПК РФ лицами.
И если, например, задержание даже сотрудником органа внутренних дел (как органа дознания) специально регламентировано статьей 14 Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции» (далее также — Закон о полиции), которая фактически отсылает к регулированию УПК РФ, то так называемое «гражданское» задержание, на первый взгляд, выпадает из поля регулирования УПК РФ.
Гражданское задержание в российском праве прямо не регламентировано на законодательном уровне, однако имеет отражение в статье 38 Уголовного кодекса Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (далее — УК РФ). Эта норма устанавливает правило об исключении уголовной ответственности лица, причинившего вред лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений.
Пленум Верховного Суда РФ в п. 19 постановления от 27.09.2012 № 19 отметил в этой части, что « право на задержание лица, совершившего преступление, имеют не только уполномоченные на то представители власти, но и иные лица, в том числе пострадавшие от преступления либо ставшие его непосредственными очевидцами или лица, которым стало достоверно известно о его совершении».
Ряд авторов предпринимают попытки по разграничению уголовно-правового и уголовно-процессуального задержания, полагая, что эти институты являются самостоятельными и независимыми.
Так, К. И. Попов разграничивает их по цели задержания, по субъектам, срокам (срок уголовно-правового задержания, по его мнению, не установлен), по последствиям нарушения порядка задержания [1, с. 153–155].
Следует отметить, что подобное «разграничение» не соответствует теории права, поскольку разграничение не самих институтов, а их нормативного регулирования, противоречит отраслевому разделению законодательства. УПК РФ и УК РФ регулируют одни отношения с разных граней. Статья 38 УК РФ распространяется на следователей и дознавателей, поскольку посвящена не только «гражданскому» задержанию, а вопросу уголовной ответственности лица, осуществляющего задержание, в целом.
Поэтому более верной, но также не приемлемой, является позиция Д. С. Злыденко, который разграничивает уголовно-правовое и уголовно-процессуальное задержание по нескольким критериям, но при этом отмечает, что эти институты имеют различную правовую природу [2, с. 24].
То есть эти авторы выводят гражданское задержание за пределы поля уголовно-процессуального регулирования.
С. Б. Россинский предлагает решить проблему «разграничения» исключением фактического задержания и доставления из уголовно-процессуального задержания в целом. Обосновывая свою позицию, С. Б. Россинский выделяет следующие стадии задержания: захват, доставление и юридическое задержание. С. Б. Россинский отмечает, что на первых двух стадиях уголовно-процессуальные отношения в большинстве случаев не могут считаться начавшимися, поскольку их участниками могут являться не следователи и дознаватели, а сотрудники МВД, ФСБ, ФСИН и ФТС [3, с. 73].
Н. В. Азаренок и А. А. Давлетов, продолжают эту мысль и, как и Россинский, пишут о том, что 3-часовой и 48-часовой сроки необходимо исчислять с момента доставления лица следователю (дознавателю), который уполномочен составить протокол в соответствии со статьей 92 УПК РФ. Осознавая некий пробельный характер регулирования захвата и доставления, Н. В. Азаренок и А. А. Давлетов предлагают на законодательном уровне закрепить длительность временного интервала между захватом лица и составлением протокола задержания [4, с. 9].
Противоположной позиции придерживаются В. Е. Конюченко, А. Н. Чашин и другие исследователи [5, с. 4].
Например, В. Е. Конюченко отмечает, что гражданское задержание по своей сущности уже ограничивает личную неприкосновенность, в связи с чем должно регулироваться УПК РФ. В этой части В. Е. Конюченко предлагает ввести в УПК РФ нормы, которыми урегулировать статус задержанного в период его «гражданского» задержания [6, с. 194].
М. М. Шамсутдинов, соглашаясь с этой позицией, предлагает ввести в УПК РФ статью 91.1 «Право граждан на задержание лиц, совершивших преступление» [7, с. 172]. Аналогичное предложение изложено и Н. П. Исаевой в ее научной работе [8, с. 10].
Применительно к гражданскому задержанию С. Б. Россинский отмечает, что закрепление в УПК РФ гражданского задержания противоречит «существующей парадигме уголовного судопроизводства», то есть противоречит предмету регулирования УПК РФ [9, с. 49].
Исключая какую-либо допустимость включения «гражданского» задержания в сферу уголовно-процессуального регулирования, С. Б. Россинский обращает внимание на уже отмеченную проблему исчисления 48-часового срока задержания. Отвечая на него с позиции правозащитника, С. Б. Россинский полагает необходимым включать время гражданского задержания во время уголовно-процессуального задержания.
Но отвечая уже с более абстрактной позиции, Россинский полагает, что гражданское задержание является институтом частного права, который вообще не относится к уголовно-процессуальным отношениям, равно как и не подпадает под действие статьи 22 Конституции РФ.
Автор полагает, что приведенные выше позиции страдают одной существенной проблемой — проблемой отсутствия конструктивного подхода к анализу складывающихся при гражданском задержании отношений.
Действительно, УПК РФ не регламентирует гражданское задержание. Задержание по УПК РФ могут проводить следователь, дознаватель и орган дознания. Эти лица воплощают в себе государство, осуществляющее уголовное преследование. Так как уголовное преследование является механизмом ограничения прав и свобод граждан, перечень субъектов уголовного преследования не может носить открытый характер.
Однако признать, что статья 38 УК РФ регулирует «гражданское» задержание, невозможно. Предметом регулирования УК РФ являются отношения, складывающиеся по поводу, среди прочего, установления в деяниях физических лиц состава преступления. То есть статья 38 УК РФ регулирует именно вопрос исключения вывода о преступности деяния.
Таким образом, гражданское задержание законодательно не урегулировано, что противоречит системному толкованию статьи 22 и части 3 статьи 55 Конституции РФ. Это толкование предполагает, что право на свободу и личную неприкосновенность может быть ограничено только федеральным законом. К таким федеральным законам можно отнести уже упомянутый Закон о полиции, а также УПК РФ. Но откуда проистекает право простого гражданина на ограничение права на свободу и личную неприкосновенность задерживаемого?
Автор вновь отмечает свою позицию, что захват и доставление входят в уголовно-процессуальное задержание, несмотря на позиции видных исследователей, поскольку иное противоречит Конституции РФ.
Право лица на свободу и личную неприкосновенность подвергается ограничению в момент его захвата. Уже в момент захвата лицо лишается возможности определять свои действия.
Такое ограничение не может быть основано на «пустом месте». Однако если и определять источник регулирования, то он должен охватывать соответствующий предмет регулирования в силу принципа правовой определенности. Источником регулирования задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, является УПК РФ.
Касательно поставленного вопроса автору представляется, что государство делегирует гражданину право реализации полномочий, урегулированных статьями 91 и 92 УПК РФ. Однако это делегирование охватывает лишь захват и доставление, не охватывая составление протокола и дальнейшее уголовное преследование.
Таким образом государство в лице каждого своего гражданина превращается в стража, присутствующего везде, что обеспечивает неотвратимость уголовной ответственности за совершение преступления.
Этот подход страдает тем, что не основан на действующем законодательстве. Но это не означает, что этот вывод не имеет право на жизнь, наоборот, De lege ferenda, законодателю необходимо отразить на уровне федерального закона положения, посвященные праву обычных граждан на захват и доставление лица, заподозренного в совершении преступления. При этом отсылка на этот нормативно-правовой акт в обязательном порядке должна быть внесена в УПК РФ.
Литература:
- Попов К. И. Разграничение уголовно-процессуального и уголовно-правового задержания // Юридическая наука. 2017. № 3. С. 153–156;
- Злюденко Д. С. Определение момента фактического задержания как условие законности его применения в уголовном процессе // Вестник Краснодарского университета МВД России. 2019. № 1 (43). С. 23–26;
- Россинский С. Б. Размышления о правовой природе фактического задержания и доставления подозреваемого // Lex Russica. 2018. № 8. С. 68–80;
- Азаренок Н. В., Давлетов А. А. С какого момента следует исчислять срок задержания подозреваемого? // Российский следователь. 2018. № 5 С. 8–11;
- Чашин А. Н. Уголовно-процессуальные меры принуждения / А. Н. Чашин. — Москва: Дело и Сервис, 2012. — 80 с.;
- Конюченко В. Е. Актуальные вопросы задержания подозреваемого в уголовном судопроизводстве России // Global & Regional Research. 2021. Т. 3. № 1. С. 191–195;
- Шамсутдинов М. М. Некоторые проблемы задержания по УПК РФ // Вестник экономики, права и социологии. 2015. № 2. С. 169–174;
- Исаева Н. П. Актуальные вопросы участия общественности в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Челябинск: ЮУрГУ, 2009. С. 10;
- Россинский С. Б. «Гражданское» задержание: включать или не включать в сферу уголовно-процессуального регулирования? // Российская юстиция. № 8. С. 48–51.
