Изучение китайского языка соприкасается с процессом освоения знаний из таких областей как история, страноведение, география, социокультура и лингвокультура Китая. Очевидна особенно тесная связь с лингвокультурой, поскольку именно анализ культуры с позиции лингвистики способен значительно углубить как понимание культуры страны изучаемого языка, так и структуры самого иностранного языка [1, с. 4].
В разное время вопросами непосредственной связи языка и культуры занимались такие учёные и лингвисты, как Г. О. Винокур, И. Гердер, В. Фон Гумбольд, Н. И. Толстой, Э. Сепир, Ф. И. Буслаев и др.
Язык является средством передачи мысли и способен сохранять в сознании человека информацию об окружающем его мире. Языковое же значение этноцентрично и является ориентированным на определённый этнос. Тань Аошуань в своей книге «Китайская картина мира: язык, культура, ментальность» обращает особое внимание на тот факт, что толкование слов различается от языка к языку и обуславливается несовпадениями в языковой картине мира пользователей [2, с. 7]. Носитель отдельно взятого языка в своём сознании способен зафиксировать свой способ видения мира, который может совпадать или же, наоборот, в корне отличаться от видения мира носителя другого языка. Близость картин мира обусловлена такими существенными факторами как общность цивилизаций и культур, наличие схожего исторического опыта.
Таким образом, становится очевидной необходимость дать определение понятию «языковая картина мира», которое имеет непосредственную связь с областью лингвокультурологических знаний.
Языковая картина мира — совокупность обыденных представлений народа о мире, определённый способ концептуализации действительности. Такое определение было сформулировано языковедом Л. Вайсгербером и философом Л. Витгенштейном [3]. Л. Вайсгербер полагал, что словарный запас конкретного языка включает в себя совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество, а возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определённую картину мира [4, с. 560]. Согласно идеям неогумбольдианцев, конкретный язык является не только средством выражения различных идей, но и также способен самостоятельно формировать эти идеи. Содержание познания не является общим, а имеет непосредственную связь с конкретным языком.
Современные представления о картине мира в изложении академика Ю. Д. Апресяна заключаются в том, что каждый естественный язык отражает определённый способ восприятия и организации, т. е. концептуализации мира. При этом значения, которые выражаются в том или ином языке, складываются в некую единую систему взглядов, коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка [3].
В данной статье ставится задача раскрыть значение и употребление концепта «мудрость» в китайской лингвокультуре. Исходя из понимания того, что языковая картина мира представителей народа Китая имеет свою специфику, можно предположить, что и сам концепт «мудрость» будет выражен по-особенному, отличаясь от того же понятия в других культурах.
На рубеже 6–5 вв. до н. э. в Китае возникло конфуцианство — этико-философское учение, которое оказывает огромное влияние на быт и культуру китайцев по сей день. Конфуцианство является системой убеждений, которая сохраняется в результате коллективного выбора и составляет основу идеалогии общества Китая [6, с. 221]. Важным понятием в конфуцианстве является «三纲五常» (три устоя и пять постоянств), которое содержит ключевые принципы, определяющие этику китайского народа. К «三纲» (три устоя) относят господство государя над поддаными, отца над сыном, мужа над женой, а под «五常» (пять постоянств) подразумеваются гуманность, справедливость, благопристойность, мудрость и благонадежность [7, с. 120]. Сстановится понятным, что концепт «智慧» (мудрость) в культуре Китая играет достаточно важную роль, являясь частью традиционной системы убеждений.
Лексема «智慧» выражает два смысловых ряда: 1. ум, разум, мудрость; 2. знания. При этом, при переводе каждой морфемы отдельно становится очевидным появление добавочного смысла. Так, морфема «智» помимо значений «мудрость», «ум», «разум», имеет такие значения как «стратагема», «хитрость», «уловка». Морфема же «慧» наряду со значениемя «ум» и «разум», содержит в себе такие значения как «остроумие», «находчивость» [8]. Наличие добавочного смысла определяется разными толкованиями самого понятия «мудрость» (智) как одного из элементов пяти постоянств (五常).
Первый смысловой ряд находит отражение в древнейших письменных памятниках, в которых «чжи» (智) означает мудрость, разумность. В «Ши — Цзине» небо наделяет государя мудростью, а в «Чжоу и» она определяется как «способность остановиться, увидев впереди пропасть» [9]. Далее определение «чжи» (智) дополнялось и уточнялось, оставаясь, при этом, в приблизительно одинаковом диапозоне. Так, достаточно долго в конфуцианских текстах «чжи» (智) связывалась с «гуманностью» (仁), однако, в дальнейшем эти два понятия были разделены. Конечной формулой взаимоотношения гуманности и мудрости для философии и культуры традиционного Китая стала формула, предложенная Как Ювэем: «Когда гуманность и разумность одинаково скрыты, разумность первенствует; когда гуманность и разумность одинаково проявляются, гуманность превосходит» [9]. Такие идиоматические выражения как: 聪明睿智 «очень умный человек», 斗智斗力 «состязаться в уме и силе», 见仁见智 «гуманный видит гуманное, мудрый — мудрое; разные люди — разные взгляды» демонстрируют выражение первого смыслового ряда [10].
Второй смысловой ряд берёт начало в учении военной школы (бин цзя), где получает естественное развитие идея понимания мудрости, как хитроумия, сообразительности, изворотливости, пронырливости. В «Сунь — цзы» полководец определяется с помощью пяти качеств, которые напоминают конфуцианские «пять постоянств», однако, в отличие от них, начинаются, а не завершаются чжи, чжи при этом имеет следующие значения: мудрость, хитроумие, благонадежность, гуманность, мужество и строгость. В дальнейшем, благодаря расширенному пониманию войны как определённому пути борьбы, присущему жизни в целом, морфема «чжи» приобретает общекультурное значение «стратагема» [9]. Данное значение концепта мудрости находит отражение в таких идиоматических выражениях как 独具慧眼 «обладать уникальной прозорливостью» и 急中生智 «мгновенно сообразить; проявить находчивость в чрезвычайной ситуации» [10].
В культуре современного Китая мудрость понимается прежде всего как обладание богатыми знаниями, стремление к ним. Однако в некоторых случаях может быть задействан и традиционный смысл, связанный с понятием гуманности. Так, Ван Юйчжи в своей статье «Конфуцианство в национально-ориентированном рекламном тексте Китая» приводит пример из рекламного текста компании Lenovo, где отчётливо прослеживается отсылка к важности не только стремления к умственному самосовершенствованию отдельного человека, но и желания вносить вклад в развитие и процветание своей страны (таким образом проявляя гуманность): «智慧，是一种力量。联想的力量是要让每个人都享有智慧，都感受到梦想实现的可能。联想，智慧中国» (Ум — это сила. Сила Lenovo намерена позволять каждому наслаждаться и иметь ум, чувствовать возможность реализации мечты. Lenovo — умный Китай) [11, с. 161].
Итак, концепт «智慧» (мудрость) в китайском языке и культуре имеет уникальные черты и особенности, которые были сформированы на базе традиционных ценностей Китая и философского учения Конфуция. В настоящее время современный китайский язык также активно использует оба компонента лексемы «智慧», охватывая весь её семантический спектр.
Литература:
- Хроленко, А. Т. Основы лингвокультурологии / А. Т. Хроленко. — 5-е издание. — Москва: «Флинта», «Наука», 2009. — 184 c. — Текст: непосредственный.
- Тань, А. Китайская картина мира: Язык, культура, ментальность / А. Тань. — 1-е издание. — Москва: «Языки славянской культуры», 2004. — 240 c. — Текст: непосредственный.
- Даниленко, В. П. Языковая картина мира в концепции Л. Вайсгербера / В. П. Даниленко. — Текст: электронный // old.islu: [сайт]. — URL: http://old.islu.ru/danilenko/articles/vaiskart.htm (дата обращения: 12.11.2022).
- Карпец, Е. В. Влияние русской и китайской языковой картины мира на категоризацию предметов действительности / Е. В. Карпец, Н. А. Петрова. — Текст: непосредственный // Молодёжный вестник ИрГТУ. — 2022. — № 3. — С. 560.
- Мжельская, О. К. Языковая картина мира и её роль при лексическом заимствовании (на материале английского и русского языков) / О. К. Мжельская. — Текст: электронный // e.lanbook.com: [сайт]. — URL: https://reader.lanbook.com/journalArticle/193572#1 (дата обращения: 12.11.2022).
- Chan, Sin,- The Routledge Encyclopedia of Traditional Chinese Culture / Sin,- Chan. — London: Routledge, 2020. — 440 c. — Текст: непосредственный.
- Лэ, А. Первоначальное значение, эволюция и диалектика «трёх устоев и пяти постоянств» в конфуцианстве / А. Лэ. — Текст: непосредственный // Учёба и практика. — 2018. — № 12. — С. 119–128.
- Большой Китайско-Русский Словарь. — Текст: электронный // БКРС: [сайт]. — URL: https://bkrs.info/ (дата обращения: 13.11.2022).
- Кобзев, А. И. Чжи — мудрость/разум / А. И. Кобзев. — Текст: электронный // Энциклопедия Китая: [сайт]. — URL: https://www.abirus.ru/content/564/623/625/647/20280/20309/20359.html (дата обращения: 13.11.2022).
- 现代汉语词典 — 在线汉语大词典. — Текст: электронный // BMCX: [сайт]. — URL: https://cidian.bmcx.com/智__cidian/ (дата обращения: 13.11.2022).
- Ван, Ю. Конфуцианство в национально-ориентированном рекламном тексте Китая / Ю. Ван. — Текст: непосредственный // Научный диалог. — 2021. — № 8. — С. 161.
