Германская армия в 1871–1945 годах зарекомендовала себя как одна из сильнейших в мировой истории. В период существования Веймарской республики, когда на Германию, по условиям Версальского мирного договора, были наложены серьезные военные и производственные ограничения, руководство рейхсвера проделало колоссальную работу как по реорганизации ВС, так и по изучению опыта проигранной Первой мировой войны. Германский офицерский и унтер-офицерский корпус считался едва ли не лучшим в мире, а Войсковое управление сумело сохранить дух и высокую эффективность старого имперского Генерального штаба.
Вместе с тем, приход к власти в 1933 году Адольфа Гитлера повлек за собой как восстановление призывной армии, так и постепенное разрушение ранее целостной структуры германского военного командования, продолжившееся уже в годы Второй мировой войны. В данной статье автор анализирует как причины и ход противостояния двух крупнейших штабных структур германской армии — Генерального штаба и Верховного командования вермахта -, так и влияние самого Гитлера, демонстрировавшего полководческие амбиции, на стратегическое планирование операций вермахта.
Ключевые слова: вермахт, Гитлер, Вторая мировая война, ОКВ, Генеральный штаб, германская армия
16 марта 1935 года фюрер и рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер выполнил данное им обещание высшему генералитету, восстановив всеобщую воинскую повинность. Вермахт начал процесс поспешного расширения — наряду с увеличением численности армии создавались штабы новых соединений и формировалась единая командная структура. Благодаря восстановлению призывной армии Германия вновь стала обороноспособной, однако планы Гитлера простирались значительно дальше. 4 февраля 1938 года он принял на себя звание Верховного главнокомандующего вооруженными силами. Фюрер намеревался захватить полный контроль над армией и ликвидировать оппозицию среди военных. Оплотом последней являлся Генеральный штаб, но его упразднение привело бы к краху всей командно-административной структуры сухопутных войск.
В связи с этим Гитлер принял решение о создании Верховного командования вермахта (нем. Oberkommando der Wehrmacht, далее — ОКВ), которому отныне подчинялись командующие сухопутными войсками (ОKH), люфтваффе (OKL) и военно-морским флотом (OKM). Формальной целью деятельности ОКВ являлась координация деятельности всех трех родов войск, однако фактически он так и не сумел подняться выше статуса личного штаба фюрера и приблизиться по уровню своей эффективности к советской Ставке Верховного главнокомандования или американскому ОКНШ [6, C. 204]. После создания 30 августа 1939 года Совета министров по обороне государства влияние ОКВ на военно-экономическое планирование значительно снизилось [5, С. 225]. После начала боевых действий Йодль и Кейтель, стоявшие во главе ОКВ, так и не получили возможность лично ознакомиться с обстановкой на фронтах, поскольку, по мнению генерала Вестфаля, фюрер опасался, что фронтовые командующие начнут оказывать на них нежелательное оппозиционное влияние [2, C. 37].
Гитлер стремился к максимальному сосредоточению всей военной, политической и экономической власти в государстве. Подобно Наполеону, он сам желал вести оперативное руководство войсками, чему могло помешать наличие независимого Генерального штаба, состоящего из профессиональных, а также опытных военных стратегов и аналитиков. Гитлер, по мнению Т. Рипли, не желал повторить судьбу кайзера Вильгельма 2, оказавшегося после 1914 года в тени генштабистов Гинденбурга и Людендорфа [6, C. 199].
Будучи главой государства, фюрер оставлял исключительно за собой как решение вопросов стратегического планирования, так и право на окончательное принятие оперативных решений [2, C. 34]. Из-за стремления Гитлера в мельчайших деталях контролировать планирование операций, тексты директив постепенно становились все длиннее и запутаннее. Как пишет историк Т. Рипли, «они варьировались от плана генерального наступления до приказа командиру батальона создать дополнительную огневую точку» [6, C. 199].
После создания ОКВ Генеральный штаб стал выполнять лишь роль штаба командующего сухопутными войсками, таким образом утратив былой статус высшего органа в германской военной иерархии. В следствие этого Генеральный штаб раскололся на две партии. Одна партия во главе с генералами Беком, Гальдером, Манштейном и Штюльпнагелем считала, что офицеры Генерального штаба должны уметь логически мыслить и тщательно анализировать все варианты развития событий, избегая притом поверхностных суждений. Другая же партия во главе с Йодлем считала, что генштабисты должны лишь беспрекословно выполнять приказы верховного главнокомандующего и не нарушать субординацию своими независимыми суждениями. Гитлер впал в ярость, когда генерал Бек попытался восстановить традиционный для генштабистов принцип коллективной ответственности, который был не совместим с концепцией авторитарного государства [3, С. 166–167].
С началом войны с Советским Союзом фюрер сосредоточил деятельность Генерального штаба и управления ОКХ исключительно на Восточном фронте; все остальные потенциальные театры военных действий перешли под юрисдикцию ОКВ [5, С. 270]. Показательный факт: решающую роль в разработке операции «Барбаросса» играло руководство ОКХ совместно с представителями люфтваффе и кригсмарине, а не Генеральный штаб или ОКВ, что напрямую сказалось на характере планирования. Цели и задачи кампании против СССР, как пишет генерал Варлимонт, были расписаны в самых общих выражениях и не продумывались детально [1, C. 95].
После провала наступления на Москву Гитлер, желавший «воспитать армию в духе национал-социализма» [1, C. 146], лично возглавил сухопутные войска. Де-факто он принял на себя лишь оперативное руководство — оперативное планирование на Восточном фронте продолжал осуществлять начальник Генерального штаба генерал Франц Гальдер. Все остальные обязанности начальника ОКХ, включая административные, исполнял «от имени фюрера» фельдмаршал Кейтель [5, C. 271–272]. Как отмечает Б. Мюллер-Гиллебранд, зачастую начальник Генерального штаба и руководитель ОКВ отстаивали диаметрально противоположные друг другу интересы. Гитлер же играл роль, своего рода, третейского судьи, полагаясь притом на личную интуицию, а не глубокий всесторонний анализ ситуации [5, C. 394–395]. Таким образом, в и без того запутанную систему военного командования Третьего рейха вносился еще больший хаос, прямым следствием чего постепенно стали поражения вермахта как на Восточном фронте, так и в Африке.
После провала покушения на Гитлера 20 июля 1944 года большинству германских генералов стало окончательно ясно, что поражение Германии в войне неизбежно. Сам фюрер почти полностью утратил веру в армию, возложив задачу формирования ополчения на руководство НСДАП. Несмотря на это, он назначил на пост начальника Генерального штаба генерала танковых войск Гудериана, известного своим прямым характером и недоброжелательным отношением к ОКВ. Формально он продолжал оставаться лишь советником Гитлера как главкома сухопутных войск по вопросам Восточного фронта. Он не пытался вернуть остальные театры боевых действий под юрисдикцию Генерального штаба, но утверждал притом, что судьба Берлина и всей Германии решается именно на Восточном фронте и что именно сюда надлежит бросать все оставшиеся силы и резервы [1, C. 304–305]. Таким образом, противостояние ОКВ и Генерального штаба продолжалось и в последние месяцы войны, что еще более затрудняло Германии задачу ведения обороны на нескольких фронтах.
Что же касается военного планирования самого Гитлера, то оно носило характер спонтанности и скорее бездумности, чем импровизации. К примеру, фельдмаршал Эрих фон Манштейн в целом признавал наличие у Гитлера определенных военных способностей, но считал их дилетантскими. При этом фюрер, по мнению Манштейна, не видел связи между выполнением оперативных задач и влияющими на него объективными факторами, такими как материальные силы, состояние логистики, погодные условия и, наконец, время. Хорошая память, развитый кругозор и живой интерес к боевой технике все-таки не могли компенсировать отсутствия у Гитлера как военного образования, так и опыта командования [4, C. 310–311].
Наиболее роковой чертой стиля командования Гитлера было то, что он отрицал возможность поражения как таковую. Это, в свою очередь, ограничивало свободу развития оперативной мысли. Отсутствие необходимого права на инициативу приводило в итоге к тому, что германские военачальники в кризисных ситуациях, когда никаких запасных планов изначально не готовилось и не имелось, либо толком не знали, что делать, как Паулюс под Сталинградом, либо вынуждены были отводить войска из намечавшегося окружения на свой страх и риск, подобно Манштейну под Харьковым, Байерлейну близ Кировограда, Роммелю возле Эль-Аламейна или Буссе, стоявшему у стен самого Берлина [7, C. 211].
Недооценка или, наоборот, переоценка Гитлером собственных сил и оперативных возможностей не раз оборачивались для вермахта как упущенными победами, так и громкими поражениями, а также еще сильнее обостряли противоречия между офицерами ОКВ и опытными генштабистами. Осенью 1939 года Гитлер не стал нападать на Францию сразу после победы в Польше, что привело к концентрации союзных войск в Бельгии, нападение на которую планировалось Генеральным штабом. В мае-июне 1940 года он отказался от уничтожения британских войск, окруженных в районе Дюнкерка, что позволило тем в итоге эвакуироваться через Ла-Манш.
Стремясь к политическому компромиссу с Лондоном, Гитлер в то же время готовил заведомо авантюрный план нападения на Советский Союз, который, как мы уже о том говорили, не был досконально и детально проработан. Директива от 21 августа 1941 года распылила силы группы армий «Центр», которые должны были атаковать Москву до наступления осенне-зимних холодов, на 2 направления — Ленинградское и Киевское. Поставив в решающий момент экономические факторы в приоритет, Гитлер, тем самым, способствовал провалу наступления на Москву и всего плана «Барбаросса» — провалу, который он, как сам то считал, стремился избежать.
Разделение летом 1942 года и без того ограниченных сил группы армий «Юг» на 2 части привело в конечном итоге к провалу наступления как на Кавказ, так и на Сталинград. Запланированная Гитлером через год операция «Цитадель», от исхода которой зависела судьба всего Восточного фронта, провалилась из-за недостаточной численности наступавших немецких войск и грамотной подготовки Красной армией оборонительных позиций на обоих фасах Курского выступа. Наконец, блокада Ленинграда сковала значительные силы группы армий «Север», которые германское командование не могло использовать ни подо Ржевом, ни под Сталинградом, ни под Курском. Дальнейшие отчаянные попытки Гитлера удерживать территории на Востоке приводили лишь к окружению и уничтожению оборонявших их армий. Германия теряла сотни тысяч солдат по причине нежелания фюрера считаться с военной целесообразностью.
Роммель, командовавший войсками Оси в Северной Африке, так и не дождался требуемых им от Берлина подкреплений и более активных действий в Средиземном море, где господствовал британский флот. Крушение фронта в Африке привело летом 1943 года к свержению режима Муссолини и заставило германское командование перебрасывать значительные силы в Италию. Что же касается Западного фронта, то строительство Атлантического вала, призванного защитить морское побережье от Пиренеев до Северной Норвегии, отняло у Германии немало ресурсов и отняло напрасно. Вопреки советам Рундштедта вести маневренную оборону во Франции, Гитлер был одержим идеей не пустить противника даже на морское побережье. В результате разногласий фюрера с командованием Западного фронта союзники после 6 июля 1944 года быстро заняли территорию Франции, заставив вермахт уже осенью отступать к старой, не отвечавшей требованиям современной войны линии Зигфрида. Последнее крупное наступление вермахта во Второй мировой войне — Арденнская операция — было предпринято зимой 1944–1945 гг. и ожидаемо закончилось провалом. Германские войска, стремясь выйти к Антверпену и окружить англо-американские армии в Бельгии, были вынуждены остановить наступление из-за растянувшихся коммуникаций и недостатка топлива у танков. Бомбежки союзной авиацией Рура и потеря Силезии в январе-феврале 1945 года лишили Германию последнего источника нефти и, тем самым, окончательно обрекли ее на поражение.
Гитлер, будучи диктатором, особенно боялся выступления консервативной части германского генералитета и офицерства, недовольной политикой нацистов. Именно желание предотвратить военный переворот объясняло стремление фюрера к абсолютной власти над вооруженными силами и тотальному контролю над оперативным планированием. Это, в свою очередь, заставляло Гитлера дробить целостную до того структуру германского военного планирования и командования. Конечной его целью было создание в вооруженных силах такой системы взаимоотношений между органами управления, при которой ни один из них не мог бы иметь решающего влияния на войска и спорить с «полководческим гением» фюрера.
Столь запутанная система приводила к многочисленным конфликтам между военными ведомствами, а также препятствовала объективному анализу поступавшей с фронтов информации и принятию взвешенных оперативных решений. Таким образом, созданный Гитлером хаос в системе армейского командования, вызванный хроническим недоверием к профессиональным военным, не в последнюю очередь повлиял на итоговое поражение Германии во Второй мировой войне.
Литература:
- Варлимонт В. В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939–1945. М.: «Центрполиграф», 2011. — 348 с.
- Вестфаль З. Германская армия на Западном фронте. Воспоминания начальника Генерального штаба. 1939–1945. — М.: Центрполиграф, 2011. — 137 с.
- Гёрлиц В. Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657–1945. М.: «Центрполиграф», 2011–279 с.
- Манштейн Э. Утерянные победы. / Сост. С. Переслегин, Р. Исмаилов. — М.: ACT; СПб Terra Fantastica, 1999. — 896 с.
- Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг. М.: «Изографус», 2002–855 с.
- Рипли Т. Вермахт. Германская армия во Второй мировой войне. 1939–1945 / Пер. с англ. Л. Л. Игоревского. — М.: Издательство Центрполиграф, 2010. — 335 с.
