Количество преступлений, совершенных в Российской Федерации иностранными гражданами, в последнее время возросло. Так, согласно статистическим данным Министерства внутренних дел Российской Федерации за 2021 год иностранцами и апатридами было совершено 36420 преступлений, что на 5,9 % больше, чем в 2020 году и составляет 3,5 % от общего числа преступлений, совершенных в 2021 году [1]. Также в отношении самих иностранных граждан было совершено около 16 тысяч преступлений [1]. Таким образом, исследование проблем уголовно-процессуального характера, связанных с привлечением иностранцев к уголовной ответственности, является актуальным.
Одним из принципов уголовного процесса в Российской Федерации является принцип государственного языка судопроизводства [2, с. 279]. Он определяет, на каком языке ведется производство по уголовному делу: на государственном языке Российской Федерации или на государственном языке республики, если соответствующий суд находится на ее территории. В большинстве случаев процесс ведется именно на русском языке, что позволяет обеспечить «единство судебной системы и судебной практики» [2, с. 279]. Для того, чтобы доступ к правосудию имели лица, не владеющие русским языком, в законодательстве предусмотрен ряд институтов.
Часть 2 статьи 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) даёт участнику уголовного производства, не владеющему русским языком, возможность делать любые заявления (в том числе, устные в ходе судебного разбирательства) и знакомиться с материалами уголовного дела на собственном языке, а также бесплатно пользоваться услугами переводчика [3]. Именно институт привлечения переводчика в процесс является наиболее интересным в контексте участия иностранцев в уголовном процессе, а потому данному институту уделяется основное внимание в настоящей работе.
Участие переводчика в уголовном процессе сопряжено с рядом проблем.
В УПК РФ переводчику посвящена статья 59. Единственное требование (не считая обязанностей переводчика) к лицу — «свободное владение языком». При этом, никаких уточняющих критериев свободного владения закон не вводит. Похоже, эти критерии остается формировать на стадии предварительного расследования следователю (или дознавателю), которому в соответствии со статьей 169 УПК РФ надлежит «удостовериться в компетентности» переводчика. Но как быть, если следователь сам не владеет иностранным языком (вероятнее всего, так и будет) и не может оценить уровень знаний переводчика?
На наш взгляд, очевидным решением является закрепление в УПК РФ требования о наличии у переводчика диплома, сертификата или иного документа, удостоверяющего владение нужным языком. Здесь представляется дискуссионным вопрос об «уровне» документа — нужен ли «полноценный» диплом о высшем образовании или достаточно языкового сертификата? Нам представляется, что второй вариант более предпочтителен. Например, международные системы оценки знания английского языка (IELTS, TOEFL) позволяют сделать вывод о наличии достаточных навыков. Собственные российские стандарты также разрабатываются, например, НИУ ВШЭ [4]. Стоит добавить, что возлагать на следователя (дознавателя) бремя оценивания подлинности сертификата и его толкования кажется избыточным, в качестве альтернативы мыслимо ведение специального реестра по субъектам РФ региональными Управлениями Министерства Юстиции Российской Федерации. Тем не менее, подобная система трудно применима, когда иностранец владеет только редким языком — авторитетных систем оценки знания нет, да и хоть какое-нибудь лицо, владеющее языком, отыскать очень сложно. Одно дело, если подобный переводчик нужен в Москве — можно было бы обратиться, например, в МГИМО, а как быть следователю или суду в отдаленном регионе?
В поисках ответа на второй вопрос можно рассмотреть другой вариант подбора переводчика, изменив УПК РФ и переложив бремя выбора со следователя или суда на подозреваемого, как предлагается в ряде работ [5, с. 200] [6, с. 151]. Авторы в обоснование такого предложения отмечают, что лицо «должно свободно общаться с переводчиком на языке, которым оно владеет» [6, с. 151]. Нам такое предложение кажется несостоятельным.
Во-первых, для подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) искать переводчика практически невозможно. Одно дело, если речь идет о гражданине России, который по какой-то причине не владеет русским языком — предполагается, что он всё же какое-то время проживает в России, имеет социальные связи, которые позволили бы ему найти себе переводчика. А вот что в такой ситуации делать впервые оказавшемуся в России иностранному гражданину — неясно. Очевидно, бремя поиска перейдет на защитника, который вместо того, чтобы тратить время на юридическую работу (для которой он, собственно, нужен), отправится искать переводчика.
Во-вторых, если переводчика будет выбирать сам подозреваемый (обвиняемый, подсудимый), может быть нарушено такое требование к переводчику, выводимое из статьей 61 и 69 УПК РФ, как его незаинтересованность в исходе дела. Очевидно, что при самостоятельном выборе переводчика подозреваемый (обвиняемый, подсудимый) отдаст предпочтение потенциально наиболее лояльному.
Еще одна тема для дискуссии — наличие или отсутствие необходимости для переводчика быть компетентным по вопросам права — уголовного, уголовно-процессуального и т. д. В пользу необходимости таких навыков свидетельствует то, что большое количество юридической терминологии в материалах уголовного дела, выступлении обвинителя в суде и т. д. просто не может быть корректно пересказано переводчиком без соответствующих навыков. Тем не менее, на мой взгляд, требование к переводчику знать право слишком избыточно и необоснованно, поскольку он является вспомогательным участником процесса наравне со специалистом и экспертом, к которым подобные требования не предъявляются. Опытный переводчик, неоднократно участвовавший в судебных процессах, сам по себе будет помнить процедуру, бо́льших знаний о праве от него требовать не стоит. Что касается аргумента о переводе юридической терминологии, в крайнем случае, достаточно было бы требования о наличии языкового сертификата — например, о знании юридического английского языка.
Разумеется, существуют иные проблемы, связанные с участием иностранцев в уголовном процессе в России. Так, отдельные проблемы есть в реализации норм части 5 УПК РФ о международном сотрудничестве в сфере уголовного судопроизводства, в частности, о выдаче лица для уголовного преследования или исполнения приговора.
Одной из таких проблем является длительное нахождение под стражей лица, в отношении которого между Россией и иностранным государством было достигнуто соглашение о выдаче. В практике есть случаи, когда такие лица находятся под стражей больше полугода [7, с. 206], а запрашивающее государство объясняет задержку нехваткой средств на снаряжение железнодорожного вагона (или иного транспортного средства для перевозки лица), формирование конвоя и т. д. При этом Российская Федерация продолжает нести расходы на содержание этих лиц под стражей. В качестве решения предлагается расширить соответствующие полномочия Федеральной службы исполнения наказаний (далее — ФСИН), обеспечить возможность самостоятельной транспортировки ФСИН лица, подлежащего экстрадиции, в государство назначения, а также разработать механизм взыскания денежных средств с принимающего государства в качестве компенсации расходов, которые Российская Федерация понесла, осуществляя транспортировку [7, с. 206].
Таким образом, по итогам исследования участия иностранцев в уголовном процессе в Российской Федерации нами сделан ряд выводов:
1) Регулирование участия переводчика в уголовном процессе в УПК РФ является недостаточным. Закон необходимо расширить требованиями к уровню профессиональных навыков переводчика, создать механизм проверки навыков.
2) При этом привлечение к переводу людей исключительно с лингвистическим высшим образованием избыточно, уровень знаний достаточно подтвердить сертификатами.
3) Подозреваемый, обвиняемый или подсудимый не должен сам выбирать себе переводчика, иначе есть вероятность, что последний будет ангажирован. Вместе с тем, следователь или суд должен удостовериться, что подозреваемый (обвиняемый, подсудимый) может взаимодействовать с переводчиком.
4) Переводчик не обязан разбираться в вопросах уголовного, уголовно-процессуального или любого другого права, однако понимание им основной юридической терминологии крайне желательно.
5) Нормы УПК РФ об уголовно-процессуальном сотрудничестве с другими странами должны быть значительно переработаны, особенно остро в изменениях нуждается институт выдачи (экстрадиции).
Литература:
- Состояние преступности в России за январь-декабрь 2021 года // Сайт МВД РФ. URL: https://мвд.рф/reports/item/28021552/ Просмотрено: 31.05.2022.
- Курс уголовного процесса / Под ред. д.ю.н., проф. Л. В. Головко. — 2-е изд., испр. — М.: Статут, 2017. 1280 c.
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 25.03.2022) // «Российская газета», N 249, 22.12.2001 (первоначальный текст).
- НИУ ВШЭ переходит на собственную модель независимого экзамена по английскому языку // Сайт НИУ ВШЭ. 17 мая 2022. URL: https://www.hse.ru/news/edu/624027604.html Просмотрено: 02.02.2023.
- Гриненко А. В. Система принципов уголовного процесса и ее реализация на досудебных стадиях уголовного процесса: Дис.... д-ра юрид. наук. — Воронеж, 2001. — 465 с.
- Ишмухаметов Я. М. Требования, предъявляемые к переводчику в уголовном судопроизводстве // Вестник ЮУрГУ. Серия: Право. 2006. № 5 (60). — С. 150–152.
- Шестакова Т. Д. Об участии иностранных граждан и лиц без гражданства в российском уголовном процессе // Пробелы в российском законодательстве. 2012. № 1. С. 205–207.
