Трансгенерационные травмы — это психологические последствия, передающиеся из поколения в поколение через негативные опыты, которые пережили родственники. Такие травмы могут проявляться в форме повторяющихся шаблонов поведения, эмоциональных реакций и отношений. С точки зрения психоанализа, такая травма может быть связана с концепцией «репрезентации» — набором внутренних представлений и образов, которые передаются по межпоколенческой цепочке. Репрезентации, связанные с травматическим опытом, вызывают эмоциональные и поведенческие реакции, которые могут быть переданы потомкам.
От одного поколения другому передаются как материальные вещи, так и психические элементы в виде традиций, семейных историй и мифов, особенностей уклада семьи, поведения, взаимоотношений между ее членами. Что-то облекается в вербальные формы, а что-то носит невербальный характер. Зигмунд Фрейд считал, что психика обладает неким «аппаратом», позволяющим ему опознавать эмоциональные реакции других людей. Благодаря этой же способности человек может понимать смысл нравов, церемоний в семье, чтобы впоследствии их психически ассимилировать. Переданные психические элементы складываются у ребенка в определенные сценарии, так называемое «психическое наследство», определяющее его поведение в различных жизненных ситуациях: выбора профессии, типа отношений, стиля жизни.
Между поколениями ведется учет долгов, «семейные счета», когда последующее поколение имеет долг перед предыдущим, и отплатить его нужно трансгенерационно, по нисходящей, своим детям. Если в поколениях накапливаются такие «долги», новый член семьи уже при рождении получает в наследство тяжелый груз. Психоаналитик Рэне Каэс обращает внимание на роль памяти, индивидуальной и коллективной, благодаря которой существует история поколений и возможна передача между этими поколениями. Таким образом, передача является историческим основанием, связывающим поколения. При этом у группы, как и у личности, есть тенденция устранять из памяти болезненные вещи, отвергать то, что может представлять угрозу для группы в целом и для связей внутри нее. Такое содержание подвергается вытеснению, отрицанию, превращению в секрет.
В тех случаях, когда родители, а также предшествующие поколения перенесли в своей жизни серьезную психическую травму, информация об этом будет передаваться потомкам. Если это событие было психически переработано, символизировано, вписано в индивидуальную память как опыт, получивший статус прошлого, воспоминания, потомку передается не только содержимое травматического опыта, но и способы его психической переработки и совладания с ним, что оказывает влияние на индивидуальное развитие ребенка. Однако в условиях, когда субъект не смог психически переработать травму в силу ее интенсивности, длительности, индивидуальной значимости, особенностей его адаптационных и защитных механизмов, пережитый травматизм остается «сырым материалом», фрагментированным, плохо или совсем невербализованным, неструктурированным и не символизированным, особенно если травма переживалась в раннем возрасте.
Предки, имеющие посттравматические симптомы, проявляют их в эмоциональной, поведенческой сферах, несут и передают некие послания, содержания которых связаны с перенесенной травмой. Они могут быть сформулированы, но могут также иметь характер несказанного, невыразимого, «инородного тела» в психике.
Обсуждая и исследуя механизмы передачи трансгенерационной травмы, психоаналитики выделили следующую рабочую модель, в зависимости от случая и поведения внутри семьи:
- Молчание может передавать травматичные послания также ощутимо и сильно, как и слова. Чтобы избежать пробуждения будущего дистресса, члены семьи стараются избегать разговоров, которые, по их мнению, могут запустить дискомфорт и последующую симптоматологию в родителе.
- Чрезмерная открытость, когда родители раскрывают конкретную информацию, связанную с травмой, упоминая множество травмирующих деталей, чтобы «подготовить» детей к выживанию в мире, в котором, как они чувствуют, правит всепоглощающая опасность.
- Идентификация, при которой дети, живущие с травмированными родителями, непрерывно сталкиваются с посттравматическими реакциями, непредсказуемыми и пугающими. Эти дети часто чувствуют себя ответственными за родительское несчастье и убеждены, что, если бы они были достаточно хорошими, их родители не испытывали сейчас грусть и уныние.
- Проигрывание-действие, при котором люди, пережившие травму, проигрывают ее с членами своей семьи, укрепляя таким образом цепочку межпоколенческой трансгенерационной травмы.
Идентификация возможна даже с предком, которого ребенок лично не знал, но который был объектом любви, восхищения, или, наоборот, стыда и боли его матери. Мать через вербальные и невербальные послания передает ребенку эту модель для идентификации. Такую модель Альберто Эйгер называет «трансгенерационным объектом».
Даже в отсутствие насилия или серьезного пренебрежения, дети травмированных в раннем возрасте родителей, подвержены большему риску развития значительных эмоциональных проблем. Было выявлено, что новорожденные и грудные дети травмированных в детстве женщин, более склонны демонстрировать неуверенную привязанность к своей матери, особенно дезорганизованного типа, а также проявлять когнитивные и поведенческие проблемы.
Ева Вейл — психоаналитик, член Парижского психоаналитического общества, много лет изучавшая концепцию травмы, разработала концепцию «травматического непредставимого», которое является основой для понимания того, как травматические события оказывают влияние на психическое здоровье, и то, как они могут быть переданы через бессознательную связь из поколения в поколение. Она активно занималась изучением травм от потомков к предкам, используя для этого явления термин «травматическая наследственность».
По мнению Вейл, травматические события могут оставлять следы не только на психологическом, но и на физическом уровне. Например, некоторые исследования, которые она провела, показывают, что дети выживших в концентрационных лагерях, имели повышенный уровень кортизола, гормона стресса, даже если они сами не переживали травматические события. Это может указывать на передачу травматических эффектов через генерации. Была предложена концепция «травматической наследственности», которая объясняет, как травма может передаваться потомкам через бессознательную связь. Например, передача травмы от родителей к детям и внукам через генерации, которые находятся под воздействием травмы, через символические образы и ритуалы. Речь может идти о повторении катастроф или насилии в последующих поколениях, проявляясь через образы, символы и мифы, которые связаны с травматичными событиями, вызывая не только поколенческое повторение, но и недостаток чувства собственной идентичности.
Предложив несколько подходов к работе с травматической наследственностью, в рамках психоаналитической терапии, использовалась техника визуализации и работы с такими образами. Это помогало пациенту осознать связь между своими проблемами и тяжелыми событиями в его семейной истории, тем самым отделяя себя от других.
Ева Вейл подчеркивала, что трансгенерационная передача травмы не исключает генетической передачи, но предполагает дополнительные механизмы передачи, не связанные с генетикой. Это имеет важные последствия для понимания травмы и ее воздействия на психическое здоровье в различных поколениях, а также для разработки психотерапевтических подходов к лечению травматических расстройств.
Описывая способность травмы сохраняться в памяти, несмотря на сознательные усилия забыть или подавить ее, психоаналитик использовала в описании своих исследований понятие «травматическое воспоминание». Ева Вейл утверждала, что травматическое воспоминание не хранится в памяти в обычной форме, а заключено в своего рода капсулы, которые не поддаются нормальной обработке и интеграции с другими воспоминаниями. Такие воспоминания возникают в виде галлюцинаций, кошмаров, повторяющихся сновидений или воспоминаний, которые вдруг проявляются в процессе психотерапии или других терапевтических методов. Вейл обозначала, что данное воспоминание неизбежно связано с нарушением интеграции личности, поскольку человек не может интегрировать его в свою личностную структуру.
Еще одним из примеров трансгенерационной травмы можно назвать опыт миграции. Допустим, семья вынуждено покинула свою родную страну из-за политических преследований, войны или экономических трудностей. В последствие, этот опыт способен вызывать у последующих потомков сильные эмоциональные реакции, такие как страх, гнев, боязнь преследования и т. д. С точки зрения психоанализа, это можно связать с концепцией «комплекса», который является группой связанных идей, чувств и импульсов, объединенных определенной травматической темой. В данном случае, речь идет о бессознательных чувствах тревоги, желании постоянно двигаться, невозможностью устоять на одном месте, а также некоторых проблемах социальной адаптации в последующих поколениях.
Определенные психические конфликты и поведенческие тенденции могут передаваться от одного поколения другому через семейную динамику и воспитание. Это приводит к формированию патологических сценариев внутри семейных отношений и поведенческих установок. Например, мать, пережившая изнасилование, бессознательно может готовить своего ребенка к неизбежному повторению своего личного несчастья. В данном контексте также можно говорить и о «травматической идентификации», которая описывает способность детей и подростков ассимилировать опыт своих родителей и бабушек-дедушек, которые были вынуждены пережить травматические события. Эта идентификация способна привести к тому, что дети переносят те же самые травматические симптомы и поведенческие тенденции, которые проявлялись у их родителей и предков.
В психоанализе концепция трансгенерационной травмы была разработана достаточно давно, и каждый исследователь привнес в эту тему большой вклад. Например, Сандор Ференци, венгерский психоаналитик, ключевой теоретик психоаналитической школы и близкий соратник Зигмунда Фрейда, рассматривал ранее упомянутое понятие «идентификации с агрессором» в своих работах. Также, известные психоаналитики Мелани Кляйн и Дональд Винникотт исследовали влияние семейной динамики и отношений на развитие личности пациентов. Несмотря на разные подходы и термины, все эти работы свидетельствуют о том, что психические проблемы могут быть переданы от одного поколения к другому, проявляясь в различных формах, что подчеркивает важность понимания трансгенерационной травмы.
В одном исследовании, проведенном Университетом Броуди (Brody School of Medicine), было обнаружено, что дети, чьи матери страдали от посттравматического стрессового расстройства, имели более высокий уровень кортизола-гормона стресса, в раннем возрасте, чем дети, чьи матери были здоровы. Это может свидетельствовать о том, что трансгенерационная травма способна привести к изменениям в генной экспрессии и нейрохимических процессах, которые в дальнейшем способны повлиять на здоровье и поведение потомков.
Развитие здорового рефлексивного функционирования тесно связано с психологической способностью различать внутреннюю и внешнюю реальность, что конституирует выработку ментальных представлений, связанных с понятиями «Я» и «другой». Дети выживших, которые никогда лично не встречались с ужасами, пережитыми их родителями, не догадываются, что заставляет их страдать, хотя и связывают свои тревоги с тревогами родителей, как будто «присваивая» часть их существования. Таким образом, не столько само по себе переживание травмы представителем предшествующего поколения оказывает негативное влияние на потомков, сколько степень ее психической проработки, качество и количество посланий, передаваемых ребенку.
Молчание родителей об их опыте является источником тревоги для детей. Дети, которые не знают, что происходило в их семье, и которым не давалось объяснений, демонстрируют больше симптомов, чем другие. Замалчивание проблемы приводит к проблемам детской идентичности с недостаточной уверенностью в себе, амбивалентности по отношению к родителям, чувству стыда, смешанному с жалостью и восхищением, которые медленно перетекают в их взрослую жизнь, превращаясь в тяжелый эмоциональный груз.
