Проблема международного терроризма, как и морского терроризма, относится к числу новых вызовов и угроз безопасности государств и их граждан. Действия террористов затрагивают интересы всего мирового сообщества, поэтому в настоящее время международное право призвано отвечать интересам решения глобальных проблем человечества, острота которых постоянно возрастает в современном мире [5].
Необходимо осознавать, что защита от морского терроризма чрезвычайно трудоемка в силу многочисленности и разнородности возможных объектов террористических атак, а также общей специфики деятельности в Мировом океане. Организаторам таких незаконных актов нет необходимости прибегать к классическим военно-морским операциям. Диверсионные действия, направленные, например, на нападение на нефтяные платформы с угрозой экологической катастрофы, вывод из строя важнейших судоходных путей, имеющих международное значение (Суэцкий, Панамский, Кильский каналы, Гибралтарский пролив, Босфор и т.д.), могут иметь необходимый для террористов психологический эффект и результат.
В этой связи задача мирового сообщества – активное международное сотрудничество в принятии эффективных контртеррористических мер и высоких практических стандартов морской безопасности для развития надежного, в том числе и для морской среды, и приемлемого международного судоходства.
Морской терроризм представляет серьезную угрозу безопасности мореплавания, т.к. нарушает общепризнанный принцип свободы морей. Как и пиратство, он является преступлением международного характера.
Между пиратством согласно Конвенции 1982 г. и морским терроризмом предусмотренными Конвенцией 1988 г. и Конвенцией 1979 г., может иметь и некоторая взаимосвязь. Так, захват судна путем осуществления контроля над ним силой или угрозой силы, или путем любой другой формы запугивания (Конвенция 1988 г.), или акт насилия, задержания, или любой грабеж (Конвенция 1982 г.) могут перерастать в захват людей в качестве заложников (Конвенция 1979 г.).
Таким образом, можно говорить о некотором сходстве пиратства с имеющими террористическую направленность преступлениями, угрожающими безопасности морского судоходства. В каждом конкретном случае необходим анализ совершенного деяния, соотнесение его с признаками преступлений, закрепленными в международных договорах, а также с методами и прежде всего с целями, присущими актам терроризма или пиратства. В то же время об этих преступлениях нельзя говорить как об одном и том же, прежде всего потому, что такие деяния относятся к различному роду общественно опасных явлений.
Пиратство и морской терроризм разнятся целями, которые преследуют исполнители: для пиратов главное - обогащение, нажива, а целью террористов является запугивание властей с целью выполнения своих, как правило, политических, требований [4].
Объект пиратства – лицо, являющееся членом экипажа или пассажиром частновладельческого судна, а также имущество, находящееся на борту судна и само судно. Но при условии, если морское судно находится в открытом море. А для квалификации в качестве акта «морского терроризма» в соответствии с Конвенцией и Протоколом, подписанным в Риме в 1988 году, не требуется соответствия деяния этому требованию.
Таким образом, проведя грань между морским терроризмом и пиратством можно дать им трактовку.
Определение пиратства можно выделить из ст. 227 УК РФ: «нападение на морское или речное судно в целях завладения чужим имуществом, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения» [2].
Так как понятие «морской терроризм» до сих пор в российской правовой науке не разработано, то можно предложить свое определение данного противоправного деяния: «противоправные действия (захват или угон, взрыв морского судна), повлекшие за собой несчастные случаи с людьми, материальный ущерб либо создавшие угрозу наступления таких последствий в области гражданского или военного мореплавания с общей целью запугивания органов государственной власти или (и) выражения несогласия тем или иным политическим решениям».
Рассмотрев терминологию такого противоправного деяния как морской терроризм и отграничение от пиратства, обратимся к нормативному регулированию борьбы с ним и проблемам в этой области.
Конституции РФ прямо не регулирует борьбу с морским терроризмом. Зато она ставит по свою охрану следующие объекты террористической активности, которые могут стать таковыми при захвате водного транспорта:
жизнь человека и гражданина (статья 20);
здоровье человека и гражданина (часть 2 статья 21): никто не должен подвергаться насилию [1];
свободу человека и гражданина (статья 22).
Уголовный кодекс РФ уже более четко регулирует данную проблему. На нее в первую очередь направлены сразу 2 статьи:
Ст. 206 (Захват заложника) – при угоне транспорта обычный метод достижения своих целей террористами.
Ст. 211 (Угон …водного транспорта…) – предусматривает и сам угон, и захват в целях транспорта в целях его угона.
В правовом поле проблема состоит в том, что на практике порой сложно определить присутствие захвата заложника при захвате водного транспорта. А ответственность за эти два деяния разная, если рассматривать каждое из них по отдельности, а если сложить их, то и наказание будет в большем размере. Поэтому считаю необходимым в ст. 211 внести корректировку на то, что при захвате морского транспорта, если на нем присутствуют люди, то это в любом случае будет и захватом заложников.
Что же касается специализированных нормативно-правовых актов, остановимся на ФЗ от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ « О борьбе с терроризмом» и ФЗ от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ «О противодействии терроризму».
Ни один из названных выше федеральных законов не содержит определения морского терроризма, конкретных принципов и методов борьбы с ним, и это, безусловно, является минусом. Необходимо внести особые изменения в ФЗ «О противодействии терроризму», ибо он должен отражать современные тенденции борьбы с терроризмом, т.к. общих принципов борьбы с терроризмом не достаточно, потому что морской терроризм имеет свои особенности: открытое водное пространство, специфический транспорт (водное судно) осложняют быстрое реагирование и борьбу с актом терроризма.
Тем не менее, особую значимость ФЗ «О противодействии терроризму» придает то, как и в каких размерах возмещается вред причиненных при захвате водного транспорта или вред, причиненный использованием водного транспорта. Согласно части 1 ст. 18 ФЗ «О противодействии терроризму» материальный вред возмещается государством в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, а компенсация морального вреда, причиненного в результате террористического акта, осуществляется за счет лиц, его совершивших» [3].
Естественным образом возникает вопрос о формировании международно-правовой базы, способной эффективно и оперативно реагировать на акты морского терроризма и предупреждать их.
Международно-правовая основа борьбы с преступностью на море была заложена в Женевских конвенциях 1958 г., а в дальнейшем в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. Эти международные договоры не предусмотрели и не могли в то время предусмотреть ни международно-правового состава этих преступлений, ни мер по борьбе с ними.
Важную роль в современном регулировании борьбы с морским терроризмом играют следующие «морские» Конвенции и Кодексы:
1. Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства (1988 г.).
На дипломатической конференции, проходившей в Риме с 1 по 10 марта 1988 г., в которой приняли участие 76 государств под эгидой ИМО была принята Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства.
С правовой точки зрения главным ее минусом является, то, что она применяется ко всем судам, за исключением военных кораблей; судов, которые принадлежат государству или эксплуатируются им в качестве военно-вспомогательных судов, в таможенных или полицейских целях; или выведенные из эксплуатации.
2. Международный кодекс по охране судов и портовых сооружений (МК ОСПС) (2004).
Неотъемлемым плюсом Международного кодекса по охране судов и портовых сооружений (МК ОСПС) является, то, что он устанавливает унифицированные стандарты безопасности, обязательные для всех участников международных морских перевозок грузов и пассажиров.
Проблемным в Кодексе является, то, что его назначение состоит в том, чтобы не допустить морских террористов на судно, но нет конкретных норм на случай, если они все же проникли и как уменьшить или исключить негативные последствия.
Все существующие и предполагаемые угрозы диверсионно-террористических актов (и особенно их морской составляющей), требуют достаточно больших финансовых затрат для их подготовки. Поэтому, самой доступной и действенной превентивной мерой противодействия им, является создание в первую очередь правовой базы и соответствующих органов для мониторинга и пресечения финансовых потоков, которые используются для проведения диверсионно-террористических актов. Эти меры должны проводиться в комплексе с другими мерами как превентивными, так и созданием и подготовкой соответствующих служб и подразделений для быстрого реагирования на угрозу подобных диверсионно-террористических актов и для ликвидации их последствий.
Дав анализ и отечественному законодательству и международному, можно сделать вывод: пробелы имеются как в отечественном законодательстве, так и в международных актах. Борьба против морского терроризма будет иметь эффективный характер только тогда, когда будут скорректированы проблемы во всех нормативно-правовых, актах, которые мы указали выше.
Литература:
Конституция Российской Федерации (с изм. от 30 декабря 2008 года)// Российская газета. - 2009.- №4831
Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (с изм. от 1 марта 2012 г. N 18-ФЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации.- 1996.- №25
Федеральный закон Российской Федерации от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ «О противодействии терроризму» (с изм. от 8 ноября 2011 г. N 309-ФЗ) // Российская газета. - 2006.- №4014
Крикунов А. Современный морской терроризм./А.Крикунов// Военный дипломат.- № 2.- 2008.- C. 139-142
Международное морское право в сложной самоорганизующейся системе морского права // Ежегодник морского права 2002 г. – М.: Союзморниипроект, 2003. – С. 64–74.