На обложке изображен Иванов Вячеслав Иванович (1866–1949),
поэт
и теоретик символизма.
Родился Вячеслав Иванов в Москве,
в семье землемера. Вячеслава сознательно не допускали к общению со
сверстниками: мать считала их «недалекими и дурно воспитанными». В 1874
году Вячеслава отдали в домашнюю школу Туган-Барановских, где он общался
с сыном владельца — будущим экономистом и общественным деятелем
Михаилом Туган-Барановским. Осенью 1875 года 9-летний Вячеслав Иванов начал
занятия в подготовительном классе Первой Московской гимназии. Окончив ее,
поступил в Московский университет. Пройдя два курса
историко-филологического факультета, Иванов с 1886 года продолжил образование
в Берлине, где занимался историей под руководством Моммзена, филологией, философией.
С 1891 года в течение нескольких лет
Иванов объехал многие страны Европы, был в Палестине, Александрии, приезжал
в Россию, но жил преимущественно в Италии. Основным предметом научных
занятий Иванова была проблема религии Диониса и происхождения трагедии. В
1904 году в «Новом пути» печаталось его исследование «Эллинская религия
страдающего бога», в 1905 году в «Вопросах жизни» — «Религия Диониса». Эти
исследования нашли свое завершение в диссертации «Дионис и прадионисийство»,
которую он в силу ряда жизненных обстоятельств, в том числе из-за
потери связи со своим научным руководителем Гиршфельдом, не мог защитить
в Берлине, а сделал это только в 1923 году в Бакинском университете.
Важнейшим фактором в формировании
мировоззрения Вячеслава Иванова можно назвать учение Ницше, с одной
стороны, и славянофилов и Владимира Соловьева с другой. В 1905
году Иванов поселился в Петербурге на квартире давней подруги своей второй
супруги и быстро стал одним из вождей символизма. Квартира в доме 25/1 по
улице Таврической была расположена
на шестом этаже, под куполом над углом дома; благодаря своему положению и
сходству она получила название «Башня». «Ивановские среды» (1905–1907) —
кружок, собиравшийся у Иванова, где бывали тяготевшие к символизму
поэты, художники, философы, ученые, — стали одним из центров движения,
лабораторией поэтики и мировоззрения «второго поколения» символистов.
Жизнь в Башне была далека от роскоши
и даже элементарного комфорта: мебели не хватало; по стенам и углам
проступала плесень, а устраивать вечера приходилось в складчину.
Многократно описанные «башенные» собрания держались лишь на энтузиазме и артистизме
хозяев и их посетителей. Первыми откликнулись театральные деятели: 22
августа 1905 года Н. Н. Вашкевич предложил создать театр
«Дионисово действо», а 5 сентября появился В. Э. Мейерхольд.
Этот проект впоследствии привел к созданию театра В. Ф. Комиссаржевской.
С первой недели сентября одними из первых
на знаменитые «среды» явились В. Эрн и В. Пяст. 15 сентября в переписке
зафиксированы Сологуб, Ремизов, Чулков, Осип Дымов, а еще состоялось
«пришествие» Бальмонта. В конце сентября Башню почтили визитом А.
Чеботаревская, Мережковский с Философовым и М. Гершензон. Собрания
бывали самыми разными по направленности и составу участников: как для
узкого круга единомышленников, так и для больших дискуссий «реалистов» с
«модернистами», когда Башню посещали М. Горький, М. Арцыбашев, литературовед Д.
Овсянико-Куликовский и многие другие. Хозяева старались сделать обстановку
максимально раскрепощающей.
Как теоретик и поэт Иванов выражал
тенденции «младших символистов», резко противопоставляя их декадентству,
импрессионизму и парнассизму, весьма сильно представленным в старшем
поколении. Различая в ходе истории эпохи органических и критических
культур, Иванов видел в декадентстве крайнее выражение критической
культуры (буржуазной), которой на смену должна прийти культура органическая.
Диалектика творчества Вячеслава Иванова
приводила к тому, что он, пытаясь творить искусство полножизненное,
созвучное современности и предвосхищающее будущее, направленное на
реальность, всенародное, на самом деле создавал искусство, хотя и монументальное,
но мертвенное, ушедшее в прошлое, чуждое современности, действительности,
келейное, непонятное не только народу, но и сколько-нибудь широкому кругу
читателей.
Иванов не принял русской революции 1917
года, но занял по отношению к советской власти лояльную позицию,
участвовал в деятельности Наркомпроса и Пролеткульта. В 1924 году был
командирован Наркомпросом в Италию, откуда не вернулся. Иванов
принципиально отстранился от всех творческих и политических течений
русской эмиграции. До конца жизни он создавал свой magnum opus — «Повесть
о Светомире царевиче». По форме это искусственный славянский эпос,
написанный версейной прозой, близкой к библейской, с многочисленными
фольклорными элементами, причем пятая песнь — на книжном
церковнославянском языке.
После кончины Вячеслава Иванова панихида
по нему была проведена в русской католической церкви Св. Антония близ
Санта-Мария-Маджоре, и его похоронили на кладбище Верано В 1988 году
в присутствии сына Дмитрия (франко-итальянского журналиста, пишущего под
псевдонимом Жан Нёвсель) останки Вячеслава Ивановича были перенесены на
кладбище Тестаччо, в семейную могилу Зиновьевых. Эта могила внесена
в число исторических памятников и охраняется международным
дипломатическим комитетом.
В 1983 году городской совет Рима
установил на стене дома Ивановых по улице Леона Баттиста Альберти памятную
доску. 17 июля 1994 года Дмитрий Иванов добился установки мемориальной доски
в Санкт-Петербурге, на здании знаменитой Башни. По состоянию на 2016 год
доска утрачена.
