Основой и поводом для сравнительного анализа двух романов ушедшего века — «Мастера и Маргариты» (1940) М. Булгакова и «Евангелия от Сына Божия» (1997) Н. Мейлера — следует назвать взаимодействие сюжетов названных произведений с одним первоисточником. Им оказываются канонические Евангелия, священные для христиан книги Нового Завета, в последние десятилетия часто используемые писателями для создания на основе религиозной традиции собственных литературных мифов. Достаточно назвать роман португальца Ж. Сарамаго «Евангелие от Иисуса», вышедший в 1991 году, или знаменитый роман грека Н. Казандзакиса, написанный в середине ХХ века. В этих произведениях, как и в рассказе Л. Андреева «Иуда Искариот», созданном почти сто лет назад, история Христа рассказывается без того духовного пафоса, который отличает верующего человека, знающего, что библейские образы защищены от художественных игр святостью связанных с ними событий.
Сначала скажем об отборе мифологического материала в книгах Булгакова и Мейлера. В «Мастере и Маргарите» евангельский сюжет не равен всему произведению, занимая в нем определенное, по объему не самое значимое место. Имеет смысл говорить об использовании художественной модели «текст в тексте»: рассказ о московских событиях булгаковского времени соединен с «внутренним романом» - с повествованием одного из героев (Адастера) о герое, которого невозможно не сравнить с новозаветным Христом. В «Роман Мастера» входит не все жизнеописание Иисуса, а лишь один эпизод, который можно назвать кульминацией евангельского сюжета. Булгакову интересно все, что связано со сценой суда у римского прокуратора Понтия Пилата и последовавшим за судом распятием и погребением. Иной подход к отбору сюжетного материала у американского писателя. Н. Мейлер насыщает событиями Нового Завета весь роман. Если Булгаков — в событийном контакте с современностью, то у Мейлера в сюжете произведения ХХ век не присутствует.
От первой до последней страницы читатель знакомится с пересказом канонических Евангелий от лица их главного участника — Иисуса, получающего право на прямую речь. Весь роман Норманна Мейлера — прямая речь его героя, совпадающего в имени и биографии с образом главной для христиан божественной личности. В «Евангелии от Сына Божия» перед нами проходит вся жизнь Христа. Практически для всех событий, отраженных в Новом Завете, есть место в романе Мейлера.
В «Мастере и Маргарите» организация повествования значительно сложнее. Здесь трудно говорить о каком—то объективном присутствии Иисуса Христа. Нельзя забывать, что так называемые «ершалаимские главы» - это не авторский текст, однозначно свидетельствующий о мировоззрении Михаила Булгакова, а роман, созданный его героем, и, прежде всего, говорящий о состоянии души именно этого героя - Мастера. Вряд ли случайно несовпадение в имени (Иешуа - Иисус) и значительное расхождение в оценках, отличающее «Мастера и Маргариту» от Библии. Можно говорить о дискуссионной форме присутствия евангельского сюжета в этом русском романе. Дело не только в том, что Булгаков отказался от описания всей жизни Иисуса, но даже в сценах суда и казни он намеренно отклоняется от библейского повествования. Его Иешуа ничего не знает о своем божественном происхождении. Его поведение серьезно отличается от образа мысли и поведения Христа канонических Евангелий. У него нет двенадцати учеников, а отношение к Левию Матвею очень далеко от модели классических отношений учителя и ученика. Булгаковский Иешуа не стремится к смерти на кресте, не слишком хорошо разбирается в людях. В его образе подчеркивается вполне понятная, чисто человеческая слабость. Трудно представить этого героя воскресшим, да никто в романе о воскресении и не говорит. Такой двойственности повествования, заданной автором, в романе Мейлера нет. Внешнее стремление к объективности в этом произведении значительно сильнее. Американский писатель совершает ход, который может показаться вполне логичным с точки зрения художественной литературы, но который никто еще не совершал. Н. Мейлер, решая повысить читательское доверие к библейским событиям, убирает фигуру посредника — евангелиста (Матфея, Марка, Луки, Иоанна), ответственного за повествование в Новом Завете. Замысел автора - наконец-то рассказать «все, как было», не устами очевидцев или не слишком талантливых учеников, а - самого Христа, призывающего читателей услышать «правду». Если в «Мастере и Маргарите» образ Иешуа подчеркнуто литературен, ведь он отделен от читателей и сознанием героя, и сознанием автора, то в «Евангелии от Сына Божия» — большое желание ликвидировать дистанцию, заставить поверить, что можно, вопреки всем законам существования литературного произведения, услышать речь настоящего Иисуса Христа. Эта своеобразная мейлеровская наивность оставляет чувство недоумения: американский писатель играет в «правду», зная о том, что художественная реальность почти всегда не совпадает с реальностью исторической, или он на самом деле уверен, что его простой, а иногда и просто примитивный пересказ способен вместить истину так, как не способен вместить истину библейский текст - слишком архаичный для Мейлера? Кратко сравним»- речевые пространства двух романов. У Булгакова встречаемся с принципом риторического контраста: если «московские главы» написаны экспрессивным языком, и эмоциональное напряжение повествования требует тех или иных гротескных форм, то главы, посвященные библейским событиям, значительно спокойнее. Видимо, причина в том, что «Роман о Пилате» сообщает о героях, которые способны на то или иное нравственное движение. Это относится даже к Понтию Пилату, не только к Иешуа. Булгаковский Пилат совершил преступление, поддался трусости, но вряд ли можно сомневаться в том, что его движение в романе - это путь от бессознательной жестокости, равнодушия и соответствия римским законам к мысли о том, что человек должен смело выбирать рискованный путь, если речь идет о жизни и смерти другого человека. В «Мастере и Маргарите» мы встречаемся с индивидуализированной речью - свои речевые характеристики у Иешуа, Пилата, Левия Матвея, Иуды, у Мастера, написавшего «внутренний роман».
В «Евангелии от Сына Божия» активно задействована обыденная, повседневная речь. Мейлер ставит перед собой задачу перевести древнюю историю, трудно представимую без древневосточного понятийного аппарата, на язык современного человека, который не желает встречаться с архаической лексикой, не хочет иметь дело со сложным богословием, предпочитая во всем видеть соответствие сюжетов принципам его собственного сознания. И Мейлер это соответствие обеспечивает: его Иисус (напомним, что все повествование — прямая речь мейлеровского Иисуса) говорит простыми предложениями, всегда упрощая сложные речевые моменты. Впрочем, упрощение касается и речевых, и собственно сюжетных ходов в тексте: общение с Богом-Отцом, с дьяволом, описание чудес показано реалистически и даже натуралистически, без всякой мистики, которая в романе американского писателя исчезает без следа.
Есть в романах Булгакова и Мейлера и общие моменты. Особо следует отметить близкие позиции образа Иисуса в обоих произведениях. Эта близость — в отсутствии сверхчеловеческого статуса, которым отличается Христос Нового Завета. О том, что Иешуа является Сыном Бога, упоенный русской традицией Богочеловеком, в «Мастере и Маргарите» ничего не сказано. Умирает булгаковский герой как простой человек, измученный жестокой казнью. Никаких чудес, сопровождающих смерть евангельского Христа, в романе не происходит.
На первый взгляд, у Мейлера другая позиция, ведь его произведение называется «Евангелие от Сына Божия», в самом заголовке воспроизводя одну из главных христианских идей. Но сам ход повествования не подтверждает логики заголовка. Мейперовский Иисус постоянно сомневается, показывая, что далеко не все тайны прошлого и будущего ему известны. Герой «Евангелия от Сына Божия» является мистической, божественной личностью лишь по «официальному статусу», приписанному ему в тексте. По сути он значительно ближе к обыкновенному человеку, которого отличает желание все объяснить и выразить свое понимание в простых словах, скорее выражающих большие и даже неразрешимые сомнения, чем уверенность в божественном происхождении и мессианской роли в истории.
Литература:
Апдайк Д. Чтоб камни сделались хлебами: Норман Мейлер и искушения Христа // Иностранная литература, 1998, М.; 5.
Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты // Вопросы литературы, 1991, М.; 8.
Кротов Я. Христос под пером // Иностранная литература, 1998, М.; 95.