В статье автор на основе анализа юридической литературы и правоприменительной практики предлагает систему критериев, позволяющих отграничить осмотр, освидетельствование и следственный эксперимент, которые по своей сути являются смежными следственными действиями. Такой подход может быть успешно применен следователями, дознавателями, другими участниками уголовного судопроизводства в целях оптимизации и повышения эффективности доказывания, а также в процессе дальнейшего совершенствования действующего уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации.
Ключевые слова: следственные действия, процесс доказывания, собирание, проверка и оценка доказательств, следственный осмотр, освидетельствование, следственный эксперимент.
In the article, based on the analysis of legal literature and law enforcement practice, the author proposes a system of criteria to distinguish between inspection, examination and investigative experiment, which in essence are related investigative actions. This approach can be successfully applied by investigators, interrogators, other participants in criminal proceedings in order to optimize and increase the effectiveness of proof, as well as in the process of further improving the current criminal procedure legislation of the Russian Federation.
Keywords: investigative actions, the process of proving, collecting, checking and evaluating evidence, investigative examination, examination, investigative experiment.
Вопрос производства досудебного расследования по уголовным делам и проведение при этом следственных действий не новый в юридической литературе. Вместе с тем, устоявшееся определение следственных действий в специальной литературе отсутствует. В частности, под следственными действиями понимаются:
— процессуальные действия следователя или лица, проводящего дознание, что осуществляются, как правило, в стадии расследования в соответствии с определенными правилами и направлениями по сбору и проверке доказательств [7];
— предусмотренная уголовно-процессуальным законом совокупность операций, обеспечиваемая государственным принуждением и приемами, выполняемыми при расследовании преступлений для выявления, фиксирования и проверок фактических данных, имеющих значение доказательств по уголовному делу [5];
— предусмотренные уголовно-процессуальным законом меры уполномоченных лиц, направленные на сбор, исследование, оценку и использование доказательной информации [6];
— отдельный вид процессуальных действий, проводимый с целью сбора, исследования, оценки и использования доказательств уполномоченным должностным лицом в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства в процессе расследования преступления [4].
Мной приведено лишь несколько определений следственных действий, принадлежащих ученым, наглядно показывающих разнообразие мнений в этом вопросе. Наиболее удачным, компактным и понятным, на мой взгляд, является определение следственных действий, которое дал С. А. Шейфер. По мнению автора, следственными являются часть процессуальных действий, связанная с выявлением, фиксацией и проверкой доказательств по уголовному делу.
Не менее важен как с теоретической, так и практической точки зрения вопрос изучения места отдельных следственных действий в общей системе следственных действий. В частности, речь идет об осмотре (всех видов осмотра), освидетельствовании и следственном эксперименте.
Неслучайно, законодатель объединил данные следственные действия в одну группу в главе 27 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [1], т. к. они в определенной степени схожи в способе получения доказательств, а именно, основным способом получения сведений является наблюдение.
При этом законодатель четко не разграничил одно следственное действие от другого. Поэтому на практике при вынесении постановления о производстве следственного действия, следователем или дознавателем допускается ошибка — происходит подмена одного другим, что, в свою очередь не позволяет в ходе проведения расследования получать необходимые доказательства, способствующие установлению обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. От полноты собранных доказательств зависит дальнейшее продвижение уголовного производства, а также перспективы его рассмотрения в суде.
Однако, не только достаточность доказательств влияет на подтверждение в суде выводов, установленных досудебным расследованием, имеет значение также и их допустимость. В судебной практике не редки случаи, когда во время судебного разбирательства собранные доказательства признавались недопустимыми. Одной из причин признания собранных доказательств недопустимыми является нарушение процессуальной формы проведения следственных действий. Так, относительно нарушения процессуальной формы — обычно имеют место случаи, когда фактически производятся одни следственные действия, а в протоколе проведения фиксируются другие. То есть орган досудебного расследования, реализуя возложенные на него полномочия, не только не выполняет задачи уголовного производства, но и фактически их дискредитирует. Доказательства, собранные в отношении лица, в итоге признаются недопустимыми, что оказывает существенное влияние и на полноту обвинительных доказательств в суде, и, как следствие, — на итоговое решение суда.
Далее будут рассмотрены наиболее типичные нарушения процессуальной формы, осуществляемые путем проведения одних следственных действий под видом других, будут определены возможные причины такого нарушения и будут предложены средства для их устранения.
Так среди наиболее типичных процессуальных подмен, которые распространены на практике, следует выделить следующие.
1. Проведение фактического обыска под видом осмотра. Одно из самых обычных нарушений процессуальной формы проведенного следственного действия, на недопустимость которого указывается в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 01.06.2017 № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан», указывая на то, что таким образом нивелируются требования судебного контроля.
Обычно в своих решениях суды исследуют фактические обстоятельства производства и, изучая особенности проведения следственного действия, делают вывод относительно соответствия вида процессуальной формы, ее фиксирования с фактическими действиями, совершаемыми правоохранительными органами. Так, в следующем уголовном производстве суд исследует цель проведенного следственного действия, которое отличает обыск от осмотра: «как усматривается из протокола осмотра места происшествия от 14 ноября 2020 года — автомобиля «BMW 323», единственной целью этого следственного действия было отыскание вещей, которые имеют значение для досудебного расследования и могут являться доказательствами во время судебного разбирательства». Следовательно, этот осмотр места происшествия фактически был обыском, согласно предписаниям ч. 3 ст. 182 УПК РФ производится только на основании судебного решения.
Также судом указывается и на основания проведения обыска и осмотра: «вместе с тем, в материалах уголовного производства отсутствуют какие-либо данные, которые стали основанием для проведения 01 октября 2017 года осмотра места происшествия в жилом помещении ФИО-2. При таких обстоятельствах проведенный органами досудебного расследования
01 октября 2017 года осмотр места происшествия фактически является обыском. До вынесения судебного решения следователь или прокурор имеет право войти в жилище или другое владение лица только в неотложных случаях, связанных со спасением жизни людей и имущества или с непосредственным преследованием лиц, подозреваемых в совершении преступления. В таком случае прокурор, следователь по согласованию с прокурором, обязан безотлагательно после совершения таких действий обратиться с ходатайством о проведении обыска к судье (Определение Конституционного Суда № 1468-О от 28.07.2018 г. [2]).
Также еще одной чертой, отличающей обыск от осмотра, на которую указывает суд, является возможность исследовать закрытые/скрытые вещи или объекты: «кроме того, как свидетельствуют материалы производства, во время этого следственного действия открывались панели на потолке, осматривались встроенные в стену шкафчики и другая мебель, что является признаком обыска. Проанализировав процедуру сбора доказательств, суд вынес решение о недопустимости данных доказательств ввиду нарушения процессуальной формы их сбора, констатировав, что проведенный органами досудебного расследования 29 июля 2018 года осмотр места происшествия фактически является обыском» [3].
Следствием указанных выводов судов является признание полученных доказательств недопустимыми: «учитывая невозможность возложения указанных доказательств в основу судебного решения, из-за их недопустимости, Верховный Суд считает, что в уголовном производстве достаточными доказательствами вне разумного сомнения не доказана виновность ФИО-1 в преступлении. Выводы судов первой и апелляционной инстанций основываются фактически на недопустимых доказательствах». «Поскольку с указанным ходатайством к судье прокурор/следователь не обращались, поэтому установленные в результате такого следственного действия доказательства недопустимы и не могут быть использованы при принятии процессуальных решений».
По возможным причинам вышеупомянутой «подмены» следует выделить:
— определенное сходство между обыском и осмотром, что свидетельствует о необходимости нормативного закрепления их характерных признаков и разницы между ними;
— наличие судебного контроля в случае проведения обыска, который может занимать значительное время, что может привести к потере тактической инициативы как следователя, так и перемещения предметов, которые необходимо найти, хотя законодатель и предусмотрел особый порядок получения разрешения на проведение обыска — уже после его фактического проведения;
— загруженность следователя, которому после проведенного фактического обыска может не хватить времени для обращения к судье.
Обращаем внимание на то, что даже в случае, если осмотр места происшествия фактически трансформировался в обыск, нормативно у следователя есть возможность после его проведения обратиться к судье для получения разрешения на проведение обыска.
2. Проведение освидетельствования под видом осмотра места происшествия. Так, оценивая имеющийся протокол осмотра места происшествия, суд отметил, что в соответствии с УПК РФ перед началом освидетельствования лицу, подлежащему освидетельствованию, предъявляется постановление. После этого лицу предлагается добровольно пройти освидетельствование, а в случае его отказа освидетельствование проводится принудительно.
При проведении осмотра разрешается изъятие только вещей и документов, имеющих значение для уголовного производства.
В частности, из материалов уголовного дела усматривается, что во время осмотра места происшествия были сделаны смывы с рук ФИО-3 и в дальнейшем проведена экспертиза.
То есть, работниками полиции смывы с рук ФИО-3 были сделаны без соблюдения процессуальных требований. С учетом указанного суд считает, что приведенное является существенными нарушениями уголовного процессуального закона.
Под возможными причинами вышеупомянутой «подмены» следует выделить следующие:
— сложность и комплексность проводимого действия работниками полиции, поскольку обычно смыв с рук используют в ходе контроля за совершением преступления в форме специального следственного эксперимента. Такая комплексность проведения процессуальных действий может вызвать неправильное понимание правильного их фиксирования;
— отсутствие постановления о проведении освидетельствования, а также отсутствие законодательно определенной возможности его получения после проведенного освидетельствования.
К уголовно-процессуальным особенностям, присущим освидетельствованию и не характерным для осмотра относятся:
— вынесение постановления о проведении освидетельствования, которое является обязательным для освидетельствуемого лица;
— возможность проведения освидетельствования в принудительном порядке, поскольку его производство существенным образом затрагивает личные права граждан и, прежде всего, право на личную неприкосновенность;
— возможность проведения освидетельствования лица другого пола, сопровождающегося обнажением данного лица, врачом в отсутствии следователя, в то время как осмотр может проводиться лишь самим следователем, дознавателем, судом;
— в случае присутствия понятых, они должны быть одного пола с освидетельствуемым лицом, если оно сопровождается обнажением последнего (в ситуациях, когда понятые по усмотрению следователя участвуют в освидетельствовании).
3. Проведение поверхностной проверки личности как превентивного полицейского мероприятия, в результате чего фактически производится обыск лица. Особенность данной «подмены» заключается в том, что законодательно не определен порядок проведения осмотра/обыска личности, а уголовный процессуальный закон содержит лишь несколько упоминаний о личном обыске и обыске лица в контексте задержания лица и проведении обыска во время проведения обыска жилья или иного владения лица, однако уголовный процессуальный закон не содержит детальной регламентации их проведения.
Так, в судебной практике отмечается следующее: «в частности, оценивая как доказательство протокол осмотра места происшествия, согласно которому у ФИО-4 изъято психотропное вещество, суды первой и апелляционной инстанций установили, что существенно нарушены требования уголовного процессуального закона. При проведении поверхностной проверки производится визуальный осмотр лица проведением по поверхности тела лица рукой, специальным прибором или средством.
Во время проведения осмотра места происшествия психотропное вещество следователь обнаружил и изъял из-под внутренней стороны пояса шорт ФИО-5, что не согласуется с указанными выше требованиями закона о порядке проведения поверхностного осмотра лица. Кроме того, к ФИО-5 во время следственного действия были применены специальные средства, а в дальнейшем он был доставлен работниками правоохранительных органов в отдел полиции, что означает фактическое задержание. Однако в материалах производства отсутствует соответствующий протокол задержания ФИО-5, составленный в соответствии с процессуальной формой.
Итак, установленные судом фактические обстоятельства дела свидетельствуют о том, что психотропное вещество было изъято у ФИО-5 не во время осмотра, а именно при его задержании и обыске, проведенных с нарушением требований действующего законодательства.
По возможным причинам вышеупомянутой «подмены» следует выделить следующие:
— отсутствие детальной регламентации порядка проведения (личного) обыска/осмотра;
— возможно, поверхностная проверка в ходе ее проведения трансформировалась в личный обыск, однако это никоим образом не было отражено ни в одном процессуальном документе.
4. Следственный эксперимент. Традиционно под следственным экспериментом понимается самостоятельное следственное действие, состоящее в производстве специальных опытных действий с целью получения новых и проверки имеющихся доказательств, а также проверки и оценки следственных версий о возможности или невозможности существования тех или иных фактов, имеющих значение для дела.
Анализ соответствующих положений уголовно-процессуального закона позволяет сделать вывод, что самым значительным признаком, позволяющим разграничить следственный эксперимент и осмотр, является цель их проведения. В соответствии со ст. 181 УПК РФ целью проведения следственного эксперимента является проверка и уточнение данных, имеющих значение для уголовного дела. В то время как целью осмотра является установление новых обстоятельств/предметов, вещей, имеющих значение для уголовного дела. Таким образом, с помощью осмотра может быть получена новая доказательственная информация, ранее не установленная; а при следственном эксперименте происходит лишь подтверждение (опровержение) уже имеющейся информации по уголовному делу.
Кроме того, обобщение и анализ следственной практики убедительно свидетельствует, что целями следственного эксперимента являются:
а) проверка и иллюстрация собранных по делу доказательств;
б) проверка и оценка следственных версий;
в) установление причин и условий, способствовавших совершению преступлений.
5. Поводом для проведения следственного эксперимента является необходимость в проверке или установлении имеющих существенное значение фактов, что может быть осуществлено только с помощью производства специальных опытов.
Содержание следственного эксперимента составляет воспроизведение действий, обстановки или иных обстоятельств определенного события и совершение необходимых опытных действий.
В отличие от следственного эксперимента, поводом к проведению осмотра является наличие достаточных оснований полагать, что данное лицо причастно к совершаемому/совершенному преступлению/правонарушению.
Подводя итог, следует указать, что наиболее распространенными причинами проведения одних следственных действий под видом других являются:
— нормативная (несовершенство регламентации проведения отдельных следственных действий уголовного процессуального закона), требующая тщательной регламентации личного осмотра/обыска и возможности проведения отдельных следователей действий;
— организационная (слишком большое количество уголовных производств в работе у следователя);
— субъективная (не внесение отдельных фактических обстоятельств проводимым следственным действием в процессуальный документ, которым она фиксируется и отсутствие синхронного оформления (документирования) работникам правоохранительных органов совершаемых ими процессуальных действий, что приводит к необходимости их повторного совершения с их фиксацией).
Как следствие, при исследовании судами законности доказательств, полученных при проведении следственных действий, фиксируемых под видом других следственных действий. Они (доказательства) обоснованно признаются полученными с существенным нарушением уголовного процессуального закона, недопустимыми и не могут быть использованы при принятии процессуальных решений.
Литература:
- «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 17.02.2023) // «Собрание законодательства РФ», 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921
- Определение Конституционного Суда РФ от 28.06.2018 N 1468-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Пугачева Максима Михайловича на нарушение его конституционных прав пунктом 8 части первой статьи 6 и частью первой статьи 15 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», пунктом 3 статьи 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». — URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&ts=P8euyZTyoytucHtL1&cacheid=5E6A5E52BA6FB4DCDABD84F0874E776C&mode=splus&rnd=KepQ1A&base=ARB&n=546344#dG8yyZTaJPEvwZnv (дата обращения 29.03.2023)
- Апелляционное постановление № 22–939/2019 от 17 апреля 2019 г. Оренбургский областной суд по делу № 22–939/2019. — URL: https://sudact.ru/regular/doc/n83iEHrMdhQm/ (дата обращения 29.03.2023)
- Лазарева, В. А., С. А. Шейфер. Концепция формирования доказательств // Юридический вестник самарского университета. 2017. Том 3. № 4. С. 43–48.
- Ласточкина, Р. Н. Следственные действия: сущность и процессуальные алгоритмы: учебное пособие / Р. Н. Ласточкина, А. Г. Кулев, Е. Е. Язева; Министерство науки и высшего образования Российской Федерации, Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова, Кафедра уголовного процесса и криминалистики. — Ярославль: ЯрГУ, 2020. С. 14 (73 с.)
- Федюкина, А. Ю. Следственные действия в современном уголовном процессе России: учебное пособие / А. Ю. Федюкина; Министерство внутренних дел Российской Федерации, Волгоградская академия. — Волгоград: ВА МВД России, 2018. С. 5 (119 с.)
- Шейфер, С. А. Следственные действия — правомерны ли новые трактовки? // Lex Russica. 2015. № 10. С.115–127.
