После войны Северная Европа была закрыта для иммигрантов, за исключением Швеции.
В конце XIX века в данной стране четко реализовывалась экономическая и трудовая политика, насыщающая и поддерживающая рынок труда за счет иммигрантов. Данная политика была столь действенной и эффективной в плане восстановления экономики, что почти через полвека её начали перенимать соседние государства. Так в Норвегии и Дании были сформированы трудовые партнерские союзы с целым рядом стран: Турцией, Марокко, Пакистаном, Югославией.
В связи с тем, что Швеция оказалась первопроходцем в реализации подобного рода политики на всем скандинавском полуострове, к сер. XX века на её территории проживало больше всего иммигрантов, составляя до 15 % населения. В Норвегии — 10 %, в Дании 7 % населения [1, с. 90].
Несмотря на миграционный поток, и во многом благодаря ему, как дополнительного трудового ресурса, страны Скандинавии экономически приближались к эпохе всеобщего благополучия. На тот момент действовала политика первоначального посещения страны в туристических целях с последующим получением разрешения на трудоустройство.
Миграционные вливания в северо-европейский регион в период Нового времени сослужили ему службу, внеся свой трудовой вклад в развитие благосостояния населения и национальную экономику скандинавских стран. Эпоха расцвета в качестве «государства всеобщего благоденствия» стала возможной и реальной.
При этом правительство стран брало в расчет возможность нежелания мигрантов остаться проживать в стране навсегда, хоть и не было в этом заинтересованным. Принимая мигрантов в экономику страны, подразумевалось, что это насовсем, без необходимости их возвращения на родину.
Первоначально при первых иммиграционных вливаниях в государства союза скандинавских стран мигрантам гарантировались все социальные права и свободы наравне с остальными гражданами и без каких-либо ущемлений. Данная политика была очень благосклонна по отношению к иммигрантам и не могла не прийтись им по вкусу.
При этом миграционная политика в разных скандинавских странах различалась, что напрямую зависело от длительности ее реализации. И Швеция была в лидерах. На её десятилетнем примере могли учиться соседние государства, учитывая ошибки, принимая в расчет достигнутые преимущества. Потому неудивительно, что трудовая миграционная политика Норвегии и Дании зачастую была идентична шведской.
Ещё в XIX веке правительство Швеции было озадачено социальным положением мигрантов, как и регулированием их числа на территории государства [5].
Именно это повлияло на использование политики ограничительных миграционных мер в сер. XX в.
Так в 1966–1967 гг. это вылилось в ограничения на въезд в Швецию с последующим закрытием границ через 5 лет в 1972 г. Этому примеру последовали Норвегия и Дания.
Данные меры в основном применялись относительно неквалифицированной рабочей силы из бедных стран. Несомненно, прибытие данной категории мигрантов оказало влияние на культурную идентификацию скандинавских стран.
К тому времени Северная Европа была в своем расцвете как государство всеобщего благосостояния, как эталон социал-демократии. Финансовый кризис и иммиграция на его фоне портили картину золотого века, внося потенциальную угрозу социальной и экономической стабильности. По мнению норвежского историка Ф. Седжерстеда [1] , это стало основной причиной введения миграционных ограничений.
Стоит понимать, что иммигранты всегда оставались среди крайне бедных слоёв населения. И это имело далеко идущие последствия в плане того, что бедное жилье, ужасающие и неравноправные по сравнению с местным населением условия работы, приводили к значительной люмпенизации, и криминализации мигрантов.
В этом смысле миграция представляла угрозу для стран Северной Европы, она ломала традиционные уклады общества, приводила к росту преступности, маргинализации коренного населения, смешению генов в браках при рождении детей и т. п.
Страны Скандинавии на протяжении нескольких поколений взращивали свою экономику, искореняя бедность и социальное неравенство, пока это не стало возможным и всеобщее благосостояние не стало таким реалистичным. Всё меняло прибытие и наличие иммигрантов. Как красноречиво сказано в цитате из норвежского источника: «если мы не хотим заразить наше общество новой болезнью, некой злокачественной опухолью, трущобами с кастой неприкасаемых, то мы не можем позволить себе пустить на самотек проблему миграции и мигрантов и нам требуется определенное время, чтобы рассмотреть и подготовить гарантии более гуманных условий для наших гостей» [2] . Норвежцы понимали, что работодатели не могут позаботиться о наёмной иностранной рабочей силе, это может сделать только государственная власть, обеспечивая высокий уровень жизни не только местному населению, но и мигрантам.
Но власти не спешили менять законы, как и миграционную политику в целом. Наличествовало явное противоречие. Проблема состояла в том, что государство было заинтересовано продолжать ограничительные меры в отношении иммигрантов. В то же время оно лояльно относилось к тому, чтобы обеспечить достойный уровень мигрантов, осевших и длительно проживающих в Скандинавии.
Указанное противоречие вылилось в реальную двойственную политику. На тот момент северо-европейский регион не испытывал дефицита трудовых ресурсов и потому мог регулировать миграционный поток посредством ограничений. Одновременно была воплощена в жизнь социальная политика с гарантией достойного уровня жизни ранее въехавших в страну иммигрантов.
В странах Северной Европы реализовывалась разнообразная мультикультурная миграционная интеграционная политика, продемонстрировав совершенно разный подход.
Исходя из сказанного выше, скандинавские власти придерживались двойственной миграционной политики, обязуясь позаботиться о живущих в стране мигрантах, как о местных жителях и полноценных гражданах. Эта миссию должны были исполнять исключительно социальные институты. Но опыт Швеции снова имел ряд отличий от норвежского и датского.
Шведское правительство учитывало проблемы мигрантов, их культуру и потенциал. Здесь Швеция была более демократична и предоставляла мигранту свободу выбора. С одной стороны он мог принять правила шведской культуры, с другой стороны мог не придавать то, во что верил на родине, и продолжать придерживаться тех же традиций, что и в родной стране.
Это подтверждает факт уникальности шведского подхода к мигрантам, ее социальной и миграционной политики. В дальнейшем эти вопросы полностью взяло на себя шведское правительство.
Норвегия в целом взяла на вооружение данную модель с той разницей, что вопросами окультуривания мигрантов занимались региональные и местные власти, что вело к не совсем однозначным результатам.
В отличие от Швеции в Норвегии отсутствовали чёткие институты работы с мигрантами. Ими занимались социальные службы, чёткой программы на правительственном уровне вовсе не было.
Среди скандинавских стран своей уникальностью заметно отличалась интеграционная политика Дании. Вплоть до того, что перестала быть похожей на любую другую далеко за пределами Северной Европы.
Датское правительство, в отличие от шведского, не было заинтересовано в сохранении культуры и религии иммигрантов. Оно лишь гарантировало соблюдение конституционных прав.
Миграционная политика Дании была поступательной и довольно строгой. Это было связано с тем, что к власти пришла антииммиграционная правая партия Прогресса. Согласно партийной программе миграция была отнесена к негативным социальным явлениям. Поэтому от иммигрантов требовалась полная интеграция, вплоть до поглощения (ассимиляции).
Для того исторического периода было характерно решение вопросов миграции, интеграции и трудоустройства иммигрантов северо-европейского региона.
В проектах документов того времени говорилось о простоте политической регламентации миграции исходя из расчета потребности рынка труда в дополнительных трудовых ресурсах. При этом социальные институты Скандинавии могли полностью взять на себя решение проблем иммигрантов.
Время обнаружило несостоятельность данных идей. Несмотря на действие ограничительных миграционных мер, беженцы на законных основаниях проникали в Северную Европу, как и родственники проживающих там мигрантов. Обе эти категории обеспечивали достаточный миграционный поток.
Таким образом, скандинавское правительство было вынуждено принять данные трудовые миграционные процессы, как неизбежность. И соотнести их с международным законодательством посредством его ратификации.
Несомненно, что и в XIX и тем более в XX веке мигранты прибывали и не только с трудовыми целями и мотивами. Но, тем не менее, скандинавские правительства таким мигрантам особого внимания не оказывали, возможно, по причине низкого вклада в экономический потенциал данных стран.
Постепенно внимание общественности сместило свой фокус с мигрантов, акцентировав внимание на беженцах. Нужно было вести учет их числа, вопросы порядка пребывания на территории скандинавских стран, аспекты сохранения культурных отличий.
В Швеции вопросами мигрантов занимались социальные институты. Дания и Норвегия выбрали иной путь. Вопросами социальной адаптации беженцев должны были заниматься неправительственные организации (например, норвежские муниципалитеты). С финансированием из государственного бюджета. Нельзя сказать, что это было неудачным решением, скорее наоборот. Политика интеграции дала свой эффект.
После переселения в страну мигранты могли рассчитывать на помощь властей, государственное содержание, предоставление жилья и прочие меры социальной адаптации в течение двух лет пребывания. Для мигрантов организовывались языковые курсы и консультирование по трудоустройству. Всё это требовало значительных денежных вливаний, неся потенциальную угрозу их государству всеобщего благоденствия и социал-демократии. По этой причине в Норвегии к власти пришла антииммиграционная партия Прогресса, так как граждан, претендующих на убежище, становилось всё больше.
В 1987 году антииммиграционная партия Прогресса начала реализацию соответствующих мер политики. Партия и её лидер К. Хаген выступал не только против иммигрантов. Её лидер был больше озабочен фактом выделения бюджетом денежных пособий, что оказывало влияние на социальную экономику, дестабилизируя её. Денежное пособие полагалось только иммигрантам, не затрагивая местных норвежских граждан. Конечно, партийцы видели иное применение финансовых ресурсов, затрачиваемых на мигрантов. Прежде чего иные социально уязвимые категории среди коренного населения [6].
Через четыре года антииммиграционная партия выиграла выборы в Швеции, набрав почти 7 % голосов (1991).
В Дании указанная партия действовала около двадцати лет, придерживаясь строгой ограничительной миграционной политики. И не только одна она, но также Датская народная партия. Её лидер — Пия Кьергсор [1, с. 93].
Проблемы мигрантов сказывались на казне государств Скандинавии. Дополнительному числу людей требовалось временное жильё, трудоустройство, а также языковые курсы.
Первым решением было направить иммигрантов в округа с возможным предоставлением трудоустройства. Но на этих территориях возникали проблемы с предоставлением мигрантам жилья. Следующим решением было направить иммигрантов в округа, где есть доступная жилплощадь. Что тоже оказалось неверным решением, породившим в конце XX века глобальную безработицу сначала среди мигрантов не западного происхождения, затем среди скандинавского населения в целом. Только в Норвегии был не такой высокий уровень безработицы, как в союзных странах [1, с. 93].
В виду безработицы социальный статус мигрантов становился всё ниже. Особенно в сравнении с уровнем жизни местного населения. Обзор научных норвежских изданий обнаружил, что снижение социального статуса мигрантов и их зависимость от государственных пособий постепенно отбивает у них желание искать работу и в принципе стремиться интегрироваться в общество. Что можно отнести к явному провалу миграционной политики в Норвегии.
Таким образом, страны Скандинавии имели схожие миграционные проблемы. Они не знали, как влиять на потоки беженцев и управлять ими, как уменьшить безработицу и трудоустраивать мигрантов, как повлиять на разрыв в уроне жизни местного населения и иммигрировавшего.
Парламенты стран Северной Европы пытались вводить свои коррективы в интеграционную миграционную политику, прокладывая свой особый курс. Так в Дании и Норвегии к власти пришли крайне правые партии, не поощрявшие приток мигрантов в страну и их последующее содержание.
Новая Демократическая партия Швеции была успешна, но недолго.
Постепенно политика интеграции и адаптации мигрантов в скандинавских странах стала разниться, хоть была по началу идентичной.
В Швеции вопросами мигрантов начинали занимались сразу после их въезда в страну. Для чего в конце 1960-х гг. были созданы специальные государственные институты. Норвегия взяла пример с Швеции, отдав часть полномочий государственным местным властям (муниципалитетам). В Дании государство не занималось решением социальных проблем иммигрантов, возложив это на негосударственные организации [1, с. 90].
В странах Северной Европы долго жил идеал о государстве всеобщего благоденствия, в котором все равны, будь ты мигрант, будь коренной житель. У всех равные права и свободы, в которых государство не может тебе отказать. Государство должно быть заинтересовано в благосостоянии населения. Формально этот принцип соблюдался. В реальности далеко не всегда.
Позже Швеция смогла уйти от концепции ассимиляции культуры иммигрантов с навязыванием соблюдения исключительно шведских традиций. Допустив возможность существования нескольких культур в рамках одного идеального благоденствующего государства. Несомненно, что это был очень прогрессивный шаг шведских властей касательно необходимости всеобщей солидарности культур.
Тем не менее, социальных проблем и иммигрантов меньше не становилось. И в сер. XX века шведская социал-демократическая партия решила кардинально повлиять на проблему нехватки жилья для мигрантов. Была разработана масштабная Программа, которая должна была повлиять на все сферы жизнедеятельности граждан и на саму социально-экономическую политику.
«Миллионная программа» была рассчитана на десять лет, в течение которых задумывалось грандиозное строительство. По итогу реализации Программы должно было быть построено около 1 млн. новых жилищных единиц [3].
Реализация данной программы превращало шведское государство из страны эмиграции в страну иммиграции. Для масштабного строительства требовалась иностранная рабочая сила. И Швеции было чем привлечь народ в свои края. Власти поддерживали высокий уровень жизни и экономический потенциал промышленности, предлагали гражданам социальные гарантии и стабильность.
Строительство было долгим и сопряжено с новыми производственными проблемами. Но это никого не остановило. Амбициозность плана понимали все и хотели его воплотить. Зачастую приезжие иммигранты, выходя на работу на производстве, не знали шведского языка, а также законов и нормативов в сфере строительства. Чтобы не останавливать производство, профсоюзы самостоятельно организовали языковые курсы. Их программа быть столь удачной и эффективной, что её в 1965 г. переняли Бюро по вопросам иммиграции.
Бюро по вопросам иммиграции, будучи информационными центрами для мигрантов, относились к органам местного самоуправления. В них входило 2–3 штатных сотрудника, а также внештатные переводчики со знанием шведского языка и языка иммигрантов. Бюро предоставляли мигрантам консультационные и справочные услуги, перенаправляя их в соответствующие учреждения социального обслуживания.
Таким образом, почти за полвека в Швеции постепенно сформировалась уникальная политика миграции и адаптации мигрантов, которая осуществлялась достаточно успешно. Швеция смогла принимать трудовых мигрантов из разных стран, не только из стран Скандинавии.
Литература:
- Большаков Г. А. Кризис этнической идентичности и массовая миграция в странах Скандинавии: Норвегия, Дания, Швеция: диссертация... кандидата политических наук.- Санкт-Петербург, 2014.- 161 с.
- Новая история стран Европы и Америки. XVI-XIX века. В 3 ч. Ч. 1–3: учеб. для студентов вузов / [A. M. Родригес и др.]; под ред. A. M. Родригеса, М. В. Пономарева. — М.: ВЛАДОС, 2010. — 621 с.
- Сухинин В. М. Истоки швицкой миграционной политики // Вестник СНО ДонНУ. — 2021. — Вып. 13. Том 2: Социально-гуманитарные науки (Исторические науки и политология), часть 1. — С. 405–409.
- Этнические проблемы и политика государств Европы: [Сб. ст.] / Ин-т этнологии и антропологии РАН; Отв. ред. М. Ю. Мартынова, Н. Н. Грацианская. — М.: Старый сад, 1998. — 391 с.
- Immigration, Housing and Segregation in the Nordic Welfare States. Roger Andersson, Hanna Dhalmann, Emma Holmqvist, Timo M. Kauppinen, Lena Magnusson Turner, Hans Skifter Andersen, Susanne Søholt, Mari Vaattovaara, Katja Vilkama, Terje Wessel, SaaraYousfi Department of Geosciences and Geography C2 / Helsinki
- Ross Posnock. Before and After Identity Politics // Raritan. - 1995. - N15. - Pp. 95-115.
[1] Sejersted, F 2005, Sosialdemokratiets tidsalder. Norge og Sverige idet 20. århundre, Pax, Oslo.
[2] MP Tor Oftedal, Labour Party, Stortinget 10.12.1974.
