Статья посвящена проблемам компенсации морального вреда в рамках процедуры реабилитации. В настоящее время не сложилось единых научных представлений и нормативного определения понятия морального вреда, что затрудняет реализацию субъектами соответствующего права. В статье проанализированы различные представления по поводу способов унификации существующего регулирования, сделаны авторские выводы.
Ключевые слова: реабилитация, незаконное и необоснованное осуждение, незаконное и необоснованное уголовное преследование, невиновный, моральный вред, компенсация морального вреда.
The article is devoted to the problems of compensation for moral damage within the framework of the rehabilitation procedure. Currently, there are no unified scientific concepts and a normative definition of the concept of moral harm, which makes it difficult for the subjects of the relevant law to implement. The article analyzes various ideas about the ways to unify the existing regulation, and draws the author's conclusions.
Keywords: rehabilitation, illegal and unjustified conviction, illegal and unjustified criminal prosecution, innocent, moral harm, compensation for moral harm.
В основе института компенсация морального вреда лежат представления о том, что после признания факта невиновности лица в содеянном предположения о его виновности утрачивают любую обоснованность [2, с. 1465]. Институт компенсации морального вреда реабилитированного по-разному оценивается представителями научного сообщества. Данный институт охватывает совокупность негативных последствий, вызванных фактом неправомерного уголовного преследования или судебной ошибки, порождающих у субъекта, в отношении которого она имела место, моральные и физические переживания, физические или психические расстройства.
Учитывая нематериальный характер подобного рода нарушений, некоторые ученые аргументируют точку зрения о том, что моральный ущерб фактически не может быть компенсирован посредством денежных выплат, в связи с чем правильнее использовать понятие формы ликвидации неимущественных последствий правонарушения, устранение или «заглаживания морального вреда», а не его компенсации, которая в целом невозможна [4, С. 102].
В силу ч. 2 ст. 136 УПК РФ, ст. 1100, 1101 ГК РФ основанием для приобретения лицом права на компенсацию морального вреда служит факт незаконного преследования. Но в силу особой правовой природы данного вреда, определение его размеров достаточно трудно для оценивания
При компенсации морального вреда необходимо учитывать следующие критерии:
1) противоправность действий виновника нравственного вреда и их характер (кем они совершены — должностными лицами или нет);
2) наличие страданий, причиненных унижением личных неимущественных правовых благ (физические страдания, особая чувствительность к боли потерпевшего, вид повреждений, длительность лечения депрессии, невротических изменений, которые влекут за собой повторные соматические болезни и т. д.);
3) вина того, кто совершил ущерб, если она является основанием для ответственности;
4) наличие негативных изменений в жизни потерпевшего;
5) наличие адекватной причинной связи между противоправными действиями и их последствиями в виде страданий, а также теми негативными последствиями, которые произошли в жизни потерпевшего [1, С. 146].
Если обратиться к правоприменительной практике, то следует отметить отсутствие ее единообразия по данному вопросу. На характер и особенности таких страданий влияние оказывает огромное число факторов, абсолютное большинство из которых зависит от индивидуальных, в том числе, психофизиологических особенностей индивида. В подобных условиях, суды нередко при отсутствии к тому достаточным оснований снижают суммы, заявленные истцами. Полагаем, что это как раз обусловлено тем фактом, что отсутствует определенность исчисления тех или иных нравственных страданий в денежном эквиваленте.
С. инициировала обращение с требованием о компенсации морального вреда в порядке реабилитации. В основе заявленных требований был приведен факт, что истица сначала выступала подозреваемой, затем обвиняемой, а затем была признана подсудимой в совершении халатности. Определяя размер компенсации, истица требовала суд учесть продолжительность следствия, составившая 1 год 7 месяцев, нахождение в заявленный период под подпиской о невыезде и надлежащем поведении. Истица обращала внимание суда на негативные последствия, которые ей пришлось претерпеть вследствие необоснованного уголовного преследования, суть которых заключалась в негативном отношении от руководства и коллег. Поэтому истицей были заявлены требования о взыскании с Ответчика 2 000 000 рублей.
Суд, рассматривая исковые требования, отметил, что истец не оспаривала результаты служебной проверки, наложенное на нее дисциплинарное взыскание не отменено, не приведены и доказательства того, что обстоятельства проверки непосредственно связаны с возбуждением уголовного дела в отношении С. Также суд обратил внимание на тот факт, что на истца возлагается обязанность по обоснованию размера причиненного морального вреда. По результатам анализа всей совокупности доказательств, суд пришел к выводу о завышении истцом суммы, подлежащей ему в качестве компенсации морального вреда и пришел к выводу, что причиненный вред может быть компенсирован выплатой в размере 200 000 рублей [7].
Отметим, что в случае содержания реабилитированного под стражей, сумма компенсации морального вреда бывает несколько выше, однако, все же, гораздо ниже, чем та, на которую претендует истец. Так, Б. в своем иске указал, что моральный вред в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности и обвинения в совершении особо тяжких преступлений истцом оценен в 2 000 000 рублей, в результате незаконного содержания под стражей — в 3 462 000 рублей из расчета 3 000 рублей за один день. Суд, с учетом принципа разумности и справедливости, суд пришел к выводу о взыскании с Министерства финансов РФ в пользу Баландина Д. Н. компенсации морального вреда в размере 1 500 000 руб. [8].
Таким образом, несмотря на то, что при содержании лица под стражей суммы присуждаемой компенсации морального вреда несколько выше, чем при нахождении лица на совободе, все же она практически всегда ниже той, которую желает получить истец.
Высшей судебной инстанцией подчеркивалось, что, оценивая размер достаточной компенсации морального вреда, суд должен стремиться к тому, чтобы сумма соответствовала страданиям и носила реальный характер. Вынесение судебного акта, в котором суд по формальным основаниям снижает размер компенсации морального вреда, крайне отрицательно влияет на уровень правового сознания и правовой культуры общества [6].
Некоторые авторы придерживаются позиции о полной невозможности выработки внедрения научной основы, обеспечивающей единообразие расчета размера компенсации морального вреда в рамках процедуры реабилитации. Так, по справедливому замечанию Марченко С. В. [3, С. 13], нет инструмента для точного измерения абсолютной глубины человеческий страданий, а также для определения их денежного эквивалента.
Кроме того, в ряде случаев суд приходит к довольно абсурдным выводам. Так, например, в Апелляционном определении Кемеровского областного суда представитель ответчика просит отменить решение суда первой инстанции, поскольку не согласен с доводами относительно того, что сам факт необоснованного возбуждения уголовного дела, предполагает нравственные страдания. Однако истец по данному делу был задержан 22.06.2010 г., в этот же день ему были предъявлено обвинение и только 12.12.2014 г. судом было вынесено постановление о прекращении уголовного преследования [5]. Вызывает удивление, что суд отменил решение в части компенсации морального вреда по мотивам недоказанности факта причинения морально-нравственных страданий.
Здесь внимания заслуживает подход, закрепленный законодателем в отношении компенсации морального вреда вследствие нарушения прав потребителя. В силу ст. 15 Закона о защите прав потребителей, факт нарушения прав потребителя презюмирует обязанность ответчика компенсировать моральный вред. Как думается, подобная правовая презумпция должна быть закреплена и в отношении вреда, причиненного осужденным, впоследствии оправданным, подсудимым, в отношении которого суд вынес оправдательный приговор, а также обвиняемым и подозреваемым, предварительное расследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям
Как представляется, нет инструмента для точного измерения абсолютной глубины человеческий страданий, а также для определения их денежного эквивалента. Сегодняшняя действительность такова, что при подсчете размера выплачиваемой компенсации не используются какие-либо определенные критерии, заявитель оценивает размер причиненного вреда исходя из своих субъективных ощущений, выражая их в денежном эквиваленте. Поэтому соответствующие нижние границы должны в полной мере коррелировать с особым целеполаганием реабилитации, а размер компенсации должен носить усредненный характер, базироваться на существующей правоприменительной практике.
Однако традиционно выплачиваемые суммы по данным делам не слишком высоки. Нет никаких сомнений, что никакая матеральная компенсация не сможет загладить нравственные страдания, которые претерпел субъект в ситуации необоснованного и незаконного уголовного преследования. Однако только денежные средства в соответствующем размере могут в какой то мере сглажить вред, причиненный реабилитируемому. Полагаем, что уйти от субъективизма возможно лишь путем законодательного закрепления правил оценки размера компенсации морального вреда.
Как представляется, этот аспект может получить необходимое уточнение посредством внедрения практики проведения экспертиз в целях получения достоверных и объективных данных о характере морального вреда, причиненного гражданам. В качестве основы психофизиологических критериев оценки причиненного морального вреда, можно использовать Международный классификатор болезней 10-го пересмотра — МКБ-10, рубрика F43 — «Реакция на тяжелый стресс и нарушения адаптации».
Литература:
- Ахъядов, Э. С. М., Мусаева, А. В. Определение размера компенсации морального вреда // Известия Чеченского государственного университета. 2019. № 1 (13). С. 146.
- Зейц, А. Возмещение морального вреда по советскому законодательству // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 47. С. 1465.
- Марченко, С.В., Лазарева- Пацкая Н. В. Проблемы компенсации морального вреда в зеркале российского права // Адвокатская практика. — 2004. № 5. С. 13.
- Шиминова, М. Я. Компенсация вреда гражданам. Гражданско- правовое регулирование / МОтв. ред. Н. С. Малеин; Академия наук СССР; Институт государства и права. — Москва: Наука, 1979. — С. 102.
- Апелляционное определение Кемеровского областного суда по делу 33–5479/2016 // (электронный ресурс): https://sudact.ru/ (Дата обращения 25.12.2023)
- Определение Верховного суда от 02 февраля 2021 года по делу № 45-КГ20–25-К7 № 2–3257/2019 // СПС Консультантплюс.
- Решение Ленинского районного суда города Саранска Республики Мордовия от 13 июля 2017 г. по делу № 2–1723/2017 // (электронный ресурс): https://sudact.ru/ (Дата обращения 22.12.2023)
- Решение Химкинского городского суда Московской области от 20 июня 2017 г. // (электронный ресурс): https://sudact.ru/ (Дата обращения 22.12.2023
