Статья исследует особенности контркультуры как социального феномена и его влияния на американскую литературу. Контркультурная литература — это новая тенденция, зародившаяся в 60-е годы XX века и берущая свое начало в модернизме, но получившая развитие в парадигме постмодерна. Авторы контркультурной литературы часто используют необычные стили и методы, чтобы выразить свои идеи и бросить вызов общепринятым взглядам. Примеры контркультурной литературы включают произведения Чака Паланика, Хантера Томпсона, Ирвина Уэлша и многих других.
Ключевые слова: контркультура, постмодернизм, нонконформизм, трансгрессивная литература, «Поколение X»
Вторая половина XX века во всем мире стала периодом радикальных перемен во всех сферах жизни. В 1960-х годах контркультура как социальный конструкт превратилась в образ жизни и основную форму поведения для большого числа молодых людей в США. Культурные революции, расцвет капиталистических идеи и развитие молодежного авангарда — все это стало предпосылкой для коренных изменений в общественном сознании. Именно поэтому этот период характеризовался неприятием всего традиционного, мятежностью, отказом следовать общепринятым нормам, необычными методами самовыражения, демонстрациями и беспорядками. Социальные изменения и общая тенденция развития гражданского общества не могли не создать предпосылки для развития новых художественных стилей в искусстве, музыкальных направлений, формирования молодежных групп и развития психоделической культуры [1, с. 322].
Литература не осталась в стороне. Она отвергла идеалы и традиции прошлого, противопоставив им новый взгляд на мир и человека. Центральным персонажем произведений этого периода стал герой-маргинал, оторванный от общества и ищущий себя в мире, где духовные ценности вытеснены потреблением. Грубый реализм, резкая критика социума и личный опыт авторов нашли отражение в романах, объединенных термином «контркультура» [2, с. 43].
Контркультура затронула не только литературу, но и искусство, общественные движения, настроения целых поколений. Масштабность этого явления привлекла внимание специалистов к анализу произведений «контркультурного» направления. В литературоведении творчество авторов этого направления принято называть «трансгрессивной прозой» или литературой «Поколения X». Термин «Поколение X» появился после выхода одноимённого романа Дугласа Коупленда в 1991 году, заложивший основы нового направления в литературе.
Трансгрессивную прозу можно рассматривать как зеркало эпохи, отразившее кризис ценностей, отчуждение человека и поиск нового смысла жизни. Исследователи выделяют следующие черты характерные для контркультуры:
— отказ от идеализации мира и человека;
— изображение деструктивных тенденций современного общества;
— главный герой — маргинал, оторванный от общества;
— грубый реализм;
— экспрессивный язык и откровенность.
Тематика трансгрессивной прозы сосредоточена на запретных темах, таких как физическое и сексуальное насилие, гендерное издевательство, употребление наркотиков и дисфункциональные семейные отношения. Возможность исследовать крайности и изображать пограничное состояние героя, для которого смерть и увечья не являются чем-то ужасным в этом бесчеловечном мире, способствовала развитию антигуманистических настроений в трансгрессивной литературе.
В литературе контркультуры зачастую фигурируют персонажи из маргинальных слоёв общества. Авторы используют этих героев не только для привлечения внимания к жизни людей, обособленных от традиционного общества, но также для придания своим произведениям специфического андеграундного звучания. Мировоззрение героев, становление их как личности происходит по правилам того социума, к которому они принадлежат. Например, главный герой романа Хантера Томпсона «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» рефлексирует на тему современного общества: «Это место похоже на армию: господствует норма поведения акул — жри раненую. В закрытом обществе, где каждый виновен, преступление заключается в том, что тебя поймали. В мире воров единственный и окончательный порок — это тупость» [5, с. 31].
Несмотря на это, персонажи контркультурной литературы объединены общим пониманием жестокости современной культуры, ее стремлением к подавлению человеческой индивидуальности и сущности. В качестве решения данной проблемы предлагается не менее разрушительное действие по отношению к себе и окружающему миру: «Только потеряв все, мы становимся свободными, чтобы сделать все что угодно» [3, с. 201]. Герои произведений данного направления либо выбирают путь восстания, погибая героической смертью, либо погружаются в забытье и выбирают самодеструкцию, таким образом, окончательно исключая себя из сражения за свои идеи.
В контркультурных романах герой часто становится жертвой современного ему общества из-за своего происхождения: он может быть либо слугой высшего экономического класса, либо представителем низших слоев общества. Именно поэтому большое значение приобретает созданный писателями образ государства и культуры в качестве инструментов угнетения. Например, в романах Ирвина Уэлша встречается идея о том, что колониальные амбиции Великобритании негативно влияют на национальную идентичность шотландцев. Один из таких действий — массовая безработица, которая разрушает социальную структуру и вызывает разобщение в обществе. Ещё одна проблема, которую автор поднимает, — увеличение разрыва между богатыми и бедными, что дополнительно усугубляет неравенство в стране. Происхождение из определенных социальных слоев, влияние внешних социальных и культурно-исторических обстоятельств сформировало в героях критический взгляд на мир и, следовательно, стремление преодолеть эту несправедливость путем ее разрушения. Также развитие и распространение культуры потребления не могло не оказать влияние на антигуманность героев. Писатели констатируют, что мир, в котором существует иерархия, порождающая неравенство и ненависть, побуждает героев к проявлению агрессии.
Однако не всегда герои контркультурных произведений выбирают борьбу за свои идеи. Для некоторых заведомое уклонение от борьбы и эскапизм являются методами борьбы против мира. Например, герои романов “На игле” и “Поколение X” выбрали сознательное и безразличное забытье, чтобы продемонстрировать свое нежелание быть частью постиндустриального общества. Таким образом, писатели подтверждают, что общество, в котором они живут, лишено человечности, а решение существующих проблем возможно лишь с применением методов, которые также не ориентированы на гуманность — либо через деструктивное бунтовское поведение, либо сквозь угнетающее забвение.
В силу того, что контркультурное явление в литературе представляет собой исключительно постмодернистский феномен, авторы, пишущие в этом направлении, активно применяют различные стилистические приемы в процессе создания своих произведений. Это не только предоставляет для писателей возможность ощущать свободу творчества, но также подчеркивает их разрыв с традициями классической литературы и в значительной степени способствует передаче безумия и хаотичности данного направления. Например, визуальное преображение текста находит свое применение в романе Ирвина Уэлша “Кошмары Аиста Марабу”, где читателю предлагается читать текст в разных направлениях для того, чтобы уловить ход мыслей героя, пребывающего в коматозном состоянии. Для того, чтобы подчеркнуть двойственный характер героя и его сознания, Уэлш использует парцелляцию. Этот ход писателя также ярко иллюстрирует структурное разделение композиции романа на три пространственно-временные плоскости.
Еще одной характеристикой контркультурной литературы является намеренно сложная структура композиции. Например, в романе «Бойцовский клуб» Ч. Паланик использует ретроспективную композицию: одна из финальных сцен помещена в начало произведения, что сразу же создает напряжение и привлекает внимание читателя. Этот эффект достигается с помощью разнообразных стилистических приемов, включающие повторы, которые создают ритмичность повествования.
Еще одним важным элементом контркультурной литературы является концепт двойничества. Главный герой произведений данного направления создает своего двойника, альтер эго, который олицетворяет его темную, порочную сторону характера. Таким образом, на противоборстве героев Тайлера Дёрдена и Рассказчика строится сюжет «Бойцовского клуба», а главные герои романов «Грязь» и «Кошмары аиста марабу» И. Уэлша создают вторую личность, чтобы сбежать от своих мучительных воспоминаний в иллюзорный мир.
Сатира и чёрный юмор становятся отправной точкой для раскрытия проблематики в трансгрессивной литературе. Использование иронии, сарказма и гипертрофированных образов направлено на высмеивание порядков доминирующей культуры. Юмор становится единственной возможностью не погрузиться во мрак общества потребления. Однако этот юмор весьма специфичен — он затрагивает запретные темы, а писатели доходят до абсурда и находят смешное начало даже в самых жестоких изображениях окружающего мира. Смех в романах трансгрессивной прозы может показаться бесчеловечным, но он является взаимной реакцией на неравенство и ненависть, которые окружают героев в социуме [4, с. 106].
Таким образом, контркультура, которая возникла во второй половине XX века, стала одним из наиболее заметных и критикуемых явлений в обществе и искусстве. Эти произведения изменили лицо современной прозы, открыв читателям глаза на наши главные пороки. Представители этого направления намеренно изображали жизнь во всей ее грязи, отрываясь от традиционной литературы и демонстрируя обществу все асоциальные и антигуманные условия, в которых они выросли и стали теми, кто они есть. Они использовали огромный опыт и вдохновлялись главными идеями значимых литературных, философских, политических и социально-культурных движений, чтобы преобразовать существующие порядки и с помощью грубого реализма в описаниях, введения новых тем и персонажей в искусство, сделать себя заметными и оставить свой след в истории искусства.
Литература:
1. Гуревич П. С. Контркультура // Культурология. XX век. Энциклопедия. В 2-х т. Т. 1. — СПб.: Университетская книга; ООО “Алетейя”, 1998. — С. 322–324.
2. Ершова Ю. Я. Культура, субкультура, контркультура: дефиниция и демаркация понятий // Вестник СПбГУКИ. 2016. № 4 (29). С. 42–45.
3. Паланик Ч. Бойцовский клуб. — Москва: АСТ, 2006. — 256 с.
4. Рошак Т. Истоки контркультуры. М.: АСТ, 2014. 384 с.
5. Томпсон Х. Страх и отвращение в Лас-Вегасе: [роман] / [пер. с англ. А. Керви]. — Москва: Издательство АСТ, 2022–318
