Срок действия патентов в контексте права ЕАЭС



В статье рассмотрены правовые институты права ЕАЭС и права стран-участниц ЕАЭС касательно регулирования вопросов срока действия патентов на изобретения, полезные модели и промышленные образцы. Рассмотрены как нормы, определяющие непосредственные сроки, так и нормы, определяющие вопросы продления сроков, а также нормы, определяющие момент начала течения сроков. Выявлена проблемная область в экономике (фармацевтическая промышленность), которая связана с рассматриваемыми правовыми институтами, а также недостатки правового регулирования. Предложены средства частичного разрешения обозначенных проблем.

Ключевые слова: интеллектуальная собственность, срок действия патентов, срок защиты патентных прав, изобретения, полезные модели, промышленные образцы, ЕАЭС, евразийский патент, патентование, фармацевтическая промышленность, патенты на лекарственные средства.

Срок защиты интеллектуальных прав на изобретения, полезные модели и промышленные образцы является мерой, которая призвана балансировать общественные и частные интересы. Это исходит из того, что, во-первых, достигнутый уровень технологий, в известной степени, является не только предметом заслуги непосредственного автора (авторов) научно-технологического достижения, но и результатом деятельности всего общества, которое построило и поддерживало необходимую инфраструктуру, которая позволила автору (авторам) получить образование, заниматься исследованиями и получать выгоды от своих научно-технологических достижений. Если речь идёт о деятельности юридического лица, то общество, путём поддержания порядка, позволило компании быть зарегистрированной, существовать в стабильной экономической и правовой среде и заниматься инвестициями в научно-исследовательской сфере. Во-вторых, государство, при правовом регулировании общественных отношений, опирается не только на частные интересы, но и на общественные. Как представляется, в интересах общества, чтобы по прошествию определенного времени, когда правообладатель может извлечь прибыль, общество может получить доступ к свободному использованию того или иного научно-технологического достижения (имеется ввиду, другими лицами).

Право ЕЭАС и стран-участниц ЕАЭС не является исключением.

Срок действия исключительного права на изобретение, полезную модель, промышленный образец, согласно п. 27 Приложения № 26 Протокола об охране и защите прав на объекты интеллектуальной собственности к Договору о Евразийском экономическом союзе [1] (далее — Приложение № 26), составляет:

«1) не менее 20 лет — для изобретений;

2) не менее 5 лет — для полезных моделей;

3) не менее 5 лет — для промышленных образцов».

Приложение № 26 устанавливает минимальные требования к сроку защиты прав на интеллектуальную собственность и, согласно ч. 2 ст. 90 «основной» части Договора о ЕАЭС, государства могут устанавливать больший уровень охраны прав.

В Российской Федерации ст. 1363 ГК РФ [2] устанавливает сроки — «двадцать лет — для изобретений; десять лет — для полезных моделей; пять лет — для промышленных образцов».

Допускается продление сроков до 25 лет для промышленного образца, а также для изобретений — лекарственных средств, пестицидов, агрохимикатов — в случае задержки выдачи разрешения на использование, на срок задержки (с особенностями, установленными ч. 2 ст. 1363).

Согласно ст. 1002 ГК Республики Беларусь [3], срок действия патента для изобретения — 20 лет (допускается продление для лекарственных средств, пестицидов, агрохимикатов, аналогично ГК РФ), для полезной модели — 5 лет (с продлением на 5 лет), для промышленного образца — 10 лет (с продлением на 10 лет).

Согласно ст. 5 Патентного закона Республики Казахстан [4], срок действия патента для изобретения — 20 лет, полезной модели — 5 лет (с продлением на 3 года), промышленного образца — 10 лет (с возможностью продления, но общий срок не должен превышать 25 лет).

Согласно ст. 28 Закона Республики Армения «О патентах» [5], срок действия патента на изобретение — 20 лет. Может быть продлён в случае войн, стихийных бедствий или «иных аналогичных непрогнозируемых событий» на срок не более 5 лет. Может быть предоставлена «дополнительная правовая охрана» фармацевтическим средствам или средствам защиты растений или животных, без указания конкретных сроков.

В Республике Армения также существует «краткосрочный патент» на изобретение, который предоставляет охрану сроком в 10 лет (ст. 29).

В Республике Армения отсутствует привычная терминология (с недавних пор). Вместо промышленного образца существует «промышленный дизайн», который регулируется Законом «О промышленном дизайне». Срок охраны промышленного дизайна составляет 5 лет [6]. Что же касается полезной модели, то, как отмечают Шугурова И. В., Шугуров М. В. можно сделать вывод, что краткосрочный патент, который обладает более низкими требованиями к условиям выдаче патента, призван заменить собой полезную модель [7]. Между тем, некоторые авторы утверждают, что полезная модель в Республике Армения более не охраняется [8]. Представляется, что точка зрения о том, что краткосрочный патент в Республике Армения является аналогом полезной модели, является более справедливой. Таким образом, условно, срок действия патента на «полезную модель» — «краткосрочный патент» в Республике Армения составляет 10 лет.

Согласно ст. 9 Патентного закона Республики Кыргызстан [9], срок патента для изобретения — 20 лет, для полезной модели — 10 лет, для промышленного образца — 5 лет. Допускается продление для промышленного образца.

Приложение № 26 содержит нормы, направленные на гармонизацию внутреннего законодательства стран-участниц ЕАЭС. В целом, нормы сроков в отношении изобретений в странах-участницах ЕАЭС гармонизированы. Во всех странах базовый срок для охраны изобретения составляет 20 лет, ровно столько, сколько указано в Приложении № 26. В отношении полезной модели и промышленного образца присутствуют отличия, как в базовом сроке, так и в суммарно возможном сроке, с учётом допускаемых (или не допускаемых) продлений. В целом, срок охраны полезной модели не превышает 10 лет во всех странах. Срок охраны промышленного образца не превышает 25 лет во всех странах. В государствах присутствуют расхождения касательно норм, допускающих или не допускающих продления сроков, и в особенностях продления. Приложение № 26 этот вопрос не обговаривает. Особенно отличается от других стран в этом плане Республика Армения (помимо отличий в используемой терминологии).

Кроме того, все страны-участницы ЕАЭС являются участниками отдельной Евразийской патентной конвенции (кроме них, в Конвенции участвуют Республика Азербайджан, Республика Таджикистан, Туркменистан — которые не являются членами ЕАЭС). Евразийская патентная конвенция вводит евразийскую патентную систему (по аналогии с европейской патентной системой, действующей в рамках ЕС) и понятие евразийского патента.

Согласно ст. 11 Евразийской патентной конвенции, «срок действия евразийского патента составляет 20 лет с даты подачи евразийской заявки» [10].

Согласно правилу 16 Патентной инструкции к Евразийской патентной конвенции [11], «срок действия евразийского патента, указанный в статье 11 Конвенции, может быть продлен в отношении того Договаривающегося государства, законодательство которого предусматривает продление срока действия национального патента на изобретение. При этом продление срока действия евразийского патента в отношении такого Договаривающегося государства осуществляется Евразийским ведомством согласно условиям, предусмотренным законодательством этого государства для продления срока действия национального патента на изобретение».

Евразийская патентная конвенция охраняет только изобретения. 19 сентября 2019 года в Нур-Султане был подписан Протокол об охране промышленных образцов к Евразийской патентной конвенции от 9 сентября 1994 года [12].

Согласно ст. 8 Протокола, срок действия евразийского патента на промышленный образец составляет 5 лет. Может продлеваться каждый раз на 5 лет, но суммарно не должен превышать 25 лет.

Полезная модель на территории ЕАЭС отдельным евразийским патентом не охраняется. В случае с ней, придётся получать патент в каждой стране отдельно, в любом случае.

Сравнительный анализ сроков действия патентов в праве государств-членов ЕАЭС и в международном праве в области евразийского патентования позволяет говорить о том, что системы сроков действия патентов (как национальных, так и евразийского патента) гармонизированы. Срок защиты изобретения составляет не менее 20 лет, как того и требует Соглашение ТРИПС, а также Приложение № 26. Почти все страны предусматривают те или иные возможности продления сроков для изобретений, относящихся к лекарственным средствам, что связано с тем, что разрешение на применение лекарственного средства может выдаваться долго, при уже полученном патенте.

Развивающиеся государства получают преимущества от более маленьких сроков действия патентов, так как местные производители могут использовать технологии, разработанные в развитых странах. Это актуально ещё в связи и с тем, что в современной мировой экономике большая часть реальных производств располагается в развивающихся странах (Китай, Индия, Юго-Восточная Азия, Мексика). Соответственно, правообладатели из развитых стран, владеющие интеллектуальной собственностью, пользуются производственными возможностями стран развивающихся, извлекают из этого прибыль. Соответственно, они не заинтересованы в том, чтобы их технологии использовались непосредственно экономическими субъектами из данных развивающихся стран, минуя их самих.

Вопрос о том, позитивно это или негативно сказывается на технологических инновациях в самих развивающихся странах, является спорным. Как отмечают некоторые авторы, многие страны демонстрировали высокий уровень экономического роста в условиях действия относительно слабых законов о защите интеллектуальных прав (например, США до 1980-х, Бразилия, Япония, Китай, Корея и т. д.) [13].

Срок защиты «не менее 20 лет» для изобретений, на международном уровне, был установлен Соглашением ТРИПС [14] (ст. 33) в 1994 году.

Исторически, первые «привилегии» (историческая форма названия патентов) на изобретения выдавались, в основном, на довольно длительные сроки, которые превышали 20 лет, будь то привилегии от Сената Венецианской Республики в XV веке, либо «петровские привилегии» в Российской империи начала XVIII века. Однако, в дальнейшем, в XIX веке, произошло снижение сроков, на которые выдавались привилегии до сроков, как правило, не превышающих 20 лет, а в некоторых случаях и странах, и не превышающих 10 лет [15].

Балашова А. И. подчёркивает, что срок «не менее 20 лет» был продиктован, в большей степени, волей США и ЕС, в то же время, когда развивающиеся страны, а также некоторые другие развитые страны (такие как, например, Австралия, Новая Зеландия, Япония) имели сроки, не превышающие 20 лет. Автор связывает это с тем, что США и ЕС стремились огранить использование интеллектуальной собственности, созданной в США и ЕС, развивающимися странами: «Представляется, что определение 20-летнего срока патентной охраны изобретений в соглашении ТРИПС имеет под собой политическое обоснование и является результатом влияния государств, заинтересованных в сильной патентной защите своих инноваций» [15].

Россия является, преимущественно, сырьевой экономикой, с относительно низким уровнем технологических инноваций. Экономика России показывала успехи в развитии IT-отрасли, в части, относящейся к программному обеспечению (т.н. «soft»), однако, в контексте сроков действия патентов, эта отрасль экономики не рассматривается, так как программы для ЭВМ являются особым объектом авторского права [16], не связанного с патентной системой. Согласно ст. 1261 ГК РФ, программы для ЭВМ охраняются так же, как и литературные произведения. Согласно ст. 1281 ГК РФ, срок действия исключительного права на такие произведения составляет весь срок жизни автора + 70 лет после его смерти.

Как видно из опыта данной сферы экономики, такие длительные сроки действия охраны интеллектуальных прав не мешают осуществлять новые разработки в сфере компьютерных программ. С другой стороны, IT-отрасль является новой для экономики, и, в полной мере, оценить это можно будет через несколько десятилетий.

Возвращаясь к патентам, существующая система сроков направлена на балансирование общественных и частных интересов, и, представляется, на данный момент, сроки защиты интеллектуальных прав на изобретения в размере 20 лет являются адекватным выбором для государств, что было установлено как на уровне Соглашения ТРИПС, так и на уровне права ЕАЭС и международного права в области евразийского патента.

Отдельный вопрос связан с точкой отсчёта течения сроков. Согласно п. 5 ст. 4bis Парижской конвенции от 1883 года, «патенты, полученные с преимуществом, вытекающим из приоритета, имеют в различных странах Союза тот же срок действия, какой они имели бы, если они были бы заявлены или выданы без этого преимущества, вытекающего из приоритета» [17]. То есть, срок течения определяется так, как если бы не учитывалось право приоритета (по смыслу Парижской конвенции). Право приоритета означает возможность подачи заявления во множество стран, с отсчётом даты заявки от заявки, поданной в первой стране, в течении определенного времени (12 или 6 месяцев). Это необходимо для того, чтобы третьи лица в других странах не подали заявки по патенту, поданному в одной стране, пользуясь тем, что автор не имеет возможности одновременно подать заявки во всех странах.

В отношении ситуации, когда в определенный промежуток времени подходят к концу действия множества патентов на значимые технологии, получил распространение термин «патентный обрыв». Например, применительно к ситуации на рынке фармацевтических препаратов в 2015–2016 гг. началось истечение патентов на лекарственные средства, разработанные в 1990-е годы: «В последние годы мировая фармацевтическая промышленность переживает не самые легкие времена «патентного обрыва». Период, когда созданные в 90-х гг. инновационные лекарственные препараты обеспечивали стабильную прибыль их патентообладателям, заканчивается» [18].

Теоретически, ситуация «патентного обрыва» не должна быть критичной для экономики, так как, предполагается, что за 20 лет крупные компании, занимающиеся научно-технологическими исследованиями, откроют новые прибыльные технологии и запатентуют их. Однако, на практике, скорость научно-технического прогресса может быть недостаточно быстрой. Похоже, именно для фармацевтической промышленности данная проблема является наиболее актуальной, учитывая количество научных публикаций о проблеме «патентного обрыва» именно в области рынка лекарственных средств.

Прожерина Ю. пишет: «В связи с «патентным обрывом» фармацевтические компании вынуждены искать новые векторы и пути развития. Чтобы удержаться на рынке эксклюзивных лекарств, предприятия Big Pharma вынуждены уделять больше внимания вопросам обновления патентов и иным способам «озеленения» известных ЛС [лекарственных средств — прим. автора]. Крупные отечественные компании также следуют данной тенденции и стремятся создавать конкурентоспособные лекарственные препараты, защищенные патентами. Таким образом, выход из-под патента большого числа блокбастеров дает уникальную возможность не только создать эффективный дженерик, но и перехватить инициативу у Big Pharma и, воспользовавшись стратегией «озеленения», разработать свой запатентованный лекарственный препарат на основе «чужой» молекулы» [19].

По истечении срока действия патентов на фармакологические препараты, другие компании могут легально производит их копии — «дженерики» и «биоаналоги».

Гопиенко И. А., Ушкалова Е. А., Зырянов С. К. пишут: «Зарегистрированные цены отечественных биоаналогов примерно на 30 % ниже инновационных препаратов. В целом доля отечественных онкологических лекарственных средств, достигла в 2017 г. на российском рынке 75–80 %, преимущественно за счёт воспроизведённых препаратов. В целом опыт экономически развитых стран свидетельствует, что замена инновационных препаратов воспроизведенными позволяет экономить значительные финансовые средства и предоставлять адекватное лечение большему числу пациентов» [20].

Частично, актуальность «патентного обрыва» в сфере фармацевтических препаратов, когда на основании одних и тех же разработок второй половины XX века осуществляется лечение болезней до сих пор является показателем недостаточного количества научно-технологических инноваций в сфере фармацевтики.

Вопрос о целесообразности для развития экономики больших сроков действия патентов является неоднозначным. С одной стороны, патентная защита необходима для того, чтобы авторы достижений науки и техники могли получать выгоду от своих изобретений. С другой стороны, слишком длительные сроки для патентов могут служить негативными стимулами для компаний, которые будут предпочитать десятилетиями «сидеть» на своих старых изобретениях, получая прибыль от использования патентов.

Наглядно это видно, опять же, в сфере фармацевтики. Дроговоз П. А., Кашеварова Н. А. пишут: «В фармацевтике ведущие зарубежные концерны используют стратегию «вечнозеленых» патентов (evergreening patent), которая фактически позволяет неограниченно продлевать срок действия патента на медицинский препарат. Суть этой стратегии состоит в том, что состав препарата, на который заканчивается патент, подвергается незначительному изменению, в результате которого препарат получает новую формулу, а с ней и новый патент, который сменяет предыдущий с истекшим сроком действия» [21].

«Наличие таких патентов позволяет компаниям патентообладателям не развивать новые технологии и не выпускать новые лекарственные препараты на рынки до истечения жизни старых патентов, тем самым искусственно удерживая развитие новых лекарственных средств и получая максимальную прибыль с пациентов, нуждающихся в них. По статистике в фармакологии такие вторичные «вечнозеленые патенты» составляют более 75 %» — пишут в Интернет-блогах [22].

Многие фармацевтические кампании, которые «ожидали» окончания действия патентов для того, чтобы производить дженерики или биоаналоги, в случае появления таких вот «веченозелёных» патентов инициируют многолетние судебные тяжбы. Примером тому является спор между отечественной «Герофарм» и французской «Sanofi» в отношении патента на инсулин в дозировке 300 мг. Тяжба длится с 2016 года и продолжается до сих пор. Административные и судебные органы встают то на сторону «Герофарма», то на сторону «Sanofi» [23]. Данная и другие аналогичные ситуации показывают высокую степень неопределенности в правовом регулировании патентного права в области сроков действия патентов, что отражается в неопределенности для субъектов экономики касательно их предполагаемой деятельности.

Возможно, законодателю стоило бы пойти на встречу фарм-компаниям в этом плане, и увеличить срок патентов на лекарственные или фармацевтические препараты, с одновременным введением более строгих критериев «новизны» и «изобретательского уровня» в отношении регистрации новых патентов в отношении фармацевтических препаратов, чтобы, с одной стороны, создать больше стимулов для разработки лекарственных препаратов, которые могут длительное время приносить прибыль, с другой стороны, осложнить возможность получения «вечнозеленых патентов». Существующая норма (ч. 2 ст. 1363 ГК РФ и иные аналогичные нормы в других странах-участницах ЕАЭС) о продлении сроков по схеме — «срок ожидания получения разрешения на применение с даты подачи заявки, превышающий 5 лет, но не более чем на 5 лет» — выглядит, как минимум, странной. Было бы логичнее просто продлевать срок на срок, который прошёл с даты подачи заявки до получения первого разрешения на использование лекарственного средства.

Подводя итог, можно выделить следующие ключевые моменты.

Право ЕАЭС гармонизирует нормы национального права стран-участниц в отношении сроков действия патентов на изобретения, полезные модели, промышленные образцы. Анализ законодательства стран-участниц показал наличие гармонизации в соответствии с Приложением № 26, однако, присутствуют расхождения, в особенности, в отношении определения условий и пределов продления, а также, в случае с Республикой Армения, присутствует некоторая терминологическая неопределенность в отношении полезных моделей, что не способствует цели гармонизации.

Проблема «патентного обрыва» актуальна для фармацевтической промышленности, что может указывать на недостаточный уровень технологических инноваций в данной сфере экономики. Присутствует необходимость пересмотра как системы сроков действия патентов на изобретения — лекарственные средства — так и системы их продления, учитывая срок ожидания выдачи разрешения на применение. С другой стороны, выделяется проблема т. н. «вечнозеленых патентов», когда правообладатели, в интересах продления сроков действия патентов, вносят незначительные изменения в молекулярную формулу препарата. Ответ на вопрос «что делать с проблемой «патентного обрыва» в области фармацевтической промышленности» лежит в сфере стимулирования технологических инноваций в области разработки новых лекарственных средств. Нет необходимости на протяжении многих десятилетий держаться за одни и те же патенты и лечить болезни одними и теми же лекарствами.

Институт сроков действия патентов является политико-правовым институтом, через который реализуется политико-экономическая воля стран, обладающих влиянием на мировой арене, в интересах защиты собственных экономических интересов. В особенности, текущий стандарт сроков был принят под влиянием США и ЕС и выгоден, в большей степени, данным государствам, в то время как развивающиеся страны получали преимущества от более маленьких сроков действия патентов.

Выявленные проблемы «патентного обрыва», практики использования т. н. «вечнозелёных патентов», многолетних судебных тяжб между правообладателями и производителями дженериков и биоаналогов, указывают на высокую степень неопределенности в правовом регулировании патентного права в области сроков действия патентов, что отражается в неопределенности для субъектов экономики касательно их предполагаемой деятельности. Если сами значения сроков действия патентов представляются вполне адекватными, на текущий момент времени, то вопросы регулирования продления патентов, а также вопросы регистрации новых патентов, на «основании старых», с неформальной целью продления действия патентов на неопределенный срок, являются актуальными и требуют регламентации, в том числе, на международном уровне.

Литература:

1. Протокол об охране и защите прав на объекты интеллектуальной собственности (Приложение 26 к Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года) // Официальный Интернет-портал ЕЭК. URL: https://eec.eaeunion.org/comission/department/dobd/intelsobs/normpravdoc.php (Дата обращения: 05.12.2023 г.).
2. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая)" от 18.12.2006 N 230-ФЗ (ред. от 13.06.2023) (с изм. и доп., вступ. в силу с 29.06.2023) // «Собрание законодательства РФ» от 25.12.2006, N 52 (1 ч.), ст. 5496; от 19.06.2023, N 25, ст. 4424.
3. Гражданский кодекс Республики Беларусь от7 декабря 1998 г. № 218-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: https://pravo.by/document/?guid=3871&p0=HK9800218 (Дата обращения: 05.12.2023 г.).
4. Закон Республики Казахстан от 16 июля 1999 года № 427-I «Патентный закон Республики Казахстан» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 20.06.2022 г.) // Ведомости Парламента Республики Казахстан, 1999 г., № 20, ст. 718; № 11–12 (2854–2855), 2022 год.
5. Закон Республики Армения «О патентах» от 3 марта 2021 года (в русском переводе от 20 января 2023 года) // Հայաստանի իրավական տեղեկատվական համակարգ (Armenian Legal Information System). URL: https://www.arlis.am/DocumentView.aspx?DocID=173454 (Дата обращения: 05.12.2023 г.).
6. Официальный Интернет-портал Офиса интеллектуальной собственности Министерства экономики Республики Армения: часто задаваемые вопросы // URL: https://aipo.am/ru/pages/show/frequently-asked-questions-2 (Дата обращения: 05.12.2023 г.).
7. Шугурова И. В., Шугуров М. В. Основные направления региональной правовой политики в сфере охраны объектов патентных прав в ЕАЭС / Развитие права интеллектуальной собственности ЕАЭС и ЕС в рамках региональных моделей цифровой трансформации экономики: монография / Саратов: ИЦ «Наука», 2022 г. — С. 483–490. — 803 с.
8. Иванова Д. В. Система права интеллектуальной собственности в государствах — членах ЕАЭС: сравнительный анализ // Управление наукой и наукометрия. 2023. № 2. С. 286–307.
9. Закон Кыргызской Республики от 23 марта 2023 года № 69 «Патентный закон» // Газета «Эркин-Тоо» от 28.03.2023 г. № 22–23 (3471–3472).
10. Евразийская патентная конвенция от 09 сентября 1994 г. // Собрание законодательства Российской Федерации № 20, 13.05.96.
11. Патентная инструкция к Евразийской патентной конвенции (Утверждена Административным советом Евразийской патентной организации на втором (первом очередном) заседании 1 декабря 1995 г.) // Патенты и лицензии № 3, 1996 год.
12. Протокол об охране промышленных образцов к Евразийской патентной конвенции от 9 сентября 1994 года (г. Нур-Султан) // Евразийское патентное ведомство: Интернет-портал. URL: https://www.eapo.org/documents/voprosy-pravovoj-ohrany-promyshlennyh-obrazczov/protokol-ob-ohrane-promyshlennyh-obrazczov-k-evrazijskoj-patentnoj-konvenczii-ot-9-sentyabrya-1994-goda/ (Дата обращения: 06.12.2023 г.).
13. Маюров Н. П., Царегородцев Е. А. Некоторые вопросы злоупотребления интеллектуальными правами // Вестник Московского университета МВД России. 2022. № 2. С. 151–155.
14. «Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности» (Заключено в г. Марракеше 15.04.1994) (с изм. от 06.12.2005) // Собрание законодательства РФ. 10 сентября 2012 г. N 37 (приложение, ч. V). С. 2336–2369.
15. Балашова А. И. Почему 20 лет? Эволюция срока патентной монополии на изобретение // Журнал Суда по интеллектуальным правам. Сентябрь 2022. Вып. 3 (37). С. 39–48.
16. Кондратьева Е. А. Программа для ЭВМ как особый объект авторских прав // Вестник ННГУ. 2015. № 1. С. 146–151.
17. Парижская конвенция по охране промышленной собственности от 20 марта 1883 года (с изменениями на 2 октября 1979 года) // Международные договоры и соглашения в области охраны интеллектуальной собственности, Изд. 3-е, дополненное, М., 2001 год.
18. Семёнов В. И.: о «Патентном обрыве» и будущем без устаревших лекарств // Ремедиум. 2015. № 9. С. 18–22.
19. Прожерина Юлия. «На краю «Патентного обрыва»" // Ремедиум. Журнал о российском рынке лекарств и медицинской технике, no. 9, 2015, pp. 14–18.
20. Гопиенко И. А., Ушкалова Е. А., Зырянов С. К. Воспроизведённые лекарственные препараты в онкологии // Качественная клиническая практика. 2019. № 4. С. 15–22.
21. Дроговоз П. А., Кашеварова Н. А. Ноу-хау как альтернативный инструмент защиты интеллектуальной собственности в условиях патентных войн // Инженерный журнал: наука и инновации. 2014. № 3 (27). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nou-hau-kak-alternativnyy-instrument-zaschity-intellektualnoy-sobstvennosti-v-usloviyah-patentnyh-voyn (Дата обращения: 05.12.2023 г.).
22. Что такое «вечнозеленый патент»? // URL: https://zakon.ru/blog/2019/12/02/chto_takoe_vechnozelenyj_patent (Дата обращения: 05.12.2023 г.).
23. «Герофарм» вновь не смог оспорить патент на инсулин от Sanofi // URL: https://vademec.ru/news/2023/08/30/gerofarm-vnov-ne-smog-osporit-patent-na-insulin-ot-sanofi/ (Дата обращения: 05.12.2023 г.).