В статье рассматриваются вопросы судебного контроля за реализацией полномочий прокурора в досудебном производстве по уголовным делам. Автор утверждает, что судебный контроль за правоохранительной деятельностью прокурора в досудебном производстве по уголовному делу представляет собой контрольную деятельность суда по рассмотрению ходатайств дознавателя, возбужденных им с согласия прокурора, и ходатайств прокурора. Предлагается внести изменение в п. 3 ст. 119 УПК РФ в части возможности заявления прокурором ходатайств по основаниям, предусмотренным ч. 1 ст. 214, ч. 2.1 ст. 221 УПК РФ.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, уголовный процесс, досудебное производство, судебный контроль, полномочия прокурора, контроль правоохранительной деятельности прокуратуры.
Прокурор как участник уголовного судопроизводства наделён большим объемом самостоятельности в силу двойственности его статуса, определяемой одновременной реализацией двух аспектов правоохранительной деятельности — осуществление уголовного преследования и надзора за процессуальной деятельностью органов расследования.
Объём предоставленной самостоятельности прокурору определяет пределы судебного контроля за его правоохранительной деятельностью, содержание которого в досудебном производстве сводится к дополнительному санкционированию отдельных решений прокурора судом.
В соответствии с п. 1 ч. 3 ст. 41 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) самостоятельность дознавателя может быть ограничена случаями обязательного получения согласия на осуществление процессуальных действий прокурора и (или) суда. В данном случае лексическое толкование приведённой нормы (оговорка и/или) свидетельствует о том, что в определённых случаях решения прокурора недостаточно, оно должно быть проверено, проконтролировано судом.
По мнению некоторых авторов, «согласование» производства отдельных следственных действий судом, являющееся содержанием судебного контроля в досудебной стадии, не оправдано и нецелесообразно. Так, по мнению Е. Е. Коробковой, в этом случае суд косвенно участвует в уголовном преследовании, реализует несвойственные ему функции, проявляет несвойственную ему инициативу, делает вероятностные выводы, заранее определяющие ход судебного следствия. Автором указано, что деятельность суда необходимо исключить из этой сферы, возложить на него лишь проверку законности и обоснованности принятых решений, а полномочие по их санкционированию — передать прокурору [1].
Однако с такой позицией мы согласны отчасти. Действительно, суд, осуществляя контроль, оказывается косвенно вовлечен в сферу, в которой быть априори не может — в сферу уголовного преследования. Суд уже на данном этапе дает оценку доказательствам, то есть осуществляет правосудие еще до начала судебного производства. Такое положение дел оказывается нелогичным, нарушающим основные постулаты реализации судебной власти, но полностью отказываться от данного направления судебного контроля некорректно, небезопасно. Необходимо понимать, что судебный контроль связан правообеспечивающей функцией, и суд должен не только восстановить уже нарушенные права, как это предлагает Е. Е. Коробкова, но и предотвратить их возможное нарушение в будущем. Необходимость одновременного существования предварительного и последующего контроля сомнений не вызывает, но в связи с тем, что прокурор наделен обвинительным интересом, возлагать на него функцию предварительного контроля видится нецелесообразным. Данные рассуждения и легли в основу предложения создания института следственных судей, о чем было сказано ранее.
Необходимо отметить, что ранее прокурор обладал более широким объемом полномочий. В действующей редакции УПК РФ обязательное согласие прокурора на проведение следственного или иного процессуального действия предусмотрено лишь в отношении дознавателя; следователь проводить следственные действия при согласовании их с руководителем следственного органа. Однако до 2007 г. действовало иное правило: следователь мог возбудить перед судом соответствующее ходатайство с согласия прокурора. Однако в ходе реформы 2007 г. полномочия между руководителем следственного органа и прокурором были принципиально изменены, прокурор был освобожден от обязанности руководства следствием в целях создания единой системы следственных органов [2]. По мнению К. А. Рыгаловой, такое изменение процессуального законодательства видится нелогичным, поскольку в целях реализации правозащитной функции было бы эффективнее предусмотреть вневедомственный контроль за основной формой предварительного расследования — следствием, в ходе которого осуществляется досудебное производство по всем тяжким и особо тяжким преступлениям; расследование в форме дознания в свою очередь не связано сложными фактическими обстоятельствами, в связи с чем необходимости создания сложных контрольных механизмов для такой формы не имеется [3].
В связи с этим предмет судебного контроля за правоохранительной деятельностью прокуратуры с 2007 г. стал еще более ограниченным, поскольку сами функции прокурора были заметно сужены, и он стал включать в себя в ходе досудебного производства лишь дополнительное санкционирование решения прокурора на возбуждение дознавателем ходатайства о проведении следственного или иного процессуального действия перед судом.
В соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 37 УПК РФ прокурор вправе давать согласие дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения.
Иными словами, одним из аспектов содержания судебного контроля за правоохранительной деятельностью прокурора является рассмотрение ходатайств дознавателя на проведение процессуальных действий, возбуждаемых дознавателем с согласия прокурора — судебное санкционирование.
УПК РФ закрепляет случаи дополнительного санкционирования решений прокурора в отношении процессуальных действий дознавателя по: реализации, утилизации или уничтожению вещественных доказательств, их передачи на ответственное хранение (ч. 4.1–4.2 ст. 82 УПК РФ); избранию в отношении лица меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 2 ст. 91 УПК РФ, ч. 3 ст. 108 УПК РФ); избранию в отношении лица меры пресечения в виде запрета определённых действий (ч. 3 ст. 105.1 УПК РФ); временному отстранению подозреваемого или обвиняемого от должности (ч. 1 ст. 114 УПК РФ); наложению ареста на имущество (ч. 1 ст. 115 УПК РФ).
Кроме того, в соответствии со ст. 165 УПК РФ проведение дознавателем отдельных следственных действий требует согласия прокурора и суда. К таким следственным действиям относятся: производство осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц; производство обыска и (или) выемки в жилище; производство выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи; производство обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката; наложение ареста на корреспонденцию, разрешении на ее осмотр и выемку в учреждениях связи; контроль и запись телефонных и иных переговоров; получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами.
На прокурора, реализующего свои контрольные полномочия в отношении дознавателя, ложится обязанность проверить законность и обоснованность решения, которое дознаватель согласует с прокурором. Как правило, содержание такого решения включает в себя ограничение прав и свобод гражданина, и для того, чтобы проведение предусмотренной в таком решении меры могло быть реализовано, суду необходимо проверить оправданность и обоснованность её осуществления, так как ограничение прав и свобод не может быть произвольным, и такие последствия должны быть строго оправданы целями расследования.
Суд, осуществляя судебный контроль в досудебном производстве, должен быть убеждён, что санкционированное им ходатайство приведёт к нужному результату, а реализуемое процессуальное действие — к собиранию необходимых доказательств.
Вместе с тем, по мнению И. Л. Петрухина, на практике суды в основном удовлетворяют ходатайства дознавателя, согласованных с прокурором, и судебный контроль, являющийся институтом демократически устроенного судопроизводства, фактически бездействует [4]. Данное мнение подтверждается и актуальной судебной статистикой. В частности, за 2021 г. в порядке судебного контроля поступило 2311 ходатайств, отказано в удовлетворении — 92 [5].
Объясняется данное тем, что судья при рассмотрении ходатайства надеется на добросовестность и профессионализм прокурора, который не допускает ошибок при осуществлении надзора за дознавателем.
По результатам рассмотрения ходатайства дознавателя суд может принять решение о проведении соответствующего процессуального действия, если оно является законным и обоснованным, либо признать его незаконным. Во втором случае проведение процессуального действия недопустимо, а если оно было проведено без согласия суда в порядке ч. 5 ст. 165 УПК РФ, полученные доказательства признаются недопустимыми.
Также стоит отметить, что несмотря на отсутствие у прокурора полномочия дачи согласия в отношении следователя, прокурор, тем не менее, вправе присутствовать в судебном заседании, в котором разрешается соответствующее ходатайство следователя. Прокурор вправе поддержать или выразить отказ поддерживать такое ходатайство, а мнение прокурора должно быть учтено при принятии решения судом. Однако в этом случае необходимо говорить не о судебном контроле за правоохранительной деятельностью прокурора, а о выстраивании специфических контрольно-надзорных взаимоотношений суда и прокурора, осуществляющих контроль в досудебном производстве совместно. По мнению К. А. Рыгаловой, две эти формы контроля (судебный контроль и прокурорский надзор) должны сочетаться в досудебном производстве наиболее оптимально. Прокурор, участвуя при рассмотрении судом ходатайства, дает оценку его законности, обоснованности и вправе как поддержать, так и не согласиться с ним. Закономерным результатом второго случая должен быть отказ суда в рассмотрении данного ходатайства [3].
Следует указать, что другим аспектом содержания судебного контроля за правоохранительной деятельностью прокурора является рассмотрение ходатайств самого прокурора. На данный момент УПК РФ предусматривает ограниченный перечень решений прокурора, для которых обязательное их санкционирование судом обязательно (п. 8.1 ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Речь идет о возбуждении перед судом ходатайств прокурора: о продлении срока запрета определенных действий, срока домашнего ареста или срока содержания под стражей, если их срок оказывается недостаточным для принятия прокурором решения по уголовному делу, поступившему от следователя (ч. 8.3 ст. 109, ч. 2.1 ст. 221 УПК РФ); о разрешении отмены постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования (ч. 1 ст. 214.1 УПК РФ).
Суд в данном случае осуществляет контрольные полномочия в отношении прокурора как участника уголовного преследования, не санкционирует дополнительно его решения в отношении деятельности дознавателя, а проверяет правильность, законность и обоснованность осуществления процессуальных действий прокурора.
Рассмотрение ходатайств прокурора и ходатайств дознавателя, возбужденных с согласия прокурора, производится в общем порядке — судьей единолично в закрытом судебном заседании. Прокурор либо иное лицо, возбудившее ходатайство, обосновывает его. Результатом рассмотрения является либо удовлетворение ходатайства, либо отказ в его удовлетворении с указанием мотивов отказа.
Вместе с тем, ст. 119 УПК РФ, посвященная непосредственно субъектам права представления ходатайств, содержит лишь упоминание о таком праве прокурора (ч. 3), но не разъясняет основания и цели привнесения прокурором ходатайств, что видится непоследовательным, поскольку из буквального толкования ч. 3 ст. 119 УПК РФ неясно, подлежат ли ходатайства прокурора, предусмотренные п. 8.1 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, рассмотрению в порядке, закрепленному гл. 15 УПК РФ.
Предлагаем внести изменение в п. 3 ст. 119 УПК РФ в части возможности заявления прокурором ходатайств по основаниям, предусмотренным ч. 1 ст. 214, ч. 2.1 ст. 221 УПК РФ.
Подводя итог, следует сделать вывод, что судебный контроль за правоохранительной деятельностью прокурора в досудебном производстве по уголовному делу представляет собой контрольную деятельность суда по рассмотрению ходатайств дознавателя, возбужденных им с согласия прокурора, и ходатайств прокурора.
В первом случае суд осуществляет контроль (судебное санкционирование) за надзорной деятельностью прокурора, который обязан проверить законность и обоснованность решения дознавателя (дать согласие на его возбуждение), а суд в свою очередь — обоснованность принимаемой меры в каждом конкретном случае. В частности, суд санкционирует проведение отдельных следственных и иных процессуальных действий, наиболее ограничивающих права, свободы и законные интересы граждан.
Во втором случае суд осуществляет контрольные полномочия в отношении прокурора как участника уголовного преследования, наделенного правом самостоятельно возбуждения перед судом ходатайств.
Литература:
- Коробкова Е. Е. Соотношение функций судебного контроля и разрешения уголовного дела в деятельности суда // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 6.
- О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации»: Федеральный закон от 05.06.2007 № 87-ФЗ (ред. от 22.14.2014) // СПС «КонсультантПлюс». URL: — http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_38313/.
- Рыгалова К. А. Деятельность и роль прокурора при осуществлении судебного контроля в досудебном производстве по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2018.
- Петрухин И. Л. Об эффективности судебного контроля за следствием и оперативно-розыскной деятельностью // Уголовное право. 2007. № 2.
- Данные судебной статистики Судебного департамента при Верховном Суде РФ // [Электронный ресурс]. Режим доступа — http://www.cdep.ru/?id=79 (дата обращения: 01.03.2023).
