Проблемы правосубъектности искусственного интеллекта



В предложенной статье автором осуществлен анализ некоторых доктринальных и законодательных положений Российской Федерации и зарубежных стран, которые определяют правовое положение искусственного интеллекта в структуре общественных отношений. А также рассмотрен вопрос ответственности за вред, причиненный искусственным интеллектом.

Ключевые слова: искусственный интеллект, правосубъектность искусственного интеллекта, электронное лицо, ответственность за вред, причиненный искусственным интеллектом.

В рамках рассмотрения вопроса о правосубъектности искусственного интеллекта необходимо, в первую очередь, проанализировать и осветить следующие вопросы:

1) Место и правовое положение, которое занимает искусственный интеллект в структуре общественных отношений: субъект или объект;

2) Возможность наделения искусственного интеллекта правами;

3) Ответственность за вред, причиненный искусственным интеллектом.

Проанализировав множество теоретических материалов и доктринальных источников относительно существующих проблем о правосубъектности искусственного интеллекта, можно заметить, что обозначенные вопросы по сей день не получили своего единообразного решения и рассматриваются в разнообразном ключе. В связи с тем, что как в доктрине, так и у законодателя отсутствует единое понимание правосубъектности искусственного интеллекта, автор посвятил настоящую статью этой проблеме.

Итак, рассмотрим первый вопрос. Лабе К. в своей работе [1] рассматривает искусственный интеллект как объект правоотношений, то есть как вещь, обладающую искусственным интеллектом. Также в трудах исследователей встречается аналогичное положение о том, что на «умных машин» распространяется действие норм права, регулирующих гражданский оборот вещей [2] или о том, что правовое регулирование статуса искусственного интеллекта необходимо приравнять к правовому положению животного [2], то есть относиться к искусственному интеллекту как к вещи с особым статусом по сравнению с обычными вещами, за действия которого отвечает человек.

Кроме того, деятельность искусственного интеллекта относят к источнику повышенной опасности [2]. Это связано с тем, что при применении искусственного интеллекта в различных сферах деятельности у человека отсутствует возможность полностью контролировать действия искусственного интеллекта, что влечет риск причинения вреда жизни и здоровью человека, имущественным интересам физических и юридических лиц, нарушения общественного порядка.

Однако в научных работах встречается и противоположная точка зрения: искусственный интеллект — это субъект правоотношений. Данная теория называет «умных машин» — электронным лицом [3]. Электронное лицо может автономно функционировать, самообучаться и подстраиваться под изменения в окружающей обстановке и соответственно нести ответственность за свои действия, в связи чем оно признается субъектом права. К концепции правосубъектности электронного лица существует несколько подходов.

Первый подход — правосубъектность искусственного интеллекта приравнивается к правосубъектности физического лица [4]. Этот подход вызывает споры, поскольку электронное лицо не может прогнозировать последствия своих действий и осознавать применение к нему мер ответственности, не может руководствоваться морально этическими соображениями, у него отсутствует самосознание и самоопределение.

Второй подход — правосубъектность электронного лица приравнять к правосубъектности юридического лица. В соответствии с данной позицией электронное лицо — это фикция [5], такая же, как и юридическое лицо, созданное в целях упрощения правового регулирования. Если придерживаться такого подхода, то в будущем за сильным искусственным интеллектом можно будет поставить вопрос о его правосубъектности с возможностью признавать за ним права и обязанности [6]. Однако они будут отличаться от прав и обязанностей человека в связи с разной «природой» человека и «умной машины». Противники данного подхода отмечают, что за юридическим лицом и его решениями стоит человек, что указывает на фиктивную автономность юридического лица в отличие от искусственного интеллекта, который может быть более автономным. В связи с чем применять схожее с юридическим лицом регулирование недопустимо.

Третий подход — правосубъектность искусственного интеллекта отождествляется с правосубъектностью малолетних детей [7], так как они частично дееспособны, и за вред, причиненный ими, ответственность несут их законные представители.

Нерешенность вопроса о природе искусственного интеллекта порождает возникновение альтернативных взглядов на субъектов, которые несут ответственность за вред, причиненный действиями искусственного интеллекта.

На том основании, что искусственный интеллект делится на 3 вида: простой, сложный и сверхинтеллект [8], и на сегодняшний день развит только слабый искусственный интеллект, характеризующийся исполнением определенных задач на основании алгоритмов, целесообразно придерживаться мнения, изложенного в Кодексе этики в сфере искусственного интеллекта [9], о том, что ответственность за его действия несет человек.

В теории существует аналогичный взгляд на правовое регулирование ответственности искусственного интеллекта. Так, за действия искусственного интеллекта несет ответственность определенное лицо [10], поскольку искусственный интеллект — это «инструмент в руках человека».

Однако возникает вопрос: кто именно будет таким лицом — создатель или эксплуататор такой системы [11], в случае несовпадения их в одном лице? В случае работы искусственного интеллекта посредством двух и более программ, разработанных разными лицами, то как разграничить их ответственность? Отвечая на эти вопросы, необходимо учитывать следующее. Деятельность, связанная с применением искусственного интеллекта, можно отнести к деятельности, связанной с источником повышенной опасности, так как над ней отсутствует полный человеческий контроль, что влечет повышенную вероятность причинения вреда. По аналогии со статьей 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации ответственность за вред, причиненный с применением искусственного интеллекта, возлагается на его владельца. Однако при причинении вреда вследствие заводской неисправности технологии искусственного интеллекта, то ответственность несет производитель (программист) искусственного интеллекта в соответствии с законом Российской Федерации от 07.02.1992 № 2300–1 «О защите прав потребителей».

В 2021 году попытку урегулировать вопрос об ответственности за вред, причиненный искусственным интеллектом, предпринял Минтранс России в отношении высокоавтоматизированных транспортных средствах (далее — ВАТС), разработав проект федерального закона [12], в котором определил следующее:

– Лицом, возмещающим вред, является владелец ВАТС. Такой подход отражен и в законодательстве Германии [13] и Франции [14];

– Владелец ВАТС, при обнаружении технических недостатков, может предъявить регрессное требование к производителю ВАТС. При технических недостатках, составляющих ВАТС, производителем ВАТС предъявляется регрессное требование к производителю составлявших ВАТС.

Таким образом, автор безоговорочно выделяет следующих субъектов: изготовитель и владелец технологии искусственного интеллекта. Вместе с тем необходимо рассмотреть вопрос и об операторе, обеспечивающем эксплуатацию, обслуживание технологий искусственного интеллекта, и о его ответственности за вред в связи с нарушением своих обязанностей.

Между тем правоведы отмечают существование противоположного мнения: искусственный интеллект может нести ответственность за свои действия при наделении его мнимой правосубъектностью [15]. В качестве обоснования такого положения указывается способность искусственного интеллекта самообучаться, таким образом появляется риск выполнения тех действий, на которые он не был запрограммирован. Это указывает на отсутствие связи между действиями человека и действиями искусственного интеллекта, и последствиями от его действий. Однако не ясен механизм реализации положений о привлечении к ответственности искусственного интеллекта. Появляется проблема применения к искусственному интеллекту гражданской ответственности в части компенсации вреда, причиненного жизни и здоровью человека, имуществу физического и юридического лица. Правда теоретики для решения такого вопроса предлагают закрепить за искусственным интеллектом определенные права [16], в том числе право на имущество, в связи с чем искусственный интеллект сможет нести «денежную» ответственность. В отношении применения административной и уголовной ответственности к искусственному интеллекту можно отметить следующее. На наш взгляд, они не могут быть применены к искусственному интеллекту. Предполагаем это нецелесообразным, так как цели административной и уголовной ответственности в таком случае не будут реализованы. Обратим внимание, что размышления, указанные в данном абзаце, касаются только сильного искусственного интеллекта.

Вывод. На данном этапе развития цифровых технологий можно говорить только о возможности регулирования вопросов правосубъектности и ответственности искусственного интеллекта в отношении слабого искусственного интеллекта. Слабый искусственный интеллект — это объект правоотношений, средство, с использованием которого человек осуществляет свою деятельность, и ответственность за причиненный им вред возлагается только на человека. Задача на данном этапе выявить круг лиц, ответственных за действия искусственного интеллекта, и распределить между ними ответственность.

Вопрос о правосубъектности сильного искусственного интеллекта преждевременен, сложен, и однозначно не может быть решен. Однако если за сильным искусственным интеллектом признать правосубъектность, то стоит коренным образом изменить сознание общества и трансформировать всю нормативную базу.

Литература:

1. Labbée X. L’intrusion de l’humanoïde dans le Droit de la famille // Lex Robotica: Le droit à l’épreuve de la robotique / Sous la direction de Valérie Depadt et Didier Guével. — Paris: Lextenso éditions, LGDJ, 2018. — vii; 160 p.
2. Юридическая концепция роботизации: монография / Н. В. Антонова, С. Б. Бальхаева, Ж. А. Гаунова и др.; отв. ред. Ю. А. Тихомиров, С. Б. Нанба. Москва: Проспект, 2019. 240 с.
3. European Parliament Resolution of 16 February 2017 with recommendations to the Commission on Civil Law Rules on Robotics (2015/2103 (INL) [Электронный ресурс]. — URL: https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/TA-8–2017–0051_EN.html (дата обращения: 15.01.2023).
4. Hubbard F. P. «Do androids dream?»: personhood and intelligent artifacts // Temple Law Review. — 2011. — P. 405–474.
5. Нестеров А. В. Возможны ли правоотношения и юридические взаимодействия между людьми и роботами? — М.: Препринт, 2016. — 14 с. — С. 7.
6. Alexandre F. A. The Legal Status of Artificially Intelligent Robots: Personhood, Taxation and Control [Электронный ресурс]. — URL: https://deliverypdf.ssrn.com/delivery.php?ID=354126086101081088120101096121079127015022034039066089096028002029027011064119069102033025057058114013010097001030103067098006061012033001045109096024107098026006118069079024089003123087000085003083092105115126002121082000071070108099085024024100006020&EXT=pdf&INDEX=TRUE (дата обращения: 10.01.2023).
7. Юридическая концепция роботизации: монография / Н. В. Антонова, С. Б. Бальхаева, Ж. А. Гаунова и др.; отв. ред. Ю. А. Тихомиров, С. Б. Нанба. М.: Проспект, 2019. 240 с.
8. Igor Shnurenko, Tatiana Murovana, Ibrahim Kushchu. Artificial Intelligence Media and Information Literacy, Human Rights and Freedom of Expression [Электронный ресурс]. — URL: https://shnurenko.ru/shninewcontent/uploads/2021/03/artificialik090320201.pdf (дата обращения: 22.07.2022).
9. Кодекс этики в сфере искусственного интеллекта [Электронный ресурс]. — URL: https://www.profiz.ru/upl/2021/Кодекс_этики_в_сфере_ИИ_финальный.pdf (дата обращения: 22.07.2022).
10. Leenes R., Lucivero F. Laws on Robots, Laws by Robots, Laws in Robots: Regulating Robot Behaviour by Design [Электронный ресурс]. — URL: https://deliverypdf.ssrn.com/delivery.php?ID=052114126020106064099125092113010068003073060063089051009002100007126099089081018096016098107123058045018004089099065082005113001084005023040014092103028092071090038018078085098122078091028030020088119126123017127118026079023002088070087006099100120&EXT=pdf&INDEX=TRUE (дата обращения: 10.01.2023).
11. Певцова Е. А. Влияние искусственного интеллекта на правовую деятельность человека // Журнал российского права. 2020. № 9. С. 19–31.
12. Проект федерального закона «О высокоавтоматизированных и полностью автоматизированных транспортных средствах и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
13. The Expert Group on Liability and New Technologies [Электронный ресурс]. — URL: https://ec.europa.eu/transparency/regexpert/index.cfm?do=groupDetail.groupDetail&groupID=3592 (дата обращения: 11.12.2022).
14. Report on liability for Artificial Intelligence and other emerging technologies [Электронный ресурс]. — URL: https://ec.europa.eu/transparency/regexpert/index.cfm?do=groupDetail.groupMeetingDoc& docid=36608 (дата обращения: 11.10.2022).
15. Asaro P. Robots and Responsibility from a Legal Perspective [Электронный ресурс]. — URL: http://www.peterasaro.org/writing/ASARO %20Legal %20Perspective.pdf (дата обращения: 10.01.2023).
16. Legg М., Bell F. Artificial Intelligence and the Legal Profession: Becoming The AI-Enhanced Lawyer [Электронный ресурс]. — URL: https://deliverypdf.ssrn.com/delivery.php?ID=965089116025101078031020113110000070005032032002040049023075116078084003076082089095117062001119114023042027010004116108119122015046088093022111123094023025092116004000087026091073070116070016071004122120121091025000025015073093001102013119009001073&EXT=pdf&INDEX=TRUE (дата обращения: 10.01.2023).