Анализ демографической политики Китая



В статье представлен анализ подхода Китайской Народной Республики к реализации демографической политики. Дана оценка этапам формирования и текущему состоянию демографии в стране, описаны перспективы развития ситуации в средне- и долгосрочной перспективе.

Ключевые слова: Китай, семья, демографическая ситуация, современный тип, ребенок.

Концептуальные основы воспроизводства населения. Современный мир в своем экономико-политическом развитии продолжает руководствоваться многими фундаментальными принципами, которые не вызывают вопросы и обусловлены логическими обстоятельствами. Один из таких принципов гласит о том, что без положительного воспроизводства населения страна становится ограничена в выборе векторов своей экономической, социальной и даже внешней политики. Под воспроизводством населения исследователь Т. А. Долбик-Воробей понимает «совокупность трех форм движения: естественного (рождаемость, смертность и др.), территориального (миграция) и социального (изменение социальных структур, социальная и профессиональная мобильность и т. д.)» [4, c. 9]. В контексте настоящей работы ключевое внимание будет уделено именно естественному движению населения, которое определяет баланс между числом родившихся и умерших людей; он складывается стихийно. Положительный баланс означает прирост населения, отрицательный, соответственно, убыль. Естественное движение характеризует смену поколений, на фоне других форм движения оно иллюстрирует действительные демографические тенденции, присущие данному обществу [7, c. 5].

В современной демографической науке можно встретить различные типологии воспроизведения населения. Однако общепринятой считается трехэтапная классификация, состоящая из архетипа, традиционного и современного типов. Архетип (первый тип) был доминантным у племен, которые существовали в условиях присваивающей экономики. Для архетипа характерны крайне низкие темпы роста населения (в среднем 15 % за тысячелетие) высокая смертность населения (от 50 % его численности). Основным фактором, предотвращающим вымирание племени, выступала высокая рождаемость, которая незначительно превосходила убыль населения [3, c. 5].

Традиционный тип («патриархальный» или «второй тип») характерен для многих развивающихся государств. Этот тип характерен высокими темпами естественного прироста населения (в среднем 20 % в год) и пониженной смертностью в силу повышения общего уровня жизни. Многие из стран второго типа (азиатские, африканские, латиноамериканские государства) сталкиваются с демографическим взрывом — бурным ростом населения вследствие резкого превышения рождаемости над смертностью, и в силу слабости государственных и общественных институтов данное явление ложится тяжелым бременем на национальную экономику [1, с. 118].

Современный тип («рациональный»; в разных подходах также именуется как «третий» или «первый») присущ развитым странам Европы, Северной Америки, Восточной Азии. Этот тип воспроизводства отличается сниженной рождаемостью и тождественным или близким к нему уровнем смертности, исходя из чего естественный прирост населения близок к нулевому (от менее 1 % до 4 % в среднем) или переходит в отрицательный. В странах рационального типа популярен общественный отказ от многодетности, доля молодого населения снижается, а пожилых людей — растет; это обуславливает тенденцию к «старению» населения [5, c. 71].

Соответственно, в зависимости от социально-экономических условий жизни общества и ряда других факторов государство формирует национальную демографическую политику, цель которой — добиться гармонии между развитием экономики и воспроизводством населения.

Демографическая ситуация и политика в Китае. Ключевую демографическую проблему современного Китая можно сформулировать как рассинхронизацию показателей типов воспроизводства. С одной стороны, КНР присущ устойчивый тренд на снижение прироста населения (в пределах 0,5 %), что характерно для стран первого типа воспроизводства, при том что в экономическом плане страна относится ко второму типу (8,1 % рост ВВП в 2021 г.) [13]; другими словами, Китай испытывает ухудшающийся недостаток рабочей силы для поддержания работоспособности огромной национальной экономики. Для понимания особенностей текущей демографической политики Китая и предпосылок к ее введению рассмотрим тенденции динамики рождаемости в стране: от пикового значения 6,38 рождений / жен. в 1965 г. темпы резко упали до 2,61 рождений / жен. в 1980 г. и стабилизировались на уровне 1,6–1,7 рождений / жен. с 1995 г. по настоящее время [13].

Значимым фактором, определившим углубление китайского демографического кризиса, выступила известная политика по контролю над рождаемостью под названием «Одна семья — один ребенок» ( Yī Hái Zhèngcè ), введенная в конце 1970-х гг. Ей предшествовала стратегия «Поздно, редко, мало» ( Wan Xi Shao ), введенная правительством в 1971 г., в самый разгар «Культурной революции» в Китае. Буквально эту стратегию можно толковать так: рождаемость предполагалось снижать за счет более поздних браков и поздних рождений; планировалось деторождения ограничить количественно, но повысить качественно; другими словами, дать детям нового поколения большие возможности в образовании и работе [11, c. 22–31]. Ключевую предпосылкой кардинального ограничения рождаемости Ю. Селиверстова считает бесконтрольную сверхрождаемость в 1949–1970 гг., обусловленную необходимостью восстановления индустриального потенциала и наращивания трудовых ресурсов страны [9].

Искомая программа «Одна семья — один ребенок», действовавшая в Китае до 2015 г., устанавливала жесткие ограничения для деторождения. Исходя из названия, допускалось заводить не более одного ребенка на семью, регламентировался минимальный возраст для вступления в брак и рождения детей, вводилась слежка и суровые санкции для нарушителей. В то же время программа преследовала целью национальное экономическое развитие, улучшение условий жизни и модернизацию человеческого капитала. В целом, ученые сходятся во мнении, что проект достиг цели, заложенной в нее авторами — политика действительно сделала значимый вклад в укрепление человеческого ресурса в Китае [2, c. 117]. Однако прочие последствия оцениваются либо спорно, либо строго негативно. К наиболее существенным отрицательным результатам относится укрепление тренда на малодетность либо полный отказ взрослого населения от рождения детей, а также серьезный перекос в соотношении мужского и женского населения Китая [14, c. 44].

Нарастание негативных факторов побудило КПК пересмотреть установленный ими запрет на многодетность. Отмена ограничений происходила не одномоментно — с 1984 г. в некоторых провинциях Китая были введены особые меры для деревенских и городских семей, разрешающие заводить второго ребенка без угрозы административного наказания. На первом этапе послабления коснулись тех семей, где отец и мать сами были единственными детьми, на втором этапе — с конца 2013 г. — эти послабления были применены в национальном масштабе. В 2015 г. политика «Одна семья — один ребенок» была свернута. Впрочем, значительного положительного эффекта отмена рестриктивной программы не возымела — с 1995 г. показатель рождаемости стабилизировался на уровне 1,6 деторождений на женщину без видимых перспектив к изменению в среднесрочной перспективе. Исследователь Ю. А. Куприянова полагает, что в краткосрочной перспективе отмена искомой политики не была способна качественно улучшить демографическую ситуацию: «собиравшиеся рожать — родят, кто не хотел рожать — тот по-прежнему не будет рожать» [6, с. 56–57].

Весной 2021 г. Политбюро КПК инициировало программу «Одна семья — три ребенка» ( Sānhái Zhèngcè ), разрешающий семьям иметь до трех детей. Исходя из сути новой директивы, можно отметить попытку китайских властей работать не только над исправлением последствий, но и изменением сути проблем, которые способствуют снижению рождаемости. Новый китайский подход призван лучше обеспечивать защищенность женщин в период беременности, ограничивать негативное влияние деторождения на социальное и трудовое положение женщин, укреплять финансовое состояние семей с детьми [10, c. 3]. Несмотря на конструктивный дух новой демографической политики, исследователи скептически относятся к очередной инициативе китайского правительства. М. Татум уверена, что практический «выхлоп» от политики «трех детей» будет минимален, поскольку всегда сохраняется риск того, что власти КНР будут использовать принуждение для достижения собственных демографических целей [12, c. 8].

Перспективы развития демографической ситуации в Китае. Исследователи склонны расценивать китайскую модель более пессимистично. Ю. А. Селиверстова полагает, что уже сейчас Китай бесповоротно идет к естественной убыли, старению населения и возникновению недостатка трудовой силы, исторический максимум численности населения будет достигнут к 2030 г., а до 2050 г. стабилизируется на отметке 1,4 млрд человек [8, c. 159]. В этой связи допустимо очертить следующий вектор демографической политики Китая на среднесрочную перспективу: обеспечение благополучия семей с детьми и улучшение существующих механизмов поддержки рождаемости в стране. В рамках этого вектора будут произведены экономические реформы: улучшение положения пожилого населения, модернизация инфраструктуры городов, подготовка новых рабочих мест для формирования новых промышленных центров. В целом, будущую стратегию КНР можно охарактеризовать как адаптацию к неизбежным демографическим изменениям. Основной правовой акцент будет сделан на поддержку граждан, желающих завести детей, а не на преследование бездетных родителей, так как уровень социальной напряженности в Китае сейчас (в условиях жестких карантинных ограничений) не позволяет проводить агрессивную политику.

Литература:

1. Берендеева А. Б. Основы демографии: учебное пособие / А. Б. Берендеева, Л. А. Зосимова. — М.: ЧОУ ВО «Институт управления», 2016. — 319 с.
2. Богаевская В. В. Социальные последствия политики «Одна семья — один ребенок» в Китае // Современные востоковедческие исследования. — 2020. — Т. 2, № 5. — С. 114–122.
3. Демография / под ред. Д. И. Валентея. — Москва: Высшая школа, 1997. — 400 с.
4. Долбик-Воробей Т. А. Статистика населения и демография: учебник / Т. А. Долбик-Воробей, О. Д. Воробьева. — М.: КНОРУС, 2018. — 314 с.
5. Иноземцева И. В. «Традиционный» и «современный» типы воспроизводства: к проблеме цивилизованного выбора // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — 2019. — № 3 (9). — С. 71–73.
6. Куприянова Ю. А. Новая демографическая политика в Китае: «Одна семья — два ребенка» / Ю. А. Куприянова, А. И. Янишевская // Демографическое обозрение. — 2019. — Т. 4, № 2. — С. 53–64.
7. Макарова И. В. Естественное движение населения: экономический аспект // Вестник евразийской науки. — 2020. — № 12 (1). — С. 1–10.
8. Селиверстова Ю. А. Демографическое будущее Китая // Демографическое обозрение. — 2020. — Т. 7, № 4. — С. 149–165.
9. Селиверстова Ю. Основы детопроизводства: демографическая политика Китая: — Текст: электронный // ПостНаука: [сайт]. — 2021. — 21 сент. — URL: https://postnauka.ru/longreads/156638 (дата обращения: 16.12.2022).
10. Attané I. China’s New Three-Child Policy: What Effect Can We Expect? // Population et sociétés. — 2022. — P. 1–4.
11. Babiarz K. S. The Limits and Consequences of Population Policy: Evidence From China’s Wan Xi Shao Campaign / K. S. Babiarz, P. Ma, G. Miller, S. Song // National Bureau of Economic Research Working Paper 25130. — 2020. — 62 p. — URL: https://www.nber.org/system/files/working_papers/w25130/w25130.pdf (дата обращения: 16.12.2022).
12. Tatum M. China’s Three-Child Policy // Lancet. — 2021. — Vol. 397, № 10291. — P. 1–15.
13. The World Bank Data // The World Bank. — 2022. — URL: https://data.worldbank.org/ (дата обращения: 16.12.2022).
14. Yu Y. The One Child Policy Amplifies Economic Inequality across Generations in China / Y. Yu, Y. Fan, J. Yi // Institute of Labor Economics Discussion Paper No. 13617. — 2020. — 82 p. — URL: https://docs.iza.org/dp13617.pdf (дата обращения: 16.12.2022).