В данной статье представлено обширное многообразие мнений и концепций отечественных историков по отношению к культурному влиянию Золотой Орды на Русь.
Ключевые слова: Золотая Орда, Русь, культура, историография.
Н. М. Карамзин полагал, что суть и следствия покорение Руси монголами и установление золотоордынского ига приводят к тому, что русское государство было в какой-то степени изолировано от Европы. Именно в это время европейские государства перешли в эпоху Возрождения, когда «Русские же земли, терзаемые монголами, напрягали свои силы единственно для того, чтобы не исчезнуть, «…нам было не до просвещения», — писал Карамзин, — «в русских землях происходили иные, чем в Европе, процессы». [1]
Великие хана орды представлялись жителям Руси как господа «издали», которые не лезли во внутренние дела государства, требуя взамен княжеской покорности и серебра. Но как известно сами ханы не приезжали в день сбора дани, вместо них приезжали представители, послы и баскаки, которые творили что хотели с покорённым населением. Следствием этого было нравственное унижение людей. «Забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, более обманывали и друг друга: откупаясь деньгами от насилия варваров, стали гораздо корыстолюбивее и гораздо бесчувственнее к обидам, к стыду…» [1]
За долгое время влияния монгольского ига претерпело изменение внутреннее состояние государственного порядка: «все, что имело вид свободы и древних гражданских прав, стеснилось, исчезало… везде, кроме Новгорода и Пскова, умолк Вечевой колокол, глас вышнего народного законодательства». [1]
Одним из следствий господства Золотой Орды Карамзин называет также возвышение православного духовенства. «Политика ханов, утесняя народ и князей, покровительствовала церковь и ее служителей; изъявляла особенное к ним благоволение; ласкала митрополитов и епископов; снисходительно внимала их смиренным молениям и часто, из уважения к пастырям, прелагала гнев на милость к пастве» [1]
Анализируя воздействие Золотой Орды (исключая негативные последствия для морали населения, преимущества для духовенства и усиление государственной власти), Карамзин выдвигает следующее суждение, что русский характер получил больше европейских черт, чем азиатских. Это обосновывается тем, что народы, населявшие Золотую Орду, изначально были язычниками, а затем перешли на ислам, что привело к тому, что их обычаи считались «погаными» и невозможными для подражания. Кроме того, несмотря на унижения рабства, величие русских превосходило народ, живущий на перемещении. Карамзин спрашивает: «Что народ гражданский мог узнать от народа, кочующего?» Он полагает, что элементы азиатской культуры в характере русских начинаются не от золотоордынцев, а еще от древних славян, и что в русском языке много слов восточного происхождения. Некоторые из этих слов могли быть заимствованы из других славянских наречий, а некоторые — от козаров, печенегов, ясов, половцев, сарматов и скифов: напрасно считают оные татарскими, коих едва ли отыщется 40 или 50 в словаре российском» [1]
В. О. Ключевский и С. М. Соловьев, например, были фактически солидарны в том, что со стороны монголов глубокого влияния на Русь оказано не было. С. М. Соловьев высказывается о том, что золотоордынское иго было очень мало, как бы мимоходом, и этот факт в значительной мере свидетельствует о его отношении к завоеванию Руси. Он готов даже поставить знак равенства между русско-монгольскими и русско-половецкими отношениями. [2]
С. М. Соловьёв предполагал о том, что влияние на русскую культуру монгольскими племенами было незначительным или вовсе не было, поскольку им не было обнаружено следов подобного воздействия
В работе С. Ф. Платонова прослеживается идея того, что золотоордынские ханы действительно смогли смягчить влияние конфликтов между княжескими фракциями, но она также указывает на то, что монгольское завоевание привело к полному разделению России на Суздальскую Русь, Новгородскую Русь и Русь юго-западную. Население Суздальской и Рязанской областей более сильно было под влиянием Золотой Орды (денежные счета, административные традиции), нежели другие части России. Поэтому на востоке России в XIII-XIV веках прослеживается культурный застой и отставание, а также некий налет «татарщины». «Не следует, однако, — пишет С. Ф. Платонов, — преувеличивать силы этого татарского культурного влияния. В первые века татарщины русские люди не могли ничего добровольно перенимать у «поганых» татар, которых они гнушались и ненавидели и которые сами тогда были на очень низком уровне культуры. Некоторое сближение произошло позднее — с той поры, когда иго ослабело и татары, перестав быть угнетателями и господами, сами являлись на службу к русским князьям, селились с их согласия на Руси, занимались торговлей и земледелием и таким образом мирно сходились со своими русскими соседями. Тогда — с XV в. — вместе с восточными товарами русские начали перенимать восточные моды и обычаи «поганых» татар и даже роднились с ними посредством браков» [3]
Советская историография в свою очередь, говорит о сильном разорении и гибели людей, помимо этого произошёл застой в развитии русского государства, но в то же время не стало причиной сильных изменений в жизни и быту русского народа. Вот как писал об этом историк В. В. Каргалов: «Именно нашествие явилось причиной временной отсталости нашей страны от наиболее развитых государств Западной Европы» [4]
В историографии долгое время существовало мнение о том, что Золотое иго, наложенное на Русское государство, привело к разорению, угнетению и задержало развитие русских земель. Однако некоторые ученые пришли к выводу, что именно Монгольская государственность оказала существенное влияние на создание Государства Московского и его развитие. Были историки считающие, что Золотое иго не имело глубокого влияния на ход русской истории и являлось лишь одним из многих факторов исторического процесса. Монголы же были воспринимаемы как примитивная и жестокая сила, враждебная России. Однако в последующие годы, в евразийских источниках были высказаны новые точки зрения. Так, было отмечено, что привнесение тюркского элемента в культуру Русского государства породило новый этнотип, оказавший влияние на психологию русского человека. Князь Н. С. Трубецкой полагал, что тюрки склонны к симметрии, ясности и равновесию, однако они предпочитают, чтобы это приходило к ним по инерции, а не было задано заранее. [6] Такая психика даёт нации «культурную устойчивость и силу, утверждает культурно-историческую преемственность и создает условия экономии национальных сил, благоприятствующую всякому строительству». [6] Со временем это обусловило прочность государства Московского, путём вливания в славянский миропорядок, («не ладно скроенного, но крепко сшитого»), и то «бытовое исповедничество, ту пропитанность культуры и быта религией, которые были следствием особых свойств древнерусского благочестия». [6] В свою очередь, по мнению европейских мыслителей, культурно — религиозное сознание русского народы всячески подкреплялось со стороны востока. К примеру, Э. Д. Хара-Даван говорил о русском богоискательстве, сектантстве, частым паломничествам к святым местам. Им было свойственна готовность к принятию мученичества и жертвы ради своей веры, что можно встретить среди народов востока, потому что «на Западе религия не влияет на жизнь и не трогает сердца и души своих последователей, ибо они всецело и без остатка поглощены только своей материальной культурой». [5]
П. Н. Милюков противопоставлял аргументации евразийства свои тезисы об «отсутствии евразийской культуры, общей русским с монголами» и «отсутствии какого-нибудь значительного родства восточного степного быта с оседлым русским». [6] Влияние татарской культуры одной из евразийских теорий, представил историк А. А. Кизеветтер. «Дмитрий Донской и Сергий Радонежский с точки зрения правоверного евразийца должны быть признаны изменниками национальному призванию России», — иронизировал он. [7]
На сегодняшний день написано множество трудов, которые освещают отношения между Ордой и Русью. По большей части это можно связать с огромным интересом к изучению истоков русского государства, помимо этого развивается историческая наука России и её регионов, в особенности в Татарстане. Но даже сегодня можно встретить новые вопросы по данной тематике. С одной стороны, продолжает существовать старый взгляд на Орду как на враждебное иноверческое государство, притеснявшее и угнетавшее Русь. С другой — встречается идеализация Улуса Джучи как средоточия высокой городской культуры
Из современных подходов к изучению данной проблематики стоит выделить В. П. Даркевича, который писал о том, что монгольское завоевание, — «это глобальное бедствие, катастрофические последствия которого были неисчислимы».
«…К 1241 г. на Руси наступил демографический спад, несравнимый ни с какой эпидемией или опустошительным голодом, — продолжает В. П. Даркевич, — …генофонд народа был подорван, что неминуемо сказалось на последующих поколениях», «…был подорван экономический потенциал Руси. Культурный упадок еще более явственен. Разгром произошел в период высшего подъема древнерусской цивилизации…». [7] Согласно позиции евразийства, президент «Фонда Гумилева» А. И. Куркчи, монгольский период следует рассматривать как период русско-тюркского симбиоза. [7] Однако, чтобы говорить о таком симбиозе, необходимо учитывать влияние славянских и русских элементов на организацию управления и военные дела в Улусе Джучи, которого нет. В то же время, очевидным фактом является приобщение русского населения к восточной культуре. Так считает и И. Л. Измайлов. [7]
Чарльз Гальперин же предлагает гипотезу, по которой перенятее в России из Золотой Орды и Востока в целом делались на основе домусульманских или немусульманских структур и мусульманское начало русскими не воспринималось. Правители Золотой Орды были космополитичными и веротерпимыми, таково было завещание Чингисхана. [7] Проблема заимствований обсуждалась на круглом столе, где участники отметили, что завоеватели распространяли элементы своей культуры преимущественно все среди знати, которая в свою очередь благосклонно к татарским властям. К тому же, многие российские фамилии, включая Рюриковичей, в своей генеалогии включали мифических татарских царевичей. Военнослужащая знать являлась потребителем имперских элементов культуры Улуса Джучи, но это не свидетельствует о симбиозе между «Лесом» и «Степью». [7]
В этой статье наглядно показано разнообразие точек зрения в отношении социокультурного влияния орды на Русь. Точки зрения разнятся, и бывают радикально противоположными. В данной работе отмечена большая часть концепций в изучении социокультурного влияния татаро-монголов на Русь.
Начиная с XVII века изучение этого вопроса активно ведется, и до сих пор историки не пришли к единообразному мышлению в отношении этого вопроса. Исследования этой темы не прекращаются до сих пор, это говорит о ее актуальности и о том, что эта проблема еще не до конца изучена.
Литература:
- Карамзин Н. М. История государства Российского. М.: ТЕРРА — Кн. клуб. 1990. 139 с.
- Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Указ. соч. М.: ОГИЗ. 250 с.
- Платонов С. Ф. Учебник русской истории. М.: Юрайт. 2019. 84–85 с.
- Каргалов В. В. Монголо-татарское нашествие на Русь. М.: Изд. стереотип. 2019. 132 с.
- Хара-Даван Э. Д. Чингисхан как полководец и его наследие. М.: Вече. 2020. 195 с.
- Шатилов А. А. Указ соч. С. 104.
- А было ли иго? // Родина. 1997. № 3–4. 88 с.
