В статье с точки зрения криминологического аспекта рассмотрены проблемы, характерные криминальным банкротствам. Проанализированы статистические данные о состоянии и динамике банкротных преступлений, а также о портрете преступника за период с 2018 по 2022 гг., на основе чего сделан вывод о сложившейся криминологической обстановке. Обозначены проблемы латентности криминальных банкротств, нехватки компетентных квалификаторов среди сотрудников правоохранительных органов, несоразмерности назначаемых судом наказаний.
Ключевые слова: преднамеренное банкротство, фиктивное банкротство, криминальное банкротство, криминологическое противодействие, проблемы противодействия.
In the article, from the point of view of the criminological aspect, the problems characteristic of criminal bankruptcies are considered. Statistical data on the state and dynamics of bankrupt crimes, as well as on the portrait of a criminal for the period from 2018 to 2022, are analyzed, on the basis of which a conclusion is made about the current criminological situation. The problems of the latency of criminal bankruptcies, the lack of competent qualifiers among law enforcement officers, and the disproportionate punishments imposed by the court are identified.
Keywords: deliberate bankruptcy, fictitious bankruptcy, criminal bankruptcy, criminological counteraction, problems of counteraction.
Банкротные составы предусмотрены еще первой редакцией Уголовного кодекса Российской Федерации [5] (далее — УК РФ) 1996 года. В их число законодателем включено три статьи, предусматривающие ответственность за неправомерные действия при банкротстве (статья 195 УК РФ), преднамеренное банкротство (статья 196 УК РФ) и фиктивное банкротство (статья 197 УК РФ).
Перечисленные составы с некоторыми изменениями сохранились и до наших дней. Однако вне зависимости от того, что криминальные банкротства прочно укоренились в уголовном законе, они не нашли сколько-нибудь весомого отражения в правоприменительной практике.
Так, согласно данных, опубликованных Главным информационно-аналитическим центром МВД России [6], за период с 2018 по 2022 гг. на территории Российской Федерации был выявлен всего 1201 случай совершения криминальных банкротств. При этом, количество регистраций данных преступлений показывает отрицательную динамику — с 271 зарегистрированного преступления в 2018 г. до 154 в 2022 г. Темпы прироста криминальных банкротств за указанный период демонстрируют снижение (отрицательный показатель базисного темпа прироста составил -43 %, цепного — -29 %).
Однако последнее в некоторой мере нивелируется общегосударственной динамикой снижения регистрируемых преступлений в сфере экономической деятельности и преступности в целом за 2022 г.
На общем фоне преступности Российской Федерации средний удельный вес криминальных банкротств за рассматриваемы период составил 0,012 %, на фоне иных преступлений в сфере экономической деятельности — 0,62 %. Как видно, объем криминальных банкротств в составе иной преступности является совершенно незначительным.
И более того, согласно данных Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации [7], за период с 2018 по 2022 гг. судами было рассмотрено лишь 157 уголовных дел по статьям 195–197 УК РФ.
Таким образом, соотношение зарегистрированных уголовных дел по данным составам с количеством направленных для рассмотрения в суд составляет 13,1 %. Иными словами, более 87 % из выявленных криминальных банкротств, число которых и так является мизерным, по тем или иным основаниям не доходят до суда.
Удельный вес судимости за криминальные банкротства в структуре иных преступлений в сфере экономической деятельности составил 0,39 %, в структуре всей преступности России — 0,005 %.
Дальнейший процесс противодействия криминальным банкротствам также показывает интересную статистику. В частности, за указанную пятилетку по результатам рассмотрения всех уголовных дел с банкротными составами (157 дел) судами выносились приговоры о назначении наказания в виде реального лишения свободы лишь 18 раз (11,5 %), а в виде штрафа в качестве основного наказания лишь 33 раза (21 %). Таким образом, более 67 % от ничтожного количества всех приговоров не связаны с реальным наказанием.
Вне зависимости от безусловной необходимости следования принципу экономии репрессии, назначение наказания, как основная мера противодействия преступности, должна быть соразмерной степени общественной опасности. Как и во многом другом, данный вопрос требует достижения пресловутого баланса. Однако достигается ли этот баланс при назначении наказаний по банкротным составам?
Как видно из представленных выше цифр, такие составы в России практически не регистрируются, а если и регистрируются, то лишь незначительная их часть доходит до суда, в котором в 2/3 случаев назначается наказание, по своей природе являющееся юридической фикцией.
Думается, что преступник, замышляя совершение подобного преступления, при наличии минимального представления о сложившейся правоприменительной практике, только укоренится в своем намерении.
Тем более, что исходя из рассмотренных выше аналитический данных о состоянии судимости в России за период с 2018 по 2022 гг., криминальные банкротства чаще всего совершаются мужчинами (84,7 %), в возрасте от 30 до 49 лет (69 %), постоянно проживающими по месту совершения (94,2 %) чаще всего в крупных административных центрах (49,7 %), имеющими высшее образование (83,4 %), по роду деятельности являющимися служащими коммерческих и иных организаций, или осуществляющими предпринимательскую деятельность, либо участвующими в ней (79,6 %).
Иными словами, портрет лица, совершающего банкротные преступления, можно охарактеризовать, как социально зрелого мужчину среднего возраста, имеющего постоянное место жительства, чаще всего в крупном городе, интеллектуально развитого, обладающего постоянным легальным источником дохода от деятельности в коммерческих и иных организациях, либо от занятия бизнесом, а следовательно обладающего неким социальным статусом.
Следует согласиться с устоявшимся мнением, что подобная личность идет на совершение преступления обдуманно, используя в этих целях имеющиеся знания и опыт, а также социальные связи, принимает различные меры для сокрытия следов преступления во избежание ответственности [3].
При этом нужно согласиться с учеными, что экономические преступления, разновидностью которых являются криминальные банкротства, совершаются как правило не вследствие тяжелой жизненной ситуации, и не только для материального обогащения, но также для достижения или сохранения высокого социального статуса, о котором сказано выше [2].
В этом контексте необходимо согласиться с мнением Антоняна Ю. М. о том, что не столько корысть, будучи даже доведенной до крайней степени жадности, алчного стремления к материальной выгоде и страсти к накопительству, является побудительным мотивом к совершению таких преступлений, сколько “…Стремление к достижению определенного социально-ролевого положения, связанного с трудовой, профессиональной или общественной деятельностью, часто без ориентации на микроокружение, мнение и оценки которого могут не иметь никакого значения. Выдвижение на социальном уровне обычно соотносится с завоеванием престижа и авторитета, карьерой, обеспечением материальными благами” [1].
Обоснованным видится довод о том, что лицо, имеющее все необходимое, однако желая необоснованного обогащения (в т. ч. посредством уклонения от обязательств перед кредиторами) и обладания высоким социальным статусом, сознательно вставшее на путь преступного экономического поведения, — безусловно является опасным для общества. Применительно к этому тезису следует возвратиться к вопросу соразмерности назначаемых за криминальные банкротства наказаний, о котором сказано ранее.
Приведенный анализ состояний преступности и судимости может подтолкнуть к ложному выводу, будто проблематики криминальных банкротств в России не существует. Однако в данной связи следует обратиться к другим аналитическим данным.
Так, согласно Статистического бюллетеня Федресурса по банкротству [8], в период с 2018 по 2022 гг. в среднем ежегодно банкротились 10964 компании, в 2022 г. количество корпоративных банкротств по отношению к 2021 г. снизилось на 12,2 % (цепной темп прироста), что может быть связано с действовавшим мораторием на подачу кредиторами заявлений о банкротстве.
Статистика банкротств рядовых граждан обстояла следующим образом: с показателя 43984 в 2018 г. их число ежегодно увеличивалось и к 2022 г. составило 278137 процедур, средний базисный темп прироста составил 274,6 %, средний цепной темп прироста достиг отметки 58,9 %.
Схожую динамику показала статистика внесудебных банкротств граждан через Многофункциональные центры, общее число которых за период с сентября 2020 г. по декабрь 2022 г. составило 27154 процедуры.
При этом, согласно опубликованной информации Банка России, по состоянию на 3 мая 2023 г. совокупное число заемщиков банков и микрофинансовых организаций выросло до 46 миллионов [9]. И такой показатель касается только выданных кредитов, без учета иных присутствующих в гражданском обороте денежных обязательств (различные договоры и сделки, деликты, неосновательное обогащение, и др.).
Тем самым, в России целая армия должников. Ежегодно банкротится десяток тысяч компаний и сотни тысяч граждан. Банкротство набирает популярность, и преподносится сегодня обществу не как признание субъекта гражданского оборота несостоятельным и неспособным отвечать по своим обязательствам, что само по себе в обществе всегда было порицаемым. Банкротство сегодня — это способ освобождения от долгов, при котором должник стремится минимизировать свои потери и сохранить максимально возможный объем имущества. Иными словами, сегодня в банкротство изначально закладывается надувательство кредиторов, а статуса банкрота мало кто стыдится.
Таким образом, из всех должников, которые в процессе банкротства, либо до его возбуждения совершили действия, охватываемые составами статей 195–197 УК РФ, может значительно превышать показатели правоприменительной практики по данным составам.
Подытоживая данные криминологической обстановки в сфере банкротств, необходимо обозначить некоторые выводы.
Во-первых, вне зависимости от семимильного развития института банкротств в последние годы, а также повальной закредитованности граждан и компаний, количество выявленных преступлений в данной сфере неизменно остается на крайне низком уровне, и более того их статистика показывает снижение. Данное свидетельствует об общепризнанной в науке чрезвычайно высокой латентности криминальных банкротств [4].
Во-вторых, из числа выявленных преступлений лишь незначительная часть доходит до суда. Подобное указывает на нехватку компетентных квалификаторов, способных выявлять и расследовать банкротные преступления. Здесь же можно отметить, что в отсутствие устоявшейся практики и руководящих разъяснений Верховного Суда Российской Федерации, правоохранители, выявляя преступления, содержащие признаки криминальных банкротств, могут предпочесть квалифицировать их по иным смежным составам, который на сегодня являются более привычными.
В-третьих, из тех уголовных дел, которые дошли до суда, в большинстве своем выносятся приговоры, не связанные с реальным наказанием. Думается, что такое положение вытекает из проблемы бессистемности уголовно-правовой политики России, которая сегодня носит более событийный характер (закон изменяется в зависимости от резонансных и громких дел, либо в ответ на какие-либо вызовы обществу). Излишний гуманизм в отношении преступников, которые в погоне за материальными благами и социальным статусом сознательно выбрали криминальный способ экономической деятельности, — не в полной мере отвечает целям и задачам уголовного закона.
Перечисленные проблемы с точки зрения криминологического аспекта указывают на неэффективность противодействия криминальным банкротствам на текущем этапе.
Преступления по статьям 195–197 УК РФ одновременно посягают не только на охраняемые уголовным законом и связанные с институтом несостоятельности блага и интересы участников гражданских правоотношений, но и создают реальную угрозу экономической безопасности государства, а также способны подрывать авторитет правоохранительной системы в целом, однако сегодня говорить о результативности борьбы с данной преступностью не приходится.
Литература:
- Антонян Ю. М. Психология преступника и расследования преступлений / Ю. М. Антонян, М. И. Еникеев, В. Е. Эминов. — Москва: Юристъ, 1996. — 335 с.
- Деулин Ю. М. Индивидуально-психологическая детерминация лиц, совершающих экономические преступления / Ю. М. Деулин, М. Н. Пестунова // Вестник экономической безопасности. — 2009. — № 9. — С. 59–61.
- Казакевич С. М. Криминологический портрет лица, совершающего экономические преступления / С. М. Казакевич // Юридическая наука и правоохранительная практика. — 2017. — № 2 (40). — С. 93–97.
- Маслакова Е. А. Российский и зарубежный опыт противодействия криминальным банкротствам / Е. А. Маслакова, Н. Ю. Приходько // Союз криминалистов и криминологов. — 2020. — № 3. — С. 158–162.
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 25. — Ст. 2954.
- Состояние преступности. Сайт ФКУ “ГИАЦ МВД России” по адресу: https://мвд.рф/reports?ysclid=llkq5t5y4z608084691 (дата и время обращения — 21 августа 2023г. 18:21 час.)
- Состояние судимости. Сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации по адресу: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата и время обращения — 21 августа 2023г. 14:30 час.)
- Статистический бюллетень Федресурса по банкротству. Адрес в сети Интернет: https://download.fedresurs.ru/news/Статистический %20бюллетень %20Федресурс %20банкротство %202022.pdf (дата и время обращения — 22 августа 2023г. 18:12 час.)
- Новости Банка России. Адрес в сети Интернет: https://cbr.ru/press/event/?id=14744 (дата и время обращения — 22 августа 2023г. 18:12 час.)
