В данной статье рассматриваются проблемы и перспективы конституционно-правового регулирования реализации прав граждан на проведение протестных и публичных мероприятий.
Ключевые слова: конституционные права, публичные мероприятия, демонстрации.
This article examines the problems and prospects of constitutional and legal regulation of the exercise of citizens' rights to protest and public events.
Keywords: constitutional rights, public events, demonstrations.
Несмотря на закрепление политических прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации в рамках международных отношений, а также Конституцией, установление гарантий и формы их реализации, правовая действительность в России в сфере реализации политических прав имеет множество проблемных моментов.
Наверное, это вполне обыденно, поскольку практически нет таких сфер правоотношений, полностью и исключительно урегулированных нормами права без расширительного и иного толкования, в которых не возникают конфликтных ситуаций. Однако необходимо понимать, что это является оправданием для существующих в отношениях сферы политики и реализации гражданами и иными людьми своих прав в этой области. Наоборот, данные правоотношения должны иметь чёткую законодательную основу регулирования отношений, отлаженный механизм беспрепятственного осуществления людьми соответствующих прав органами исполнительной власти, а также единую судебную практику по данным делам.
Однако как показывает практика всё в сфере реализации политических прав и свобод всё в точности наоборот, и особая неясность существует у административных и судебных органов по реализации гражданами прав на проведение публичных мероприятий.
Так, Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» закрепляет пять одноимённых согласно названию данного закона формы проведения публичного мероприятия. В действительно же мероприятия единичного или же коллективного мероприятия, не несущие в себе публичной природы, признаются органами власти таковыми, а такого рода правоприменение влечёт нарушение прав и свобод граждан. Интересным в данном ключе будет рассмотреть подборку судебных решений с кратким итогом в различных субъектах Федерации, разработанной Симоновой С. В. [6, с. 122].
Так, правоприменительные органы и органы судебной системы уравнивают и зачастую подменяют понятие митинга пресс-конференцией, публичную оздоровительную пробежку в качестве политического шествия, а раздачу агитационного материала в качестве пикета. Зачастую встречались и случаи привлечения лиц, которые исключительно делали фотографии с плакатом к административной ответственности за нарушение правил согласования проведения публичных мероприятий.
Другая существующая проблема в данной сфере вызвана квалификации одиночных пикетов в их совокупность, как одно единое публичное мероприятие с единой целью и на единой территории. Одно из таких судебных дел было рассмотрено судом Оренбургской области который выразил свою характеристику по переквалификации нескольких одиночных пикетов в единый в следующем: проведение организатором или несколькими организаторами инструктажа, в котором явно выражена воля публичного и единичного мероприятия, их совмещения; единая цель, как собравшихся пикетчиков, так и самих организаторов проведения публичного мероприятия; оснащение других пикетчиков на единой территории необходимым агитационным материалом -и иные обстоятельства суда
Таким образом, необходимо понимать, что квалификациях и разделение нескольких одиночных пикетов от единого пикета возлагается на суд каждого субъекта, имеющего различную правоприменительную и иную судебную практику, что вызывает сложности в таком разграничении.
Также необходимо отметить проблему относительно согласования проведения публичных мероприятия и привлечения лиц к ответственности за проведение таких мероприятий вне установленных региональным законом специальных мест. Интересным в данном случае будет рассмотреть дело Серпуховского городского суда Московской области, где гражданам, обратившимся к главе городского округа с уведомлением о проведении публичных мероприятий в форме пикетирования на площади перед спортивным комплексом, было отказано по ряду спорных причин [7, с. 106].
Так, основной целью пикетов был призыв органов власти к исполнению и обращение внимания общественности Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Алексеев и Другие против России» от 27 ноября 2018 года о неправомерности запретов публичных мероприятий в поддержку прав сексуальных и гендерных меньшинств, а также содержащемся в этом постановлении вывода о неправомерности запретов шествий публичных мероприятий в поддержку сексуальных меньшинств. Суть данного конфликта была выражена в неправомерном увольнении работников в данном муниципальном образовании по причине их гомосексуальной ориентации. Поскольку, не смотря на вынесенное судебное решение международным судом, признавшего нарушение личных прав граждан России со стороны органов муниципального образования отказывавшего в проведении подобного рода мероприятий, Российская Федерация не приводила его в исполнение, а единственным возможным выходом из ситуации истцы нашли в обращении общественного внимания на проблемы реализации гражданами их прав, в том числе политических на беспрепятственное проведение публичных мероприятий. Как итог, администрация отказала в проведении пикетов обосновывая тем, что площадь находится рядом со спортивным комплексом, куда ходят заниматься несовершеннолетние лица и на сознание которых подобным пикетом могут повлиять лозунги, установки данного мероприятия. При этом альтернативного места проведения администрация не предлагала, так или иначе обосновывая это тем, что в данном случае пропаганда подобного рода нетрадиционных устоев общества носит навязчивый характер, а сама пропаганда будет осуществляться в местах массового посещения людей, в частности несовершеннолетних лиц. Г лава выражает также позицию о том, что подобного рода идеи и ценности будут распространяться на широкую публику, что неизбежно приведёт к вовлечению несовершеннолетних в подобное информационно-пропагандируемое поле.
Суд отказал истцам в лице потенциальных организаторов удовлетворении иска о неправомерности отказа в проведении публичного мероприятия полностью соглашаясь представителем администрации муниципального образования, дополняя, что ни Конституция Российской Федерации, ни Федеральные законы, ни их принятых международных обязательств не вытекает необходимость Российской Федерации в признании и поддержки однополых союзов, а также устройства общественных и иных институтов, в том числе института семьи на основе равнозначности иных социальных групп и их ценностей, отличающихся от традиционно сложившихся на территории России. Отсюда вытекает, что основанием для отказа послужило не только возможность вовлечения несовершеннолетних лиц в подобного рода деятельность и попросту информационное пространство с её транслируемыми идеями и ценностями, а скорее вовсе законодательный запрет на подобного рода союзов и отношений в России, который распространяется на всех лиц, а не только несовершеннолетних.
Встаёт спорное ощущение по данной ситуации, поскольку, с одной стороны, мотивированное решение основано на отсутствии обязательств поощрения к пропаганде, но и отсутствии прямого такого запрета. Прямой запрет устанавливается только в отношении нахождения в публичном месте несовершеннолетних лиц или возможности их появления в таком месте, но нужно понимать, что такого рода закрепление нормы, по сути, закрепляет невозможность реализации гражданами своего права, поскольку трудно представить на практике такое место, где не будет несовершеннолетнего лица. Интересным в этой ситуации является и то, что обращение общественности к существующей общественной проблеме не имеет беспочвенного характера, а наоборот выражена в неправомерном ограничении, дискриминации в трудовых отношениях. Это подтверждается судом международного уровня в его постановлении, который выступает наивысшим гарантом защиты личных и политических прав и свобод человека и гражданина, однако последствия такого постановление не воплощаются в жизнь на территории Российской Федерации и, кроме того, органы муниципального образования всячески препятствуют осуществлению такого политического права и права на защиту, опять же ссылаясь на сложившиеся нормы и устои общества России [9, с. 134].
Как итог, вся традиционная система общественного устройства и государственно-правового регулирования идёт в разрез личным правам человека и гражданина в Российской Федерации, тормозя развитие отношений исходя из публичных интересов государства, не отвечая духу современного общества и его потребностей (это касается не только рассмотренного примера, а пронизывает все отношения и во всех сферах общества). Отсюда вся система проблем ставит под вопросом реальной возможности осуществления гражданами своего политического права на проведение публичных мероприятий. Кажется, что традиционные устои и нравы общества тормозят развитию и полной реализации конституционных прав и свобод, порой противореча интересам отдельных граждан при реализации ими прав и выступая по своей ценности выше самой Конституции.
Закрепление одних конституционных прав, имеющих подкрепление установлением уголовного состава преступления в случае нарушения таких прав, входят в поле действий и ограничения также конституционных политических прав, в частности на свободу мысли и слова. Обоснованию данного заключения является резонансное, получившее общественную огласку дело В. М. Краснова по оскорблению чувств верующих. Как указывают потерпевшие в данном случае, данное лицо разместило на своей персональной странице в социальной сети «Вконтакте» записи следующего содержания, тем самым оскорбив их веру и чувства: «Боха нет»; «Библия — это сборник еврейских сказок. Необходимо отметить, что данное дело является нетипичным по составу преступления, предусмотренного ст.148 УК РФ, поскольку присутствуют потерпевшие. В иных же делах по данному составу ограничивались наличием свидетелей.
В результате данное уголовное дело было прекращено в связи с истечением сроков исковой давности, однако оставило множество вопросов не только в общественности, но и юридических кругах. Так в доктрине говорится, что данный состав, предполагающий ответственность за нарушение права на свободу совести и вероисповедания, в реальности является ограничителем иных конституционных прав, в частности на свободу слова и мысли, а также противоречит равенству граждан вне зависимости от их религиозного отношения. Представители научного сообщества справедливо ссылаются на положение Конституционного суда о том, что определённость вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом, а также равенства всех в их правах и свободах. В случае неоднозначности содержания правовой нормы в различных отраслях права может произойти неправомерное ограничение в процессе правоприменения исполнительными органами власти, а значит, ведёт к произволу и нарушению такого конституционного принципа. Как мы видим, по сути рассматриваемый состав правонарушения противоречит Постановлению Конституционного суда, вводя неоднозначное понятие «верующие» в одном положении с существующей на уровне Конституционного регулирования права исповедовать любую религию или вовсе не исповедовать никакой [10, с. 123]. Получается, что Конституция выделяет две категории людей — верующие и не верующие, а уголовный кодекс регулирует защиту прав лишь только верующих. в этой сфере не может идти и речи.
Совершенно точно отмечается, что подобного рода разделение людей является противоречащей Конституционным положениям и реализации конституционных прав, в том числе на свободу слова и мысли, выделяя наиболее защищённую группу населения и группу населения, которая находится в ограниченных правах. В этом и заключается проблема отсутствия обратной защиты прав категории атеистов, а также проблема реально свободной и полной реализации политической свободы в сфере слова и мысли.
Итак, описанные в данном параграфе проблемы носят проблему не только законодательного характера, но и по сути проблем практики применения органами исполнительной и судебной власти норм права в зависимости от региональных особенностей. Существенным тормозящим механизмом полноценной реализации политических прав и свобод человека и гражданина в России являются общественные устои, нравы и ценности, которыми так часто оперируют органы судебной власти в своих решениях, ставя их чуть ли не на одно место с реальными законами России. Традиционные отношения к семейному институту, институту межнациональных отношений, а также важное место религии и церкви в жизни современного «светского» в соответствии с Конституцией общества определяет современное административное, уголовное, семейное и иные сферы законодательства в защиту одних слоёв населения, тем самым закрепляя ограничительные положения в отношении иных лиц с несхожими такими общественными установками.
Как следствие, это уничтожает в корне возможность такими людьми реализовать своё право на проведение и участие в публичных мероприятиях, а также свободно высказывать свои мысли в форме устной и письменной речи, заведомо осознавая своё убыточное положение по сравнению с привилегированно-традиционными представителями населения.
Литература:
- Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ,4.07.2020–34 ФКЗ,04.10.2022–47 ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 04.10.2022. № 31. ст. 4398.
- Федеральный конституционный закон от 28 июня 2004 г. № 5-ФКЗ «О референдуме Российской Федерации» (с измен. и доп. от 30 декабря 2021 г. № 4-ФКЗ)\\ Собрание законодательства Российской Федерации от 30 июня 2004 г. № 117.
- Федеральный закон от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» (с измен. и доп. от 25 декабря 2023 г. № 671-ФЗ)\\ Собрание законодательства Российской Федерации от 22 мая 1995 г.№ 21 ст. 1930.
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ(с измен. и доп. от 25 декабря 2023 г. № 671-ФЗ)\\ Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июня 1996 г. № 25 ст. 2954.
- Федеральный закон от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях»(с измен. и доп. от 24 июля 2023 г. № 360-ФЗ)\\ Собрание законодательства Российской Федерации от 16 июля 2001 г. № 29 ст. 2950.
- Ковалев В. В. Механизм и проблемы реализации обязанностей человека и гражданина в РФ // Гуманитарные и юридические исследования. — 2021. — № 3. — С.101–103.
- Маркина Е. А., Смоленский М. Б., Клюшкина Л. Ю. Конституционное право России / Е. Маркина, М. Б. Смоленский, Л. Ю. Клюшкина. — М.: КноРус, 2020.-789с.
- Мельникова О. В. Конституционно-правовой статус человека и гражданина в Российской Федерации и его обеспечение / О. В. Мельникова // Молодой ученый. — 2019. — № 47 (285). — С. 331–334.
- Нудненко Л. А. Конституционное право; Юрайт — Москва, 2019. — 592 c.
- Смоленский М. Б., Колюшкина Л. Ю. Конституционное право Российской Федерации; Дашков и Ко, Наука-Пресс — Москва, 2022.-456с.
- Решение Серпуховского городского суда Московской области № 2А-590/2019 от 23 января 2019 года URL: https://sudact.ru/regular/doc/PQdWBujsEmLb/ (дата обращения 04.01.2024)
- Постановление о прекращении уголовного дела № 137150100131 в Отношении Краснова В. М. от 13.02.2017 г., вынесенное мировым судьей судебного участка № 6 Промышленного района г. Ставрополя Филимоновым А.М URL: https://stavmirsud.ru/officework/dectextsus/?id=1288764 (дата обращения 04.01.2024)
