Отношение населения к политике большевиков по пропаганде правил здорового образа жизни выявить достаточно затруднительно. Это связано с размытостью критериев уровня соблюдения санитарных норм и требований Самарского губернского отдела здравоохранения к населению во избежание возникновения инфекций. Тем не менее, были выбраны следующие показатели уровня вовлеченности населения Самарской губернии в процесс медикализации общества: статистические данные застрахованных в медицинских учреждениях лиц, примерные показатели уровня популярности нетрадиционных методов медицины. Были проанализированы данные периодических изданий и архивных источников того времени, отражавшие общую картину общественного мнения.
Статистические показатели застрахованных лиц в Самарской центральной больнице имени Пирогова выявляют далеко не абсолютные показатели нахождения граждан на медицинском учете в лечебном учреждении. В 1924 г. количество зарегистрированных больных сифилисом лиц составляло 805 (86,5 %), в то время как незарегистрированных — 108 (13,5 %) [1, Л. 13]. Из общего числа населения Самары за 1924 г., которое составляло 152318 человек, количество застрахованных составляло 27771 (18,23 %) человек (т. е. незастрахованных — 124547 человек, или 81,77 %). Численность населения Самарской губернии к 1924 г. составляла 372634 человек, из них 5604 (0,70 %) жителей было застраховано (т. е. незастрахованных — 367030 человек, или 99,3 %) [2, Л. 47]. Годовые отчеты Самарского кожно-венерологического диспансера за 1926–1929 гг. отражают ту же тенденцию: широкого распространения обращения за медицинской помощью людей, не стоящих на учете в медицинском учреждении: количество застрахованных — 46322 человека (58,6 %), незастрахованных — 32724 (41,4 %) [3, Л. 1].
Такая статистика во многом объясняется тем, что основная часть застрахованных лиц составляли рабочие, медицинское освидетельствование которых являлось обязательным на предприятиях. Население часто не доверяло врачам и считало неудобной систему амбулаторного лечения.
Нетрадиционные методы лечения (травами) даже самых серьезных заболеваний пользовались большим спросом, чем медикаментозные. По воспоминаниям одного из врачей того времени, для того чтобы «заставить публику прийти в противохолерный отряд, надо употребить неимоверные усилия» [4, 1924. 26 июня]. Помимо этого, в 1920-х гг. статистическим учетом произведения вакцинации населения с определенной периодичностью никто не занимался. Известны лишь разрозненные данные об осуществлении профилактической работы. Так, например, 1923 г. была проведена хинизация (в целях профилактики заболеваний малярией) среди работников водного транспорта (2000 человек) [4, 1923. 30 июня]. А предложения о принятии постановления об обязательном прививании в отношении самых серьезных заболеваний, таких как оспа, обсуждались лишь к началу 1928 г. [5, Л. 34].
Даже несмотря на принудительный характер лечения таких заболеваний, как сифилис и туберкулез, по оценкам врачей, немалое количество больных, состоящих на учете в туб- и вендиспансерах, окончательно не выздоравливали. Это объяснялось, во-первых, социально-экономическими причинами, например, непригодными санитарно-жилищными условиями населения, во-вторых, самостоятельным прерыванием курса лечения больными. А после неполного прохождения лечения, по словам работника вендиспансера в г. Самаре, были известны случаи самовольной дачи советов людьми от избавления какой-либо болезни [4,1924. 20 апреля]. По словам некоторых медиков, даже интеллигентные слои населения, знавшие о последствиях отсутствия лечения или использования средств нетрадиционной медицины, не обращались к врачам из чувства стыда и нежелания портить репутацию [4,1924. 8 мая].
Особо остро проблема активного использования методов нетрадиционной медицины в лечении людей стояла в волостях. Во многом, основными причинами обращения людей к лицам, не имеющим медицинского образования, являлись отсутствие амбулаторной помощи на селе, нехватка медицинских кадров и огромные очереди. Сельские обыватели «по своей темноте» приходили за врачебным советом к больному фельдшеру — сифилитику, который «очень умный, кому смажет йодой, кому даст воды, а кого и отправит путь на тот свет». Отсутствие амбулаторных пунктов вынуждало жителей этой волости «итти к таким лекарям» [6, Л.16]. Сохранившиеся записки врачей свидетельствуют, что многие крестьяне, желая получить, по их выражению, «лучшую помощь», приезжали «самотеками» в Самару и натыкались на целый ряд препятствий (длительность ожидания ввиду больших очередей, отсутствие необходимых документов, отсутствие возможности ночевки). В процентном соотношении обращения крестьян в лечебные учреждения на территории Самарской губернии составляло от 0,5 до 3,5 % от всех больных. Во избежание таких случаев врачи рекомендовали крестьянам до приезда в городские больницы сделать запрос в Окружной Здравотдел для предварительной записи на госпитализацию в лечебное учреждение [7, Л. 290].
В самарских больницах лишь в редких случаях были свободные койки, лечебные учреждения, в особенности диспансеры были переполнены до такой степени, что больным приходилось располагаться в коридорах [2, Л. 96]. Стоит отметить, что рекомендации врачей для крестьян по преодолению бюрократических «подоплек» нигде не освещались, и поэтому ситуации непринятия крестьян в медицинские учреждения, к сожалению, оставались.
Проблема отказа в оказании медицинской помощи наблюдалась и в отношении городского населения в случае вызова скорой помощи. Эти недостатки советской системы здравоохранения часто транслировались в губернской газете «Коммуна» еще с 1921 года. Медицинские работники указывали разные причины отказа, но самые распространенными были отсутствие кареты скорой помощи, усталость «живого» транспорта, т. е. лошадей и спутанность, связанная с номерами скорой помощи. Некоторые люди, имевшие собственных лошадей, даже отправлялись в больницы, чтобы отвезти врача домой для помощи больному, но и в таких ситуациях находились препятствия. Множественными были случаи ожидания скорой помощи больше недели [4,1921. 3 июня. 12 июня. 16 июня. 22 июня. 23 июня. 28 июня].
Всеобщей информированности жителей Самары о существовании скорой помощи в Самаре к началу 1923 года не наблюдалось. До 1924 г. работа скорой помощи носила случайный характер, так как 90 % населения о не знало о наличии отряда неотложной медицинской помощи. По словам врача Минина, чья заметка была опубликована в газете «Коммуна», «а в том, что граждане совершенно не знают о существовании скорой помощи и № ее телефона, нет ничего удивительного: ни в амбулаториях, ни в аптеках, ни в союзах, не говоря уже о предприятиях, почти нет объявлений об отряде и его номера телефона» [4, 1924. 20 июня]. Однако при этом 20–30 % всех вызовов скорой помощи приходились на те случаи, когда «скорой помощи» совершенно и не требовалось. В числе одной из причин таких вызовов была необеспеченность населения в праздничные дни и дни отдыха обычной врачебной помощью в амбулаториях. Врачи «летучего» санитарного отряда выполняли функции, не имеющие ничего общего с их задачами, в частности, перевозку психически больных и находящихся в состоянии алкогольного опьянения людей. За 1927–1928 год с эпилептическими, истерическими и нервными припадками было госпитализировано 426 человек и 100 человек с тяжелым опьянением. Работу скорой помощи также нарушали наркоманы, настойчиво добивавшиеся вспрысков морфия [8, C.32]. В среднем количество вызовов в день в 1928 году составляло 12 [7, Л.120].
Соблюдение элементарных правил гигиены оставляло желать лучшего.
Даже волисполкомы выдавали разрешения на хозяйственную деятельность, которая могла повлечь за собой распространение множества инфекций. Так, в 1925 г. Обшаровским волостным советом была допущена бойня скота рядом со зданием почтово-телеграфной конторы [9, 25 января]. Преобладающим видом нарушений санитарного характера со стороны торговцев на рынках или начальников общественных заведений являлось нарушение правил по благоустройству и санитарии. Городская милиция и Санитарная городская тройка осуществляли санитарный надзор в местах массового скопления общества. Из торговых заведений в случае установки несоответствующего уровня санитарии забирались пробы продуктов, которые проверялись в бактериологической лаборатории. Применялись меры принуждения к устранению крупных санитарных дефектов: выписывание протоколов на административное взыскание, закрытие заведения, привлечение к ответственности по постановлениям народного суда и губернских судов [7, Л.71].
Только за июль-август 1924 г. санитарными врачами было составлено 186 протоколов и закрыто 31 предприятие [4, 2024.20 января]. В 1928 г. за октябрь-декабрь в отношении самарских предпринимателей было оформлено 144 протокола с взысканием штрафов в сумме 2 110 рублей [7, Л. 25]. Во время проверки самарских заведений в 1928 г. санитарными врачами были отправлены пробы пищевых средств, средств гигиены для лабораторного химико-бактериологического анализа на доброкачественность продукции. Выяснилось, что из 227 проб 215 оказались с удовлетворительным результатом, а 12 — с неудовлетворительным. В кондитерских изделиях одной торговой лавки в составе конфет нашли опасную для потребления анилиновую краску. Начальник предприятия был подвергнут денежному штрафу, и на него наложили обязательство проверять свою продукцию в надлежащих учреждениях. Восемь проб загрязненной воды обнаружили и в мойках пивной посуды. Владельцам пивных заведений выписали денежные штрафы. При обнаружении одной пробы загрязненного молока владельца молочной лавки привлекли к ответственности в народном суде [7, Л.25].
Согласно сохранившейся сводке деятельности Самгубздрава за декабрь 1928 г. санитарные врачи отмечали, что причины неудовлетворительного состояния базаров состояли в том, что торговцы считали себя временными хозяевами и поэтому не видели смысла в организации сбора денег на очистку мест массового скопления людей. Однако, по словам одного из трех санитарных врачей, осуществлявших санитарно-эпидемический надзор в общественных местах, предприимчивые граждане, занимавшиеся торговлей, охотно шли навстречу всем требованиям, даже несмотря на то, что изначально на контроль со стороны городских властей они воспринимали опасливо и недоверчиво [2, Л.29об.].Со стороны потребителей в общественных местах Самары также наблюдались многочисленные случаи неисполнения, казалось бы, понятных всем правил гигиены.
В целом уровень толерантности населения Самарской губернии в 1920-е гг. сводится к среднему показателю: часть населения была подвержена медикализации, а другая часть с недоверием относилась к традиционной медицине.
Литература:
- Центральный Государственный архив Самарской области (далее-ЦГАСО). Ф. Р-158. Оп. 10. Д. 23.
- Там же. Ф. Р-158. Оп. 8. Д. 5.
- Там же. Ф. Р-2256. Оп. 1. Д. 5.
- Коммуна. 1920–1929.
- ЦГАСО. Ф. Р-81. Оп. 1. Д. 101. Л. 34.
- Там же. Ф. Р-158. Оп. 39. Д. 32.
- Там же. Ф. Р-2148. Оп. 1. Д. 8.
- Коген Ф. Скорая помощь в г. Самаре (1927–1928гг) // Вопросы Здравоохранения Средне-Волжской Области. 1928. № 3. C. 27–32.
- Деревня. 1925.
