Встатье анализируются случаи, когда пользователи цифровой платформы противостоят друг другу, и случаи, когда пользователи платформы противостоят самой цифровой платформе. Сотрудничество цифровых платформ считается необходимым и достаточным для обеспечения эффективного доступа к правосудию. Защита пользователей также предлагает руководство по формированию норм международного частного права, регулирующих споры между пользователями и платформой.
Ключевые слова: принцип эффективности, принцип благоприятствования («favor laesi»), цифровая платформа, глобализация, международное частное право
Глобализация, еще в недостаточной степени изученная с точки зрения воздействия на право, уже реконфигурируется в связи с появлением платформ и облачной архитектуры [2, c. 107].
Цифровые платформы часто обвиняют в разрушительном воздействии на многие человеческие общества в мире и на общество как таковое. А поскольку общество почти синонимично закону, потому что одно не может существовать без другого, цифровые платформы также, можно сказать, нарушают закон.
Наиболее разрушительный эффект заключается в том, что называется «функциональным суверенитетом», которым пользуются цифровые фирмы. В первые годы нового тысячелетия государства были застигнуты врасплох и оказались не готовы к задаче управления ростом технологической олигополии цифровых платформ. Высшие суды первыми отреагировали на существующий правовой вакуум, превративший цифровые платформы в нынешние монополии и олигополии [4, c. 17].
Актуальность вопроса заключается в проблеме соблюдения прав человека в условиях цифровизации, где могут быть выделены два аспекта. Ставшие уже «традиционными» права граждан периодически нарушаются и ограничиваются в процессах цифровизации. С другой стороны, эти права переносятся в цифровое пространство, где возникают уже производные «цифровые права», в которых тоже прослеживается хаотичная, мозаичная, навязываемая цифровизация.
Нынешние правовые порядки, каждый из которых призван быть суверенным на своей собственной территории, теперь все больше нуждаются в сотрудничестве платформ для отправления правосудия. В уголовных и гражданских делах большая часть информации, необходимая для получения доказательств, бесспорно, недосягаема без сотрудничества с цифровыми платформами.
Попытка получить доступ к данным, хранящимся в личном кабинете, преследование преступника, попытка реализовать законы о защите частной жизни или проверка соблюдения трудовых норм требует сотрудничества со стороны компании, которая владеет технологией (платформой), позволившей совершить неправомерное действие или услугу.
На этом фоне юристам остается предпринимать попытки в решении новых правовых проблем, возникающих в цифровом пространстве, с использованием норм международного частного права, выработанных в последние два столетия предыдущего тысячелетия.
Вся концепция международного частного права основана на механизме географического выделения решаемой проблемы. Эта концепция недавно была заменена концепцией достижения общепризнанных политических целей посредством международного частного права. Когда речь идет о защите пользователей платформы от самой платформы, цели политики могут отличаться от целей, лежащих в основе решения вопросов, возникающих между двумя пользователями на платформе.
Во всех случаях, когда цифровая платформа служит только для «соответствия» спроса и предложения, нет необходимости специально адаптировать нормы международного частного права для целей судебных разбирательств между пользователями, поскольку социальные отношения происходят на определенной территории и подчиняются ее правилам. Данные отношения в основном регулируются правовым порядком и законодательством того государства, в котором предоставляется услуга или происходит какое-либо разбирательство [3, с. 42].
Сложнее и интереснее дела о судебных тяжбах между пользователями, которые не встречаются в реальном мире. Подобные случаи касаются пользователей социальных сетей, игроков в онлайн-видеоигры, ютуберов, розничных продавцов и т. д.
Способность платформ устанавливать свои собственные правила была оправдана тем, что транзакции, происходящие на платформе, не могут быть привязаны к какому-либо физическому пространству, особенно когда они автоматизированы, поскольку они находятся в блокчейне (реестре для хранения и передачи цифровых активов) или на других платформах, не играющих роль посреднических товаров и услуг.
Таким образом, классическое международное частное право по-прежнему рассматривается как неизбежный инструмент, позволяющий пользоваться государственным законодательством.
Более того, международное частное право является наиболее адаптируемым, поскольку по своей сути представляет собой коллизионное право, призванное регулировать проблему конфликта юрисдикций. Оно хорошо справляется с конфликтами национальных юрисдикций, располагая значительным арсеналом гибких инструментов, что позволяет быть уверенным в его способности разрешать конфликты национальной юрисдикции и законодательства в киберпространстве, что отражается в огромном и постоянно растущем массиве судебных и арбитражных решений [6].
Одним из таких инструментов является довольно универсальный механизм определения применимого права, который уже содержится во многих кодификациях международного частного права по всему миру.
В Гражданском кодексе Российской Федерации это положения пункта 2 ст. 1186, которые обладают значительным прогностическим потенциалом: «Если в соответствии с пунктом 1 настоящей статьи невозможно определить право, подлежащее применению, применяется право страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано» [1].
В контексте пункта 1 статьи. 1186 Гражданского кодекса Российской Федерации и, применительно к отношениям в киберпространстве, это может звучать так: если отношения находятся за пределами юрисдикции одного государства, но международный договор не предусматривает материальных норм, регулирующих соответствующие отношения по существу, более того, невозможно определить применимое право на основе существующих коллизионных норм, то в качестве применимого права применяется право страны, с которой такое отношение теснее связано. Это тот смысловой заряд, который способен запустить реакцию на разработку новых критериев тесной связи и повторное создание «с помощью старых материалов нового права» [2, c. 118].
«Принцип благоприятствования», уже признанный международным частным правом ЕС, может служить полезным руководством по выходу из территориальности киберпространства. Данный принцип заключается в том, что необходимо уделить внимание месту нахождения потерпевшего, требующего возмещения убытков. Место причинения вреда может служить связующим звеном в правонарушениях, совершенных пользователями посредством цифровых платформ. Более того, следование этому принципу может привести к месту, где произошло правонарушение.
Как указано в работе Морелли, право страны, в которой «принято решение» о действии или бездействии, приведшем к причинению вреда, может стать более важным связующим фактором для правонарушений и обеспечить лучшую защиту потерпевшего [6].
Проблемы международного частного права, возникающие между пользователем платформы и самой платформой, также должны решаться с учетом дисбаланса между двумя сторонами, тем самым предоставляя усиленную защиту более слабой стороне.
Связующие факторы выполняют все функции международного частного права: распределяют юрисдикцию, определяют применимое право, а также служат векторами для признания и приведения в исполнение решений и актов.
В случаях разногласий между пользователями платформы друг с другом наиболее надежными руководящими принципами являются принцип эффективности и принцип предпочтения.
В долгосрочной перспективе усиление защиты лиц, заключающих онлайн-контракты, в конечном итоге должно будет признаваться путем распространения принципа «наиболее благоприятного» на поставщиков рабочих услуг по аналогии с самыми последними разработками в области прав человека посредством должной исполнительности. В этом контексте стандартные оговорки о защите, ведущие к трудовым нормам в местах назначения, если их будет продвигать такая международная организация, как МОТ, станут крупным достижением. Тот же принцип может служить руководством в отношении судебного разбирательства между пользователем и платформой в любой ситуации, когда необходимо устранить значительный дисбаланс сил между цифровой платформой и обычным человеком.
Подводя итог, необходимо отметить, что международное юридическое сообщество должно больше заниматься правовыми вопросами, связанными с Интернетом, и уделять им приоритетное внимание, а также должно стремиться к повышению значимости международного частного права в сообществе, занимающемся регулированием Интернета.
Литература:
- Гражданский кодекс Российской Федерации от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ (часть вторая): по сост. на 13 июля 2015 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 5.
- Мажорина, М. В. Цифровые платформы и международное частное прав, или есть ли будущее у киберправа? / М. В. Мажорина // Lex russica (Русский закон). — 2019. — № 2. — С. 107–120.
- Lоbel, О. The Law оf the Platfоrm / О. Lоbel // Minnesоta Law Abstract. — 2016. — Vоl. 101. — C. 37–45.
- Schultz, Т. Private legal systems: what cyberspace might teach legal theоrists / Т. Schultz // Yale Jоurnal оf Law and Technоlоgy. — 2008. — Vоl. 10. — C. 15–21.
- Digital Services Act package: Ex ante regulatory instrument for large online platforms with significant network effects acting as gate-keepers in the European Union’s internal market. / [Электронный ресурс] — Режим доступа: https://ec.europa.eu/info/law/better-regulation/have-your-say/initiatives/12418-Digital-Services-Act-package-ex-ante-regulatory-instrument-of-very-largeonline-platforms-acting-as-gatekeepers (Дата обращения: 03.12.2022)
- Morelli, O. Pollicino, Metaphors, Judicial Frames and Fundamental Rights in Cyberspace / O. Morelli [Электронный ресурс] // American Journal of Comparative Law. — 2020. — Режим доступа: https://ssrn.com/abstract=3422946 (Дата обращения: 03.12.2022)
