Авторы данной статьи рассматривают трансформационные изменения современной политической системы Таиланда, роль института монархии в ней и причины её упадка.
Ключевые слова: политическая система Таиланда, монархия, сетевая монархия, военные, Таксин Чиннават, демонстрации, демократическое движение.
После окончания эпохи абсолютизма в Таиланде в 1932 году установилась конституционная монархия. Сегодня королем является Рама Х. В Таиланде одна из немногих монархий в мире, которая сохранила политическую власть даже в XXI веке. Основной причиной устойчивого влияния короля является создание королевской националистической идеологии, которая смешала исторические мифы и буддийские повествования, чтобы добиться признания монархического правления населением.
Но последние десятилетия политическая система Таиланда переживает состояние кризиса. Победа на парламентских выборах в начале 2000-х годов партии Тхай Рак Тхай во главе с бизнесменом Таксином Чиннаватом привела к постепенному разрушению монополистского в тайской политике союза «монархия — военные».
В академической среде сформировалась концепция «сетевой монархии», выдвинутая британским политологом Д. Маккарго, которая легла в основу многих научных рассуждений о нынешнем устройстве политической системы Таиланда. По словам Д. Маккарго, политика Таиланда вращается вокруг обширной сети покровительства, которую покойный король Пхумипон Адульдеят (годы правления 1946–2016) построил как способ роялистского правления после трагических событий в 1973 года. Концепция «сетевой монархии», по мнению Д. Маккарго, представляет собой форму полумонархического правления, где тайский король и его союзники создали современную форму монархии [4, с. 501].
Основные черты «сетевой монархии» Таиланда заключаются в следующем:
- Монарх является высшим арбитром политических решений во время кризиса;
- Монархия — основной источник национальной легитимности;
- Монарх помогает определять национальную повестку дня;
- Монарх активно вмешивается в политические события, в основном действуя через доверенных лиц, таких как тайные советники и доверенные военные деятели.
Экономические и культурные сдвиги, затронувшие большую часть населения Таиланда, в период премьерства Т. Чиннавата, способствовали росту массовой поддержки новых элит. Либерализация нарушила жесткую социально-экономическую иерархию Таиланда, поскольку сельские жители могли стремиться подняться по социальной лестнице и искать новые возможности. Бросив вызов роялистским кругам, Т. Чинават был отстранён от власти в результате военного переворота. Военный переворот 19 сентября 2006 г. привел к кризису легитимности политических институтов, к рождению общественной организации «Объединенный фронт за демократию против диктатуры» (движению «краснорубашечники», цвет которых символизировал протестный настрой), выступающих с активными антироялистскими лозунгами [1, с. 225].
Несмотря на свержение и вынужденную эмиграцию Т. Чиннават продолжал влиять на политические процессы в стране с помощью партий преемниц Тхай Рак Тхай — Партия народной власти (распущена в 2008 г.) и Пхыа Тхаи . Следствием стал очередной военный переворот в мае 2014 года во главе с генералом Прают Чан-оча, который сместил гражданское правительство, возглавляемое Йинглак Чиннават (сестра Т. Чиннавата) с 2011 года, и отменил конституцию страны. Прежде всего, хунта присягнула на верность монархии, которая, как они утверждали, «является средоточием сердец и умов тайского народа и которая выше всех конфликтов». Военный режим отдавал приоритет защите монархии.
Тем временем движение «краснорубашечников» было подавлено армией за требование народного представительства через предпочитаемые ими политические партии. Роялистские силы в Таиланде свели на нет усилия по установлению избирательного представительства отчасти потому, что это резко контрастировало с принятым статус-кво, установленным Пхумипоном Адульдеятом.
Стоит отметить, что, несмотря на появление антироялистских настроений, в массовом сознании тайцев институт монархии продолжал пользоваться поддержкой. Отчасти это связано с выстроенным «культом личности» Адульядета, который пользовался огромной популярностью и уважением. Пока политическая партийная система Таиланда оставалась нестабильной и слабой во время его правления, моральный авторитет монарха играл первостепенную и решающую роль в качестве окончательного арбитра в кризисные моменты [5, с. 58]. Ситуация стала меняться после смерти Адульядета и с избранием его сына — короля Маха Вачиралонгкорна. Привычная система ценностей начала рушиться.
Вачиралонгкорн, в отличие от своего отца, был менее заинтересован в поддержании королевского имиджа и всеобщей народной поддержки. Так, в 2017 году была принята новая Конституция, которая расширила монархические возможности. В первой главе написано: «Король должен быть возведен на трон в почитаемом положении и не должен подвергаться насилию. Никто не должен подвергать короля каким-либо обвинениям или действиям» [3]. Конституция позволила королю не назначать регента во время его отсутствия в стране. Этим он воспользовался во время пандемии COVID-19, когда отсутствовал большую часть времени, находясь в Германии. Кроме того, была восстановлена вторая палата парламента — Сенат, он полностью назначается военными. Для борьбы с инакомыслием в Таиланде с 2014 года распространено уголовное преследование за Статью 112 об оскорбление величества.
Важно подчеркнуть, что на процесс делигитимации института монархии повлияла не только политика нынешнего короля, но социальные изменения, протекающие в тайском обществе. Как отмечают исследователи, среди молодого поколения происходит переосмысление тех порядков, которые были установлены в тайской системе ценностей, а в частности, присущий для тайской культуры вопрос иерархии и подчинения. Молодые люди не принимают моральные принципы, устанавливающие политическое подчинение граждан монархическому патернализму и, соответственно, уважение детей к родителям [2, с. 285]. Тайская молодежь пытается пересмотреть доминирующие стереотипы, которые поддерживают «возрастной патриархат». Таким образом, мы можем говорить о конфликте поколений, вызванном усиливающейся глобализацией, ценностями либерализма, индустриализацией и экономического благополучия в начале 2000-х годов.
Молодое поколение тайцев требует от политического руководства кардинальных изменений — обновление Конституции, в которой монархия будет подчиненной, а не доминирующей. Движение, возглавляемое молодежью, стремится возобновить политический процесс с демократической системой, изменив правила посредством нового конституционного референдума. Они стремятся создать подлинную конституционную монархию, которая будет подотчетной и прозрачной как в других странах [5, с. 59].
Несогласие с нынешним союзом «монархия — военные» молодые люди продемонстрировали на улицах в 2020 году. Причиной для этого стал роспуск партии Партия будущего , которая годом ранее заняла третье место на парламентских выборах (81 место в нижней палате парламента). Общественные опросы показывали, что партия завоевала огромную популярность и поддержку со стороны новых избирателей и особенно молодежи.
На протяжении практических двух лет в крупных городах Таиланда проходили манифестации, по некоторым оценкам, численность достигала свыше 100,000 человек. Демонстранты, а чаще всего это были студенты университетов и школьники, требовали реформирования института монархии, отмены действующего закона об оскорблении величества, передачи право собственности на имущество и богатства дворца из частной собственности в собственность людей, а также создание механизмов, которые позволят военным перестать влиять на политические процессы.
В ответ на все более активное демократическое движение тайское правительство, как правящий режим, ввела чрезвычайное положение. Под предлогом «поддержания мира и порядка» и физического дистанцирования во время пандемии COVID-19, запретив массовые собрания. Тем не менее демонстрации продолжились, во многом их устойчивость можно объяснить переносом протестов с «улицы» в «социальные сети».
Весной 2023 года в Таиланде состоялись новые парламентские выборы, победу на которых одержала демократическая партия Движение вперёд (36,23 %, 151 место). Некоторые меры, о которых партия декларировала во время предвыборной кампании, включали экономическое равенство, программы социального обеспечения, отмену воинской повинности, реформирование Конституции и института монархии, изменение статьи оскорблении величества, а также пересмотр королевского бюджета. Несмотря на победу, партия не смогла набрать необходимого количества голосов в парламенте, верхняя палата дважды проголосовала против избрания лидера партии Движения вперёд в качестве премьер-министра. Таким образом, роялистские и военные силы смогли защитить себя посредством изменений Конституции 2017 года.
Подводя итог, можно сказать, что политическая система Таиланда претерпевает серьезные изменения, привычная система сдержек и противовесов в виде института монархии перестаёт быть действенным. Молодое поколение людей, в отличие от своих родителей, уже не воспринимают монарха как признак единства и благополучия. Нестабильная партийная система также испытывает потрясения, уже как минимум, в двух электоральных циклах появляются несистемные политические партии, получающие поддержку со стороны населения, с достаточно резкой критикой традиционных устоев. Если вопрос реформирования Конституции и тех положений, что есть сегодня в обществе, продолжит откладываться, то это всё больше продолжит поляризовать общество.
Литература:
- Колдунова, Е. В. Политический кризис и социальный протест в Таиланде // Вестник МГИМО Университета. 2015. № 43 (4). С. 222–228.
- Bolotta, G. Parenthood Versus Childhood: Young People's Generational Rebellion in Thailand // The Emerald Handbook of Childhood and Youth in Asian Societies. Emerald Publishing Limited. 2023. P. 283–299.
- Constitution of Thailand 2017. URL: https://www.constituteproject.org/constitution/Thailand_2017 (дата обращения: 24.12.23)
- McCargo, D. Network monarchy and legitimacy crises in Thailand // The Pacific Review. 2005. Vol. 18. № 4. P. 499–519.
- Pongsudhirak, T. Democracy and Monarchy in Thailand: Reconciliation or Reckoning? // SAIS Review of International Affairs. 2020. Vol. 18. № 2. P. 57–64.
