Субъект и субъективная сторона преступлений, предусмотренных статьями 193, 193.1 УК РФ

В диспозиции статьи 193 УК РФ в редакциях до 2013 года (невозвращение в крупном размере из-за границы руководителем организации средств в иностранной валюте, подлежащих в соответствии с законодательством Российской Федерации обязательному перечислению на счета в уполномоченный банк Российской Федерации), исполнителем преступления являлся специальный субъект — руководитель организации. Однако, в действующей редакции такая конкретизация субъекта отсутствует, в связи с чем круг лиц, могущих совершить данное преступление значительно расширился [1].

Из анализа статьи в действующей редакции видно, что несмотря на расширение круга субъектов, способных совершить данное преступление они остаются специальными по признаку наличия у субъекта, как у резидента обязанности по репатриации денежных средств, указанной в статье 19 Федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле».

В ст. 10 Федерального закона «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности» [2] указано, что правом осуществления внешнеторговой деятельности обладают любые российские лица и иностранные лица. Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования осуществляют внешнеторговую деятельность только в случаях, установленных федеральными законами.

При этом обязательно понимать разграничение между резидентом по валютному законодательству и налоговым резидентом. В соответствии с Налоговым кодексом РФ, налоговым резидентом признается физическое лицо, фактически находящееся в РФ не менее 183 календарных дней в течение 12 следующих подряд месяцев.

В соответствие же с ч. 6 ст. 1 ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле» резидентом в валютном законодательстве являются субъекты валютных отношений, которым характерны следующие признаками:

а) физические лица, являющиеся гражданами Российской Федерации;

б) постоянно проживающие в Российской Федерации на основании вида на жительство, предусмотренного законодательством Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства;

в) юридические лица, созданные в соответствии с законодательством Российской Федерации, за исключением иностранных юридических лиц, зарегистрированных в соответствии с Федеральным законом «О международных компаниях»;

г) находящиеся за пределами территории Российской Федерации филиалы, представительства и иные подразделения резидентов;

д) дипломатические представительства, консульские учреждения Российской Федерации, постоянные представительства Российской Федерации при международных (межгосударственных, межправительственных) организациях, иные официальные представительства Российской Федерации и представительства федеральных органов исполнительной власти, находящиеся за пределами территории Российской Федерации;

Наглядно представлено, что условия, указанные в Налоговом кодексе РФ, различны и не признают резидентом физическое лицо, которое является гражданином РФ или которое имеет вид на жительство в РФ и постоянно проживает в государстве иностранного гражданина, то есть без гражданства РФ.

Логично думать, что обязанность по возвращению денежных средств в юрисдикцию страны от трансграничных сделок возлагается на резидентов, осуществляющих международную торговую деятельность.

По предложению П. С. Яни, для определения субъекта преступления в случае невыполнения обязанности по репатриации юридическим лицом следует использовать правило квалификации, которое высший судебный орган применяет для оценки незаконного предпринимательства, осуществляемого организацией. [3] В соответствии с предложенным подходом, субъектом преступления по статье 193 УК РФ в случае невыполнения обязанности по репатриации является лицо, на которое в силу его служебного положения возложены обязанности по управлению организацией. Это может быть, например, руководитель исполнительного органа юридического лица или другое лицо, имеющее право без доверенности действовать от имени юридического лица. Кроме того, под субъектом преступления может пониматься и лицо, фактически выполняющее функции или обязанности руководителя организации, даже если это не закреплено формально.

Г. А. Есаков выделяет, что в ситуациях, когда организация фактически управляется теневым руководителем через использование номинальных директоров, и им контролируются все действия юридического лица, такого человека следует называть бенефициарным владельцем [4]. Это понятие относится к лицу, которое не является официальным руководителем или зарегистрированным владельцем компании, но фактически контролирует ее деятельность и получает выгоду от ее операций. Подчеркивается важность различения между официальными и реальными полномочиями в рамках организаций, особенно в контексте юридической ответственности и прозрачности ведения бизнеса.

В данном случае, Волгоградский областной суд принял решение о привлечении к уголовной ответственности фактического руководителя нескольких обществ с ограниченной ответственностью, зарегистрированных в Российской Федерации. Это лицо, действуя через номинальных директоров, заключило внешнеторговые контракты с нерезидентами на экспорт оборудования для производства ювелирных изделий.

Суд пришел к выводу, что обвиняемый Б. фактически управлял организацией, осуществляя прямые переводы денежных средств на счета организации-нерезидента. Такое решение суда подчеркивает важность различения между номинальным и фактическим руководством в организации, особенно в контексте уголовной ответственности за действия, связанные с внешнеэкономической деятельностью и международными финансовыми операциями [5].

Таким образом проиллюстрирована тенденция правоприменителей в России применения концепции посредственного причинения вреда, согласно части 2 статьи 33 Уголовного кодекса РФ, в ситуациях, связанных с валютными операциями и невозвращением капитала. В таких случаях суды могут признать исполнителем преступления не номинального руководителя компании, а фактического руководителя или бенефициарного владельца, который дает указания номинальному руководителю на совершение определенных сделок и последующее бездействие, направленное на невозвращение денежных средств.

Это означает, что в случаях, когда решения принимаются не номинальным руководителем, но фактическим лицом, стоящим за управлением компании, такое лицо может быть признано судом исполнителем преступления. Данный подход позволяет учитывать реальные обстоятельства управления и контроля в компаниях, обеспечивая более точное и справедливое правоприменение.

Из изложенных обстоятельств следует, что субъектом преступления по статьям, связанным с валютными операциями и репатриацией капитала, могут быть физические лица, относящиеся к одной из следующих категорий [6]:

1. Резиденты: физические лица, являющиеся резидентами Российской Федерации, которые обладают определенными обязанностями и правами в рамках валютного законодательства.
2. Руководители: лица, занимающие официальные руководящие должности в организациях-резидентах, а также те, кто фактически выполняет функции руководителя, даже если они не имеют официального статуса. Это может включать теневых руководителей, которые фактически контролируют деятельность организации.
3. Бенефициарные владельцы: физические лица, являющиеся бенефициарными владельцами юридического лица-резидента, то есть лица, которые не являются формальными руководителями или владельцами, но имеют реальный контроль над организацией и получают выгоду от ее деятельности.

Все перечисленные категории лиц должны быть достигшие 16-летнего возраста, что является минимальным возрастом для уголовной ответственности согласно российскому законодательству. Это определение субъекта преступления позволяет учитывать различные уровни контроля и влияния в организации, а также обеспечивает привлечение к ответственности как официальных, так и фактических лиц, ответственных за валютные операции и уклонение от репатриации капитала.

Таким образом, ответственность по этой статье несут лица, которые имеют законные права и возможности осуществлять валютные операции и представлять документы, связанные с этими операциями, в уполномоченные органы. Это может включать руководителей организаций, финансовых директоров, а также других лиц, наделенных соответствующими полномочиями по регулированию и контролю за валютными операциями в организации.

Согласно Инструкции Банка России № 181-И, круг субъектов преступления, предусмотренного статьей 193 ¹ УК РФ, определяется следующим образом:

1. Резиденты, являющиеся юридическими лицами: включают в себя организации, зарегистрированные в соответствии с законодательством Российской Федерации, за исключением кредитных организаций и Государственной корпорации «Банк развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк)».
2. Индивидуальные предприниматели и лица, занимающиеся частной практикой в соответствии с законодательством Российской Федерации.
3. Физические лица — резиденты, которые осуществляют валютные операции в иностранной валюте и (или) валюте Российской Федерации, связанные с предоставлением займов нерезидентам и возвратом таких займов, при этом используя свои банковские счета или вклады.
4. Нерезиденты, за исключением физических лиц.

Это разделение подчеркивает, что для осуществления валютных операций, охраняемых статьей 193 ¹ УК РФ, субъект должен обладать определенным статусом, который позволяет ему вести такую деятельность в соответствии с установленным законодательством и нормативными актами.

Верно, согласно упомянутым нормативным актам, субъектами преступления по статье 193 ¹ УК РФ являются физические лица, которые могут быть классифицированы в следующие категории:

1. Физическим лицам, которые являются резидентами Российской Федерации и осуществляют валютные операции в соответствии с законодательством РФ.
2. Лиц, наделенных полномочиями руководить организацией, а также тех, кто фактически выполняет эти функции, независимо от того, является ли организация резидентом или нерезидентом.
3. Бенефициарные владельцы — физических лица, которые фактически контролируют деятельность юридического лица (например, через прямую или косвенную владельческую структуру) и получают выгоду от его деятельности, независимо от того, является ли организация резидентом или нерезидентом [7].

Для всех указанных категорий субъектов возрастной порог для уголовной ответственности составляет 16 лет, что соответствует общему положению УК РФ.

Таким образом, преступления по статье 193 ¹ УК РФ могут быть совершены широким кругом лиц, обладающих различными статусами и полномочиями в сфере валютных операций.

Согласно общему правилу, изложенному в части 2 ст. 24 УК РФ, преступление, совершенное по неосторожности, признается таковым только в том случае, если это специально указано в конкретной статье Особенной части УК РФ.

Это означает, что большинство экономических преступлений, в том числе и связанные с валютными операциями, обычно подразумевают наличие умысла у субъекта. Умышленное совершение преступления предполагает, что лицо осознает общественную опасность своих действий (или бездействия) и желает наступления преступных последствий или сознательно их допускает.

Однако, если в тексте конкретной статьи УК РФ прямо указано, что преступление может быть совершено по неосторожности, тогда такая форма вины допускается. Примером может служить преступление, совершенное в результате небрежности или невнимательности, без намерения причинить вред, но с пренебрежением к возможным последствиям [8].

Таким образом, при определении вины за экономические преступления важно учитывать конкретные формулировки в соответствующих статьях УК РФ, чтобы определить, допускается ли совершение деяния по неосторожности или предполагается исключительно умышленное деяние.

В контексте экономических преступлений Б. В. Волженкин классифицирует их как умышленные. Это значит, что лицо, совершившее экономическое преступление, осознает незаконный характер своих действий и желает наступления преступных последствий или сознательно допускает возможность их наступления.

Такой подход подчеркивает, что в экономической сфере, где действия обычно тщательно планируются и имеют конкретные цели, преобладает умышленная форма вины. Это важно для правильного понимания уголовной ответственности в сфере экономики, где неосторожное поведение редко приводит к серьезным нарушениям закона, в отличие от предумышленных действий, которые могут нанести значительный вред экономическим отношениям и общественным интересам.

В теории права формальные составы определяются без учета наличия непосредственного вреда или ущерба, а их характеристика основывается на психическом отношении субъекта к его деянию (действию или бездействию). В этих случаях, для признания деяния умышленным преступлением достаточно сознания лицом общественно опасного характера его действия или бездействия.

В контексте валютных преступлений, диспозиции соответствующих статей УК РФ не содержат прямого указания на конкретные общественно опасные последствия, что позволяет квалифицировать их как формальные составы преступлений. Это означает, что для уголовной ответственности по таким статьям важно установить лишь факт совершения деяния (или бездействия) и умышленное отношение к нему, вне зависимости от наличия непосредственного вреда или ущерба.

Согласно преобладающему мнению в теории уголовного права, валютные преступления обычно совершаются с прямым умыслом [10]. Это утверждение основывается на характеристиках формальных преступлений, как описывал Б. С. Никифоров — формальные преступления характеризуются определенными свойствами самого по себе действия, которые включают его опасность для правопорядка, его несоответствие установленным общественным отношениям и его незаконность. Эти свойства определяются независимо от конкретных последствий [11]. Прямой умысел подразумевает, что лицо совершает действие, осознавая его характер и желая совершить это действие. Если лицо не желает, чтобы его действие имело определенный сознаваемый им характер, то оно не совершает это действие [12]. Проще говоря, если человек осознает, что его действия нарушают валютное законодательство, и все равно их совершает, это указывает на наличие у него прямого умысла.

В контексте валютных преступлений, где действия часто включают нарушение валютного законодательства, такие деяния обычно осуществляются с прямым умыслом. Лица, занимающиеся валютными операциями, обычно хорошо осведомлены о правилах и требованиях в этой сфере, и их нарушение часто свидетельствует о сознательном намерении действовать вопреки закону.

Таким образом, в контексте валютных преступлений основное внимание уделяется не последствиям действия, а его характеру и соответствию закону, что подтверждает умышленный характер таких преступлений. Для разграничения видов умысла при квалификации валютных преступлений необходимости нет ввиду формального характера этих составов: «деление умысла на прямой и косвенный применимо только к материальным составам. Сказанное не означает, что в формальных преступлениях умысел лишен волевого момента. Однако этот волевой момент не влияет на форму вины» [13]

Вина в форме прямого умысла при совершении валютных преступлений может быть обоснована наличием определенных признаков. Один из таких признаков — это заведомость недостоверности сведений, представляемых агенту валютного контроля. Этот признак означает, что лицо, совершающее валютное преступление, сознательно предоставляет ложную или искаженную информацию. Примером может служить ситуация, когда лицо предоставляет агенту валютного контроля документы или информацию. Субъект не только знает о незаконности своих действий, но и желает наступления запрещенных законом последствий.

Таким образом, при расследовании валютных преступлений важно обращать внимание на признаки, указывающие на умышленное введение в заблуждение или предоставление ложной информации, поскольку они свидетельствуют о наличии прямого умысла у субъекта.

В отношении уклонения от репатриации денежных средств (ст. 193 УК РФ) на наличие умысла могут указывать обстоятельства непринятия резидентом следующих мер:

— внесение в договор способа обеспечения исполнения обязательств в зависимости от надежности и деловой репутации партнера (банковская гарантия, неустойка, поручительство, залог, задаток и т. д.);

— применение таких форм расчета по договору, которые исключают риск неисполнения контрагентом обязательств по договору;

— разработка механизма разрешения возможных разногласий с четким указанием сроков досудебных способов защиты нарушенных прав и указанием, какой судебный орган будет рассматривать возникший спор;

— использование страхования коммерческих рисков;

— ведение претензионной работы (переписка с иностранной стороной по факту нарушения обязательств по договору, предъявление претензии);

— предъявление после ответа на претензию или истечения срока ответа искового заявления в судебные органы с требованием о взыскании с контрагента причитающейся суммы.

Анализ различных подходов к определению момента формирования умысла в валютных преступлениях показывает, что вопрос о времени возникновения умысла играет ключевую роль в определении уголовной ответственности и квалификации преступления.

Согласно А. Н. Ляскало, умысел на совершение преступления по статье 193 ¹ УК РФ формируется до момента представления подложных документов, в то время как умысел на совершение преступления по статье 193 УК РФ возникает позднее, после перевода валюты или поставки товаров за границу [14]. Это различие в моменте формирования умысла может влиять на квалификацию деяний и отношение к ним со стороны суда. В контексте статьи 193 УК РФ умысел может возникать как в процессе исполнения внешнеторгового контракта, так и до его заключения. Он направлен на то, чтобы «простить» контрагенту денежные средства за непоставленные товары, услуги или информацию. Соответственно, если умысел изначально направлен на вывоз капитала, то заключить сделку невозможно иначе как предоставив валютному агенту недостоверные сведения о совершаемой сделке

Однако не всегда суды разделяют подобный подход. Так, К.Е. и К. М., осужденные по п. «а» ч. 2 ст. 193 УК РФ, умышленно приискали неосведомленное об обстоятельствах совершения преступления лицо, зарегистрировали от его имени Общество с ограниченной ответственностью (далее — Общество) и открыли расчетные счета Общества. От имени Общества ими были заключены внешнеэкономические сделки, в соответствии с которыми денежные средства перечислены на расчетный счет компании-нерезидента. Как указал суд, «в целях вуалирования преступной деятельности» К.М., К.А. и иные неустановленные лица, создавая видимость исполнения договора, осуществили ввоз и передачу товара Обществу от имени компании-нерезидента на сумму около 124 000 долларов США. При этом в адрес Общества от компании-нерезидента не осуществлена поставка товара или возврат денежных средств на общую сумму 3 208 727,56 долларов США, что по курсу Банка России на 01.12.2014 года составляло 158 260 860,71 рублей [15].

В некоторых случаях суды квалифицируют действия, связанные с заключением фиктивных договоров поставки и последующим невозвратом средств, как совокупность преступлений по статьям 193 и 193 ¹ УК РФ. Это свидетельствует о том, что умысел на вывоз капитала может возникать на различных этапах внешнеэкономической деятельности. К примеру, Московский районный суд г. Санкт-Петербурга квалифицировал действия по вывозу капитала посредством заключения фиктивных договоров поставки, по которым товар заведомо не должен был поставлен, как совокупность преступлений, предусмотренных статьями 193 и 193 ¹ УК РФ [16]. Умысел, как установил суд, был направлен именно на вывоз капитала, для чего были приисканы организации — резиденты, а также подконтрольные компании — нерезиденты.

Представляется необходимым для формирования единообразной судебной практики дать соответствующие разъяснения в пленум ВС РФ, закрепив его в следующей редакции:

«Судам следует разграничивать преступления, предусмотренные статьями 193 и 193 ¹ УК РФ, исходя из такого критерия, как момент возникновения умысла на невозвращение капитала, и не допускать в судебных решениях ошибочного утверждения касательно того, что умысел на уклонение от репатриации может возникать как до заключения внешнеторгового контракта, так и в процессе его исполнения, поскольку такое утверждение не всегда соответствует реальности ситуации и мотивам субъекта».

«Субъектом преступлений, предусмотренных статьями 193, 193 ¹ УК РФ, является достигшее шестнадцатилетнего возраста физическое лицо, которое является резидентом Российской Федерации и осуществляет валютные операции в соответствии с законодательством РФ, а также физическое лицо, наделенное полномочиями руководить организацией, либо лицо фактически выполняющим эти функции, независимо от того, является ли организация резидентом или нерезидентом. А также лицо фактически осуществляющее валютные операции через подконтрольное юридические лицо (например, через прямую или косвенную владельческую структуру) и получающее выгоду от его деятельности, независимо от того, является ли организация резидентом или нерезидентом»

Литература:

1. Бажанов С. В., Воронцов А. А. Способы вывода за рубеж имущества и денежных средств, полученных незаконным путем, а также доходов от такого имущества как элемент криминалистической характеристики соответствующих преступлений // Безопасность бизнеса. 2017. № 4. С. 15–21.
2. Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности: Федеральный закон от 08.12.2003 № 164-ФЗ // Доступ из справочно-правовой системы «Консультант Плюс».
3. О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве: Постановление Пленума ВС РФ от 18.11.2004 № 23 (ред. от 07.07.2015). // Доступ из справочно-правовой системы «Консультант Плюс».
4. Есаков Г.А. Экономическое уголовное право: Общая часть: монография. Москва: Издательский дом Высш. шк. экономики, 2019. С. 37.
5. Постановление Волгоградского областного суда от 09.09.2019 по делу № 22–3823/2019: Справочно-правовая система «КонсультантПлюс».
6. Крюкова Н. И., Арестова, Е. Н. Квалификация и расследование преступлений в сфере таможенного дела. М., 2017. С. 154–158.
7. Белохребтов В. С. Противодействие преступлениям, связанным с незаконным обналичиванием денежных средств // Известия ТулГУ. Экономические и юридические науки. 2017. № 4–2. С.84.
8. Лопашенко Н. А. Бегство капиталов из России и его возвращение. М.: ЗАО «Бизнес-школа «Интел-Синтез» совместно с ООО «Журнал «Управление персоналом», 2003. С 91–93.
9. Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. СПб, 2007. С. 610–611.
10. Ляскало А. Н. Вопросы субъективной стороны валютных преступлений (ст. 193, 1931 УК РФ) // Законодательство. 2017. № 9 С. 80–86.
11. Никифоров Б. С. Избранное. М: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. 2010. С. 202.
12. Немцев М. Ю. Незаконное обналичивание денежных средств: уголовно-правовая квалификация // Вестник ОмГУ. Серия. Право. 2012. № 3. С. 285.
13. Хилюта В. В. Вина в уголовном праве: поиск новой концепции // Юрист-Правоведъ. 2021. № 4. С. 93–99.
14. Ляскало А. Н. Квалификация валютных преступлений: вопросы разграничения и совокупности // Уголовное право. 2017. № 5. С. 68.
15. Приговор Замоскворецкого районного суда г. Москвы от 18.08.2017 по делу № 1–292/2017: Справочно-правовая система «КонсультантПлюс».
16. Приговор Московского районного суда г. Санкт-Петербурга от 23.01.2019 по делу № 1–137/19: Справочно-правовая система «КонсультантПлюс».