При исполнении требований исполнительных документов судебный пристав-исполнитель применяет два вида процессуального воздействия на должника: совершает исполнительные действия (ст. 64 Закона об исполнительном производстве) и применяет меры принудительного исполнения (ст. 68 Закона об исполнительном производстве).
Из анализа содержания данных действий видно, что исполнительные действия только содействуют принудительному исполнению решения суда (оценка, розыск, арест имущества и т. п.), в то время как меры принудительного исполнения непосредственно направлены на удовлетворение требований взыскателя (продажа имущества должника и перечисление вырученных денежных средств взыскателю, списание со счетов должника денежных средств и перечислению взыскателю и т. п.).
Исходя из содержания процессуальных действий законодатель ограничил объем их применения судебным приставом-исполнителем только для мер принудительного исполнения
Так в части 5 статьи 4 Закона об исполнительном производстве установлено, что одним из принципов исполнительного производства является соотносимости объема требований взыскателя мерам принудительного исполнения.
Законодатель специально не стал ограничивать объем совершенных исполнительных действий судебным приставом-исполнителем по нескольким причинам.
Рассмотрим в нашем случае такое исполнительное действие — арест имущества должника, на которое в последующем будет обращаться взыскание (пункт 7 части 1 ст. 64 Закона об исполнительном производстве).
При исполнении имущественного взыскания стандартный набор действий судебного пристава–исполнителя: запросы в регистрирующие органы, наложение арестов и запретов на денежные средства и имущество должника.
При этом судебному приставу-исполнителю неизвестно, имеется ли имущество должника в наличии, какова его рыночная стоимость, а также будет ли вообще реализовано данное имущество должника пусть даже по рыночной цене (отсутствие покупательского спроса).
Поэтому законодатель не стал ограничивать объем исполнительных действий, т. к. на практике судебному приставу-исполнителю невозможно будет соблюсти принцип соотносимости.
Другое дело, когда идет речь о мерах принудительного исполнения — при обращении взыскания на имущество точно известно, что имущество в наличии, определена его рыночная стоимость. В данном случае сопоставить размер долга и стоимость имущества не составляет труда, и нет никакой необходимости изымать и продавать имущества больше, чем требует взыскатель.
В тоже время, судебный пристав-исполнитель не может повлиять на 100 процентную реализацию имущества должника (состояние имущества, отсутствие покупательского спроса и др.), в связи, с чем обеспечительный арест на имущество должника, наложенный судебным приставом-исполнителем должен сохраняться до полного исполнения требований исполнительного документа.
В пункте 41 Пленума ВС РФ № 50 от 17.11.2015 (Далее Пленум № 50) указано, что выявление, арест и начало процедуры реализации другого имущества должника сами по себе не могут служить основанием для снятия ранее наложенного ареста до полного исполнения требований исполнительного документа [1].
Иной подход позволял бы должнику безболезненно выводить ценные активы, в то время как судебный пристав-исполнитель проводит формальные действия по реализации неликвидного, пусть и дорогостоящего, имущества[1].
При рассмотрении споров на подобную тематику, суды не всегда верно определяют юридические значимые обстоятельства для дела, предмет доказывания и как результат принимаются неверные решения.
Рассмотрим на примере решения судов по делу № А17–9840/2021(Арбитражный суд Ивановской области). На наш взгляд, суд первой инстанции, верно, рассмотрел дело, в то время как апелляционная инстанция ошибочно отменила решение суда первой инстанции.
Обстоятельства дела: Судебный пристав-исполнитель наложил обеспечительный арест на недвижимость (квартира должника) по исполнительному производству о взыскании задолженности по налогам в сумме 20 тыс. руб. Должник обратился с жалобой на постановление судебного пристава-исполнителя о наложении ареста на недвижимое имущество должника и просил его признать незаконным.
Судом первой инстанции верно в судебном решении отмечено, что по смыслу положений статей 64, 68, 80 Закона № 229-ФЗ исполнительные действия в виде запрета на совершение регистрационных действий в отношении имущества, наложенного в целях обеспечения исполнения исполнительного документа, к мерам принудительного исполнения не относятся (данный вывод содержится в определении Верховного Суда Российской Федерации от 11.01.2016 № 78-КГ15–42).
Верным также является вывод суда первой инстанции о том, что имущество не изымалось, право пользования им не ограничивалось, меры к обращению взыскания на это имущество оспоренным постановлением не предпринимались. Принцип соотносимости мер принудительного исполнения объему требований взыскателя не нарушен.
В данном случае запрет на совершение регистрационных действий по отчуждению является лишь мерой, направленной на выявление имущества должника, без которой невозможно будет осуществить все последующие действия, необходимые для исполнения исполнительного документа.
У должника всегда есть возможность погасить задолженность, тогда все наложенные запреты на имущество будут безотлагательно отменены судебным приставом-исполнителем (пункт 7 ст. 47 Закона об исполнительном производстве).
Кроме того, как разъяснил ВС РФ в пункте 41 Пленума № 50, наличие единственного дорогостоящего имущества у должника не является основанием для отказа в обращении на него взыскания, у должника есть право предложить иное имущество. Если никакого иного имущества нет, то дорогостоящее имущество реализовывается, погашается долг, а разница возвращается должнику.
Из обстоятельств дела следует, что должник мер к погашению задолженности не принимал, иное имущество судебному приставу-исполнителю не предлагал.
Исходя из вышесказанного, на наш взгляд, суд первой инстанции правомерно отказал в признании наложенного запрета судебным приставом-исполнителем запрета на имущества незаконным.
Постановлением Второго Арбитражного Апелляционного суда решение суда первой отменено и действия по наложению запрета признаны незаконным.
При это апелляционный суд вводит в оборот новые правовые сущности, которым нет нормативного обоснования: «… Между тем, вопреки выводам суда судебным приставом-исполнителем в любом случае должны быть соблюдены закрепленные в статье 4 Закона № 229-ФЗ принципы, в том числе принцип соотносимости объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения, согласно которому все применяемые в процессе исполнения меры принуждения должны быть адекватны требованиям, содержащимся в исполнительном документе …»
О каких «всех применяемых мерах принуждения» ведет речь апелляционный суд? В законе об исполнительном производстве четко разграничены исполнительные действия и меры принудительного исполнения. Данное разделение неслучайно, у каждого действия свое содержание и цели, о чем подробно говорилось выше.
Таким образом, апелляционный суд необоснованно расширительно толкует пункт 5 статьи 4 Закона об исполнительном производстве и самовольно добавляет к мерам принудительного исполнения еще и исполнительные действия.
Далее апелляционный суд говорит о том, что меры принуждения должны быть « адекватны» требованиям, в то время как закон говорит о соотносимости, что является некорректным и опять создает правовые сущности неизвестные закону. Адекватный и соотносимый не являются стопроцентными синонимами, у каждого слова есть своя коннотация и смысл. Соотносимый относится к сравнению с чем-либо, адекватный к приемлемости того или иного действия.
Единственное правовое обоснование, которое делает суд — пункт 2.2. Постановление Конституционного Суда РФ от 12.07.2007 N 10-П [2], однако, в данном пункте речь идет об обращении взыскания на имущество, что относится к мерам принудительного исполнения, а не к исполнительным действиям.
Как следует из судебного акта, отчет об оценке недвижимого имущества должник представил только в суд апелляционной инстанции, а не судебному приставу-исполнителю.
Кроме того, апелляционным судом не учтено то обстоятельство, что арестованное жилое помещение могло быть единственным жильем должника и на него не может быть обращено взыскание, что не запрещает судебному приставу-исполнителю наложить на него обеспечительный арест (пункт 43 Пленума ВС РФ № 50).
Что касается наложения запрета на автотранспортное средство должника, то в постановлении апелляционного суда не указано, имеется ли автомобиль в наличии (ССАНГ ЕНГ АКТИОН, 2012г.в., г.н. Н134ТХ37), какое его техническое состояние и рыночная стоимость. Даже если данный автомобиль будет продаваться по рыночной цене, доподлинно неизвестно найдет ли он своего покупателя.
Непонятно на основании, каких доказательств апелляционный суд делает вывод о том, что стоимость автотранспортного средства явно превышает размер долга. Наличие регистрации в ГИБДД не дает информации о техническом состоянии автомобиля, и является равновероятным событием, что данный автомобиль не имеет положительной стоимости, и расходы по его утилизации превышают стоимость автомобиля по цене металлолома.
Таким образом, апелляционное определение построено на домыслах, не имеет четкого нормативного обоснования, почему является неверным.
В данной ситуации судебный пристав-исполнитель действовал точно в соответствии с законом:
1) 01.03.2021 — возбуждение исполнительного производства;
2) В марте 2021 вынесение запретов на денежные средства и на имущество должника;
3) В апреле 2021 взыскание долга со счетов должника окончание исполнительного производства и отмена всех запретов.
Апелляционное постановление не содержит никаких сведений о том, как именно наложенные запреты нарушили права должника? В тоже время данное обстоятельство является необходимым для удовлетворения судом требований о признании действий незаконными.
Более взвешенным является подход Второго Апелляционного Суда по аналогичному спору по делу N А28–5617/2021 [3]. В данном деле апелляционный суд резонно указывает, что соразмерность ареста подлежит установлению стадии исполнительного производства после проведения оценки по правилам статьи 85 Закона об исполнительном производстве. При этом реализация имущества должника производится судебным приставом-исполнителем с учетом размера существующей задолженности. Единственное, что здесь необходимо дополнить, что арест с имущества может быть снят в полном объеме только в случае полного погашения долга.
Доводы, изложенные в настоящей статье, подтверждаются материалами судебной практики: Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 10 сентября 2021 г. по делу N А83–14294/2020; Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 10 сентября 2021 г. по делу N А83–14294/2020
Выводы: в настоящее время законодательство об исполнительном производстве не содержит ограничений по объемам обеспечительного ареста имущества должника в целях исполнения требований исполнительного документа. Отсутствие критериев соотносимости обеспечительных мер может привести к нарушению баланса интересов должника и взыскателя, в связи, с чем данная тема требует дальнейшего изучения с целью внесения изменений в законодательство об исполнительном производстве.
Литература:
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.11.2015 N 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства»
- Постановление Конституционного Суда РФ от 12.07.2007 N 10-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В. В. Безменова и Н. В. Калабуна»
- Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 09.06.2022 N 02АП-3501/2022, 02АП-3502/2022 по делу N А28–5617/2021
[1] Например, это может быть новая готовая продукция – станки, оборудование, техника, которое морально устарело и никто не будет его приобретать ни за какую цену
