Сведения о сирийском христианстве в Улусе Джучи. К постановке проблемы



В статье приводятся и анализируются сведения письменных источников о несторианах и яковитах в Улусе Джучи в XIII в.

Ключевые слова: несториане, яковиты, Улус Джучи, Монгольская империя.

Улус Джучи (Золотая Орда), как и вся Монгольская империя и государства Чингизидов, образовавшиеся после ее распада, являлся многоконфессиональным государством. В данном государстве были распространены все мировые религии и все существовавшие на тот момент течения христианства.

Наше исследование будет посвящено сведениям о представителях христианских течений, сформировавшихся на территории современных Сирии и Ирака и использовавших сирийское письмо и сирийской язык: несторианам и яковитам. В данной работе мы будем именовать данные течения «сирийским христианством». Если о золотоордынских несторианах имеются немногочисленные сведения в нескольких западноевропейских, арабо-персидских и византийских источниках, то о яковитах на сегодняшний день известно только одно упоминание.

Проблеме христианства в Улусе Джучи посвящены работы исследователя А. Б. Малышева, где рассматривается и вопрос распространения несторианства [16]. Проблема миссионерской деятельности православной церкви на территории Улуса Джучи рассматривается в работах историка Т. Р. Галимова, а в месте с ней затрагивается и распространение других христианских течений [3, с. 138-158]. Тема распространения восточнохристианских течений в Золотой Орде, в частности несторианства и яковитства, является перспективной для дальнейшего исследования. В данной работе мы применили метод критического анализа источника.

Впервые сведения о христианстве среди тюрко-монгольских народов появляются в западноевропейских источниках еще до вторжения монголов в Восточную и Центральную Европу. Эта информация, принявшая форму легенды о «христианском царе Давиде», нанесшем поражение мусульманскому войску, дошла до католиков через ближневосточных христиан. В более поздние периоды Ватикан, европейские короли и купцы будут поддерживать дипломатические и торговые связи с Улусом Джучи, Государством Хулагуидов и Империей Юань, в которых активную роль играли восточные христиане, в том числе и несториане [14, с. 25-49].

Впервые сведения о присутствии несториан в Улусе Джуче появляются в записках Гильома де Рубрука. В некоторых случаях автор выражает источника сомнение в отношении христианского вероисповедания Сартака и жителей отдельных территорий, находившихся во владениях Чагатаидов (город Коялык). Рубрук до своего путешествия получил информацию о принятии христианства Сартаком, впоследствии им был сделан вывод о ее ошибочности. Первый контакт Рубрука с несторианами произошел во время его пребывания в ставке сына правителя Улуса Джучи Бату Сартака, где его принял Койяк, с точки зрения исследователя истории канцелярского дела Чингизидов Л. Ф. Абзалова, занимал должность управляющего двором царевича [1, с. 129]. Койяк назван несторианином. [4, с. 114-116].

Скептическое отношение Рубрука к христианской принадлежности Сартака противоречит сведениям армянских и арабо-персидских авторов ХIII в. Армянский хронист Киракос Гандзакеци, побывавший в монгольском плену и хорошо знавший политическую обстановку в улусе Джучи, посвящает Сартаку специальную главу в своей «Истории Армении», где сообщает, что будущий правитель был воспитан кормилицей-христианкой; «вступив в возраст, он уверовал в Христа и был крещен сирийцами, которые вырастили его» [7, с. 75-76].

В своей политике по отношению к христианам и христианской церкви Сартак опирался на поддержку отца — правителя Улуса Джучи Бату: «Он (Сартак) во многом облегчил положение церкви и христиан и с согласия отца своего издал приказ об освобождении [от податей] священников и церкви, разослал его во все концы, угрожая смертью тем, кто взыщет подати с церкви или духовенства […] С этого времени, осмелев, стали являться к нему вардапеты, епископы и иереи. Он любезно принимал всех и исполнял все их просьбы. Сам он жил в постоянном страхе божьем и благочестии — возил с собой в шатре алтарь, всегда исполняя священные обряды» [5, с. 219].

Современник Киракоса Вардан Аревелци сообщает, что смерть Сартака «была великим горем для христиан, ибо он был совершенным христианином и часто являлся виновником спасения многих, обращая в христианскую веру из своих и из чужих» [2, с. 183]. Христианское вероисповедание Сартака подтверждает сирийский церковный деятель, писатель и ученый-энциклопедист Абу-ль-Фарадж ибн Гарун, известный также как Григорий Иоанн Бар-Гебрей (год смерти — 1286). Согласно сведениям, Сартак не только принял христианство и покровительствовал сирийской церкви и «как говорят, был посвящен в диаконы» [Майоров].

Сведения армянских и сирийских христианских хронистов о принятии христианства Сартаком можно было бы поставить под сомнение ввиду их конфессиональной заинтересованности [7, с. 78]. Однако о приверженности Сартака христианству сообщают и мусульманские авторы. Христианином Сартака называет и Ала-ад-Дин Ата-Мелик Джувейни, назначенный монголами правителем Багдада, Ирака и Хузистана [14, с. 223].

Версию о принятии Сартаком христианства подтверждает и послание папы римского Инокентия IV Сартаку, названное в ватиканских регестах «Gratias et laudes» и составленное в Ананьи 29 августа 1254 г. Данное письмо сохранилось в копии XVII в. В Томе 23 папских регестов Секретного архива Ватикана. В данном тексте папа выражает благодарность Сартаку за принятие христианства: «Мы испытываем глубокую радость в нашем сердце от того, что почитаемый уже во всем мире Бог Отец вдохнул дыхание жизни и в твое сердце, явив тебе свет своего сияния, и что ты в зеркале веры, через которое человеческий глаз получает свет к познанию невидимой для ума славы, воспринял луч наивысшей истины. Благодаря этому ты можешь с настоящей и полной уверенностью быть допущен к Божественной науке, [чтобы] воспользоваться желанным даром бессмертия и вечной жизни» [7, с. 75].

Согласно трактовке содержания послания А. В. Майоровым, в 1253 г. в Рим было отправлено посольство хана Сартака, возглавляемое армянским клириком Иоанном, извещавшее папу о принятии ханом христианства [7, с. 77].

Послы Сартака на несколько месяцев были задержаны в Южной Италии по приказу противника папы, германского и сицилийского короля Конрада IV (1250–1254), сына германского императора Фридриха II (1220–1250). Продолжить свой путь в Рим послы смогли лишь после смерти Конрада (21 мая 1254 г.) При этом у послов было отнято все имущество и в том числе грамота, адресованная сыном Бату папе. В данном письме не указано, какое направление христианства было выбрано Сартаком, на влияние сирийцев указывают армянские авторы [7, с. 75-76].

Однако следует учитывать точку зрения историка А. Г. Юрченко, согласно которой, к сообщениям христианских и мусульманских летописцев о принятии тем или иным Чингизидом монотеистической религии следует относиться критически. Обычная для монгольских правителей политика покровительства религиозным общинам трактовалась как принятие христианства или ислама [17, с. 86].

Арабо-персидские хронисты склонны представлять Сартака противником ислама. В частности, Джузджани пишет: «Тот же сеид Ашраф ад-Дин рассказывал, что по смерти Бату-хана остался его сын Сартак, чрезвычайно жестоко и не справедливо обращавшийся с мусульманами» [14, с. 22]. Далее приводится рассказ о конфликте между Берке и Сартаком, произошедшем на религиозной почве: во время возвращения из ставки Мунке-кагана царевич не пожелал встретиться со своим дядей, заявив, что ему не приятно видеть его «мусульманское лицо».

Следует учитывать факты биографии Джузджани, которые могли повлиять на его тенденциозность по отношению к монголам: спасаясь от нашествия, он бежал в Индию; он являлся единственным персидским автором, писавшим о монголах, но не находящимся на службе у них. Если брать во внимание первостепенность религиозной идентичности для монотеистических обществ, то можно объяснить и определенную симпатию хрониста к мусульманину Берке, несмотря на то что он являлся монголом и Чингизидом. Христианские армянские авторы, в частности, Киракос Гандзакеци, также склонны видеть религиозный конфликт с Берке причиной гибели Сартака [5, с. 218].

Исследователи А. А. Порсин и Ж. М. Сабитов сомневаются в причастности Берке к смерти Сартака. Не отрицая вероятности личных мотивов, таких как религиозная вражда, А. А. Порсин предполагает, что смерть Сартака была более выгодна Мункэ-хану и Хулагу [10, с. 237].

На кагана как вероятного виновника указывает и Ж. М. Сабитов [13, с. 165]. Вернувшись в Золотую Орду с ярлыком на правление, он мог продолжить политику своего отца. Обеспечить должную защиту интересов Толуидов могло только приведение к власти в Улусе Джучи полностью подконтрольного правителя.

Помимо латинских и арабо-мусульманских письменных источников, краткие сведения о восточных христианах в Улусе Джучи содержит и византийские и русские источники. «Правила Константинопольского собора» содержат сведения о миссионерской деятельности православного духовенства в Золотой Орде. Они представляют собой вопросы и ответы в сохранившихся списках не ранее XV в. в двух вариантах: греческом (15 статей) и древнерусском (33 статьи) [6, с. 119].

Ценность данного источника состоит в том, что только в нем содержатся краткие сведения о присутствии в Улусе Джучи среди последователей сирийского христианства не только несториан, но и яковитов. Они упоминаются только в одном абзаце — вопросе о том, нужно ли проводить обряд крещения над желающими перейти из несторианства и яковитства в православие: «Вопрос. Приходящих от несториан и от яковит, како их подобаеть крещати? Ответ. Подобает ему прокляти свою веру и учители свои, помазавше и миромь, тако причтеть и правовернеи вере и благочьстивои» [6, с. 119].

«Правила» являются единственным дошедшим до нас русским источником, содержащим сведения о присутствии общин сирийского христианства в Улусе Джучи. И данный источник не является летописным. Русские летописи не затрагивают тему конфессионального многообразия «татар» и «Орды», выступающих в них до правления Узбека исключительно как язычники [12].

Персидские источники содержат сведения о конфликте Берке с несторианской общиной Самарканда. Согласно точке работе Р. Ю. Почекаева, Самарканд находился под совместным управлением Чагатаидов, Джучидов и Толуидов [11, с. 67].

В историографии распространена точка зрения, что эта община была им разгромлена [9, с. 141-147]. Но данные сведения мы снова черпаем из текста Джузджани. Сам автор пишет, что узнал об этой истории от сеида Ашраф ад-Дина. Юноша, бывший самаркандский несторианин, принял ислам. Христиане пожаловались монгольскому чиновнику (его должность не указана, он мог быть заргучи или даругачи). Этот чиновник сам был несторианином и стал уговаривать юношу вернуться в христианство, но тот оставался стойким. «Так как юноша оставался тверд в истинной вере и не обращал внимания на обещания и угрозы той заблудшей общины (джама'ат-и гумрах), то отвратительный монгол отдал приказ (фарман дад), дабы того юношу казнили (сийасат карданд). И он ушел из мира сего к блаженству веры, — да вознаградит его бог и да воздаст ему. И мусульманская община в Самарканде была потрясена и впала в уныние и оцепенение». В данном отрывке четко прослеживается явно эмоциональное, резко негативное отношение автора к монголам (причины мы указали выше). Исходя из этого, к данным сообщениям Джузджани, как и в случае со сведениями о конфликте между Сартаком и Берке, следует относиться критически.

После этого, как пишет хронист, несториансткая община Самарканда была уничтожена по приказу Берке: «Рвение к мухаммеданской вере того примерно верующего государя проявилось в его мыслях, и защита истины возобладала в его настроении. Через несколько дней он оказал честь и почет тому сейиду (Ашраф ад-дину) и назначил неких тюрков и доверенных людей (му'тамидан) из вельмож (бузурган) мусульманских, и повелел, дабы они ту общину христиан (джама'ат-и тарсайан), которая совершила то страшное насилие, перебили и отправили в ад. Получив тот приказ (мисаль), мы удержали его до той поры, когда та злосчастная толпа (тайфэ-йй бадбахт) собралась в церкви (килйса). Их всех вместе захватили, всех их отправили в ад, а церковь превратили в груду кирпичей» [14, с. 18-19].

В уничтожении несторианской общины Самарканда по приказу Берке заставляют сомневаться и более поздние сообщения о ней западноевропейских источников. Так Марко Поло сообщает о церкви Иоанна Крестителя, существовавшей там в 70-е гг. XIII в. [8, с. 183-186].

Таким образом, мы можем сделать вывод, что последователи сирийского христианства в Улусе Джучи присутствовали, по крайней мере, в середине — конце XIII в. В последние годы жизни Бату они обладали определенным политическим влиянием при дворе его сына Сартака. Сам Сартак мог открыто исповедовать христианство примерно с 1253 г., наиболее вероятно, что это было несторианство, так как, по имеющимся на сегодняшний день сведениям источников, оно было более распространено среди тюрко-монгольских народов, чем остальные два течения сирийского христианства — яковитство и мелькитство.

Но нельзя исключать вероятность того, что Чингизид мог только оказывать покровительство христианским общинам, не позиционируя себя среди подданных христианином. После смерти Бату мог иметь место межконфессиональный конфликт мусульман с несторианами, но эти сведения требуют более детального анализа с привлечением методов работы со средневековыми мусульманскими текстами и расширением круга источников.

Литература:

1. Абзалов Л. Ф. Ханские писцы. Из истории становления и развития канцелярской службы ханов Золотой Орды. — Казань: Издательство «ЯЗ», 2011. 252 с.
2. Всеобщая история Вардана Великого. — М: Типография Лазаревского Института восточных языков, 1861. 17 с.
3. Галимов Т. Р. Ещё раз к вопросу о христианской миссии сарайской епископии (XIII — начало XIV вв.) // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях Выпуск 4. -2015.- С. 138–158.
4. История монгалов. — Рубрук Гильом. Путешествие в Восточные страны. Ред., вступ. статья, примеч. Н. П. Шастиной. — М: Государственное издательство географической литературы, 1957. 291 с.
5. Киракос Гандзакеци. История Армении / Пер. с древнеарм., предисл. и комментарии Л. А. Ханларян. — М: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1976. — 359 с.
6. Корогодина М. В. Несториане, яковиты и татары в правилах Константинопольского собора 1276 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. Сб. 39 / Отв. ред. М. Б. Свердлов. — С. 117–132.
7. Майоров А. В. Письмо римского папы Иннокентия IV золотоордынскому хану Сартаку (текст, перевод, комментарий) // Mongolica-X. СПб.: Петербургское востоковедение, 2013. С. 74–81.
8. Марко Поло. Изд. Юля (Н. Yule, 2 ed. revised, vol. I, London, 1875), стр. 183–186.
9. Петрушевский И. П. К истории христианства в Средней Азии // [Православный] Палестинский сборник. Выпуск 15 (78): История и филология стран Ближнего Востока. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1966. С. 141–147.
10. Порсин А. Берке. Мусульманин на монгольском троне. — Нур-Султан: «Гылым» баспасы, 2020. — 424 с.
11. Почекаев Р. Ю. Батый. Хан, который не был ханом / Науч. ред. А.Г. \
12. Рудаков В. Н. Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины XIII-XV в. / В. Н. Рудаков. — Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: Квадрига, 2014. — 272 с.
13. Сабитов Ж. М. Берке и его правление в Золотой Орде // Вопросы Истории и археологии средневековых кочевников и Золотой Орды. Сборник научных статей памяти В. П. Костюкова. — Астрахань. Издательство «Астраханский университет». 2011. С. 164–169.
14. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Том 2. Москва; Ленинград: Академия наук СССР, 1941. — 307 с.
15. Хаутала Р. История деяний Давида, царя Индий (1221): латинский текст, перевод и комментарии. Золотоордынское обозрение. 2014. С. 25–49.
16. Христианство в Золотой Орде // Малов Н. М., Малышев А. Б., Ракушин А. И. Религия в Золотой Орде: Учеб. пособие. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998. — 128 с.
17. Юрченко. М.: АСТ: АСТ МОСКВА; СПб.: Евразия, 2007. — 350 с.