Творчество Ильи Александровича Салова захватило два столетия: начавшись в 1854 году, оно завершилось в конце жизненного пути писателя, в 1902 году. Он находился на плодотворнейшей творческой почве, в кругу выдающихся писателей. Поэтому встает вопрос о творческой индивидуальности писателя. На протяжении всей творческой биографии Салова, критика пыталась найти схожие черты его произведений и произведений писателей-классиков. Однако, это было не простое заимствование уже существующих приемов, а творческое их восприятие, которое трансформировалось в собственную манеру письма.
1877-1884 гг. — самый плодотворный период литературной деятельности И.А. Салова. В это время он является постоянным сотрудником журнала «Отечественные записки» — центра передовой демократической мысли России. Период этот отличается наиболее зрелыми и сильными в мировоззренческом и художественном отношении произведениями: «Мельница купца Чесалкина», «Арендатор», «Аспид», «Соловьятники», «Витушкин», «Крапивники», «Лес», «Николай Суетной» и др.
Внимание современных исследователей к проблеме литературных отношений И.А. Салова и М.Е. Салтыкова-Щедрина в этот период свидетельствует о ее научной значимости. Об этом писали Никифорова В.Ф., Смирнов В.Б., Никонова Г.Л. В работах ученых проходит мысль о том, что И.А. Салов — представитель школы Салтыкова-Щедрина, и доказывается это как идейной направленностью рассказов тех лет, так и характером отношений писателя с редакцией «Отечественных записок».
Однако, говоря о том новом, что появилось в творчестве И.А. Салова, нельзя оставить незамеченным тот литературный опыт, который у него уже был накоплен в 50-е годы. Ранние произведения свидетельствуют о таких качествах писателя, как вдумчивая наблюдательность, искренность. Уже тогда он изображал реальность, полную социальных противоречий, полную трагизма в судьбах людей. В таких вещах, как «Лесник», «Мертвое тело», «Забытая усадьба», «Бутузка», есть попытка нравственно-философского осмысления действительности. Уже в 50-е годы в образах чиновничества («благомыслящего человека» из «Мертвого тела»), обедневшего дворянства (Алеши Крутоярова из «Бутузки»), деревенских самодуров-помещиков (Аксиньи Максимовны из «Бутузки»), вечных слуг (Зотыча из «Забытой усадьбы») писатель достигает высокой степени обобщения. Тогда появились черты творческой манеры, которые в дальнейшем стали определяющими: психологический портрет героя, многофункциональный пейзаж, изобразительная сила письма, сюжетная завершенность.
Все это могло явиться предпосылкой для сближения М.Е. Салтыкова-Щедрина как редактора «Отечественных записок» с И.А. Саловым. Одной из причин их прочных отношений является еще, по-видимому, то, что М.Е. Салтыков-Щедрин был (в отличие от многих писателей того времени) практическим деятелем, поэтому знал политическое и социально-экономическое состояние Россия как бы изнутри. И.А. Салов также являлся практическим деятелем в провинции (был мировым судьей и земским деятелем), его сценки были небезразличны для Щедрина. Тем более что Салов всегда шел «от жизни» и не раз подчеркивал: «Правда и только она одна поражает человека — и достижения этой-то правды должен добиваться каждый художник» [5, с. 3]. Таким образом, реалистические произведения И.А Салова дополняли общую картину жизни России, представление о которой давал журнал «Отечественные записки», и подтверждали философские обобщения в творениях великого русского писателя-сатирика М.Е. Салтыкова-Щедрина.
О заинтересованности М.Е. Салтыкова-Щедрина в сотрудничестве с беллетристом свидетельствует их переписка, которая носит деловой и очень корректный характер. Практически все письма редактора содержат приглашение печатать в журнале новые вещи: «... весьма обязали бы присылкою» (от 2 февр. 1880 г.), «... будьте так добры уведомить меня, когда вы приблизительно можете сделать Ваш вклад в наш журнал» (от 15 мая 1880 г.), «Ежели у Вас есть что-нибудь готовое для "Отечественных записок", то весьма обязали бы, приславши...» (от 29 ноября I880 г.), «... если у Вас есть еще повесть, то пришлите» (от 6 апреля 1881 г.), «... позволяю себе напомнить о Вашем любезном обещании» (от 1 марта 1882 г.) [7].
Но не всегда гладко складывались отношения Щедрина и Салова. Как уже было сказано выше, в 1879 году в журнале «Русский вестник» - антиподе «Отечественных записок» — вышла повесть И.А. Салова «Грачевский крокодил». Произошло это потому, что редактор «Отечественных записок» отказался печатать ее, оговорившись, что, хоть насильно мил не будешь, но он надеется, что И.А. Салов не замедлит присылкою чего-нибудь нового и тем покончит это недоразумение.
Серьезно отредактирован был рассказ «Несобравшиеся дрожжи», чем был недоволен автор. На это Салтыков-Щедрин отвечал: «... в том виде, как Вы их прислали, «Дрожжи» могут быть помещены в "Русском вестнике"... По-видимому, Вы не полагаете никакого различия между этими журналами, но оно есть» [7, с. 110]. Щедрин утверждал тем самым, что никогда не отступает от своих идейных принципов и учил верности им провинциального писателя. В то же время, как известно, Салтыков-Щедрин очень бережно и ревностно относился к своим сотрудникам и не хотел потерять постоянного автора. Поэтому он писал Салову: «Нельзя ли так устроить, чтобы не забывать прежней переписки и не огорчать меня незаслуженными выговорами» [7, с. 110].
В дальнейшем строгий редактор предупреждал И.А. Салова о том, что делает некоторые изменения в его произведениях. Например, когда публиковался «Ольшанский молодой барин», Салтыков-Щедрин сократил отдельные сцены и об этом сообщал писателю: «…я обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой разрешить некоторые сокращения, которые я постараюсь сделать весьма умеренно....Я уверен, что если бы Вы жили в Петербурге, то, по личном объяснении, дело уладилось бы Вашим полным согласием» [7, с. 215].
М.Е. Салтыков-Щедрин считал, что социально — политические идеалы саратовского беллетриста носят несколько расплывчатый характер. По поводу поднимаемых проблем в повести он писал: «Я...нахожу деятельность наших земств почти совсем бесполезною, но ежели бы в повести проводилась такая тенденция, что лучше земства упразднить, а на их место насадить урядников, то, по моему мнению, это было бы неправильно» [7, с. 111].
Период сотрудничества в этом журнале был, безусловно, самой значительной вехой в биографии писателя. Уже на склоне лет он писал о том, что благодаря Щедрину, «принялся серьезно за литературу, сроднился с журналом и после его закрытия почувствовал себя так, словно лишился пристанища» [6, с. 515-516].
Таким образом, переписка и сотрудничество с М.Е. Салтыковым-Щедриным стала настоящей школой писательства — в эти годы И.А. Салов становится последовательнее в своих взглядах и достигает вершин мастерства.
Произведения периода зрелого Салова отличает от ранних прежде всего новая тематика — изображение новых хозяев жизни: купцов, кулаков, «тайных ростовщиков», которые делали свой капитал не только на угнетении крестьянства, но и на разорении «дворянских гнезд». Их появлением, как известно, характеризовался процесс капитализации России. Эти социальные изменения находили отклик в произведениях писателя. Здесь проявились сильные стороны реализма И.А. Салова: «...способность обнаружить и запечатлеть в образах возникновение новых форм жизни и социальных отношений, новых психологических и общественных типов» [2, с. 205]. Новый предмет изображения требовал особых средств воплощения, и у писателя появляются сатирические краски. Мы согласны с мнением, что Салов мог испытать «сильное, пусть даже не осознанное им самим, воздействие Щедрина-художника» [3, с. 69]. Его герои — Чесалкин («Мельница купца Чесалкина»), Глотов («Аспид»), Требухин («Грызуны») Уховертов («Арендатор»), Обертышев («Ольшанский молодой барин»), Живодеров («Голодовка») и другие — охарактеризованы писателем метко и ярко. Они до некоторой степени напоминают «столпов» Щедрина, но в то же время не повторяют их, так же как не повторяют друг друга. Отличительной особенностью героев Салова является то, что личность их не обобщена, как, например, у Салтыкова-Щедрина, который видел данное явление во всем его масштаба. Образы Салтыкова-Щедрина собирательные, типические, в них сконцентрированы все черты, присущие данному типу людей. А герои Салова взяты из жизни, они не однобоки. Это такие же люди как и все, со своими симпатиями и антипатиями, со своим видением мира, со своими устоями, то есть ни что человеческое им не чуждо. Так, например, Чесалкин — тянется к прекрасному: любит слушать как поет его жена, как поют в церкви и сам подпевает. Есть, к примеру, у Салтыкова-Щедрина очерк «Сельский священник» из цикла «Мелочи жизни». Где писатель выводит обобщенный образ «священника бедного прихода и, притом, держащемся старозаветных преданий» [8, с. 263]. Сельский священник надеется только на землю и личный труд: сам пашет, боронит, сено косит, занимается пчеловодством. У И.А. Салова тоже есть немало образов священников: отец Иван («Грачевский крокодил»), приходский дьякон Иван Федорович Космолинский («Мельница купца Чесалкина»), поп Егорий («Иван Огородников»), «попадьи подмастерье» отец Герасим («Едет»). Описание их образов в целом похожи с образом сельского священника Салтыкова-Щедрина. Так, например, дьякон Космолинский «был молодец на все. Кроме рыбачества, он был мастер и мозоли вырезывать и выправлять ногти на ногах <…>, умел стричь волосы <…>; комнаты оклеить обоями, а уж в бане никто, бывало, не собьет так мыло как он <…>. Все косточки расправит, все ребра переберет» [4, с. 7]. Это говорит о том, что он не боялся никакой работы и «жадности, свойственной сану, он не имел, а потому дом его был постоянно неухичен; и скотины он не имел никакой, ни амбарчика, ни хлевушка…» [4, с. 7]. Но если для священника Салтыкова-Щедрина уготовано «горькое начало, горькое существование, горький конец» [8, с. 269], то священники Салова живут полноценной жизнью — увлекаются охотой и рыболовством («Мельница купца Чесалкина»), коневодством («Грачевский крокодил»). Они близки к природе, радуются каждому дню. У каждого свой характер, свои пристрастия и способности. Им не чужды человеческие слабости: любят покушать и выпить, рассказать анекдот или байку. Их речь близка народной, разговорной, изобилует фольклорными элементами.
Многие темы, мотивы в произведениях обоих писателей перекликаются. Но пафос этих произведений несколько иной. Пафос Салтыкова-Щедрина сатирический. Но иногда объект сатиры оказывается опасным для существования идеала, а его деятельность — настолько драматичной и даже трагичной по своим последствиям, что смеха его осмысление уже не вызывает — такая ситуация складывается, например, в очерке Салтыкова – Щедрина «Хищники» из цикла «Признаки времени». Писатель размышляет о том, что «хищничество — вот наследие, завещанное нам крепостным правом; вот стихия, которая движет нами, перед которою мы пресмыкаемся и раболепствуем, которую мы во всякую минуту готовы обожествить» [9, с. 187]. То есть он говорит о том, что крестьяне сами виноваты в своей участи, в том, что они как «мелкие козявки» погибают «скромно и неслышно» [9, с. 186]. И здесь он сам пишет о том, что имеет ввиду «вообще весь общий строй современной жизни» [9, с. 194]. При этом нарушается связь сатиры с комическим. Поэтому такой отрицающий пафос следует считать особым, самостоятельным типом идейно-эмоционального отношения к жизни — пафосом инвективы, не комической сатиры, воодушевленной одним негодованием [10, с. 287 и след.].
Салов отзывается на эту тему рассказами «Грызуны», «Аспид», повестью «Грачевский крокодил». Но здесь главенствующую роль играет пафос сентиментальный. Сентиментальность в буквальном переводе с французского значит чувствительность; она представляет собой одно из первых проявлений гуманизма, но весьма своеобразного. Сентиментальность как способность «жалеть» весьма часто совмещает в себе субъект и объект (человек жалеет самого себя) [1,с. 67]. Сентиментальная жалость Салова направлена на явления окружающего мира, в центре всего остается реагирующая на него личность — умиляющаяся, сострадающая. При этом сочувствие принципиально бездейственно, оно выступает своего рода психологическим заменителем реальной помощи. И в этом уже Салов близок к рассказам из «Записок охотника» И.С. Тургенева, «Старосветским помещикам» и «Шинели» Н.В. Гоголя, «Униженным и оскорбленным», «Бедным людям» Ф.М. Достоевского.
Литература:
Есин, А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. – М.: Флинта, Наука, 2002.
КЛЭ. — М., 1971, Т.6.
Никифорова, В. И.А. Салов в «Отечественных записках». // XXVII Герценовские чтения. Литературоведение.— Л., 1975.
Русские повести XIX века 70—90-х годов. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957.
Салов, И.А. Грачевский крокодил: Повести и рассказы. – М.: Современник, 1984.
Салов, И.А. Из воспоминаний. – Исторический вестник, 1906, № 11.
Салтыков-Щедрин, М.Е. Полн.собр.соч.: В 20-ти томах. М., 1977.Т. 19(1), 19 (2).
Салтыков-Щедрин, М.Е. Собр. соч., Л.,1949. Т. 6.
Салтыков – Щедрин, М.Е. Собр. соч., М.,1951. Т 3.
Эльсберг, Я.Е. Вопросы теории сатиры. — М., 1957.