Ключевые слова: правовой обычай, источник права, семейное законодательство, традиции, ценности.
Правовое явление, выражающееся в уникальном по своему содержанию источнике права, сопровождало развитие юридической науки в течение всего его существования. Именно таковым представляется правовой обычай, в частности в гражданско-правовой сфере регулирования. Действующее российское законодательство раскрывает дефиницию обычая в пункте 1, статьи 5 ГК РФ , из которой следует: «Обычаем признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской или иной деятельности, не предусмотренное законодательством правило поведения, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либодокументе» [1]. Приведенное легальное определение было зафиксировано в ГК в 2013 году в результате осуществления политики реформирования гражданского права.
Безусловно, родовая специфика обычая права сводится к нормативному оформлению, устоявшегося правила, путём его систематизации и кодификации, в те или иные сборники и собрания, с помощью законодательного закрепления. Обращаясь к примерам в исторической ретроспективе, можно отметить систематизации обычаев в Русской правде, в Законах Хаммурапи и Ману.
Отдельно стоит сказать об истоке правовой культуры, а именно Римском праве, где положение обычая не умолялось и «после закона», после чего была ярко выражена вспомогательная роль, вследствие массовой кодификации в рамках правовых норм. Обычаями (mores maiorum) признавались исторически сложившиеся в практике модели поведения предков, включая правила религиозной нравственности, которые впоследствии обеспечивались государственной защитой. Здесь само собой стоит упомянуть о древнейшем кодифицированном источнике устоявшихся обычаев предков — XII таблиц [2].
Касаясь вопроса обычая, нельзя не затронуть его ключевые признаки. Основополагающим аспектом предстаёт воля государства на санкционирование возможности использования обычая в тех или иных отношениях, в том числе гражданско-правовых. В результате чего обычное право признаётся сувереном, однако, не фиксируя и не растворяя его в действующих нормативно-правовых актах, за исключением случаев, когда стороны договоренности самостоятельно прописывают обычай в деловых документах и протоколах. Из уже упомянутого признака вытекает и следующий критерий — непротиворечивость правового обычая с действующим кодифицированным законодательством. В свою очередь фундаментальными признаками обычного права во все времена считались: длительность его формирования, общепризнанность фактов в теории и на практике, многократность применения и локальность по отношению к некоторой группе субъектов отношений [3].
Переходя к анализу специфики обычая в действующем законодательстве в настоящее время, стоит резюмировать: «Гражданское право — это единственная отрасль российского права, законодательство которой в традициях римского права закрепляет возможность использовать обычаи, а государство тем самым санкционирует их» [4].
Из уже вышеупомянутой формулировки, представленной законодателем в 5 статье Гражданского кодекса, вытекает положение обычая в нормативной иерархичности. В первую очередь это необходимость в непротиворечивости с действующим законодательством и его соотношение с ним. Так, исходя их положения статьи 421 , а именно пункта 5 : «Если условие договора не определено сторонами или диспозитивной нормой, соответствующие условия определяютсяобычаями, применимыми к отношениям сторон» [1]. При этом важным моментом является факт наличия «примерных условий», разработанные для договоров соответствующего вида и опубликованными в печати, при отсутствие ссылки на которые, они могут применятся к отношениям сторон в качестве обычаев, если иное не противоречит положению пункта 5, статьи 421 настоящего Гражданского кодекса.
Из данной формулы вытекает следствие, выражающаяся во вспомогательной роли обычая относительно иных источников, в частности, в обязательственно-договорных отношениях. Во многом, ключевым аспектом является наличие самого понятия «оборота», свидетельствующего о динамике гражданских правоотношений, аналогичной, так называемой — статике и вещному праву в целом, где примером может послужить: применение местного обычая по обращению в собственность общедоступных для сбора вещей [1].
В свою очередь Постановление Пленума более детализировано раскрывает дефиницию обычая, применяемого судом в процессе разрешения конкретного спора. Под ним следует понимать: «не предусмотренное законодательством, но сложившееся, то есть достаточно определенное в своем содержании, широко применяемое правило поведения при установлении и осуществлении гражданских прав и исполнении гражданских обязанностей не только в предпринимательской, но и иной деятельности, например определение гражданами порядка пользования общим имуществом, исполнение тех или иных обязательств» [5].
Правовой обычай, в силу исторически сложившейся специфики, может отождествиться не только с неоднократно-повторяющимися правилами единой модели поведения субъектов отношений, но и национальной традицией, образовавшейся в конкретной конъектуре общественных отношений, нуждающихся в первичном урегулировании, стабилизации и устранению законодательных пробелов. Исходя из дефиниции, представленной в Гражданском кодексе и особенности действия обычая на практике, можно констатировать его субсидиарный характер. В свою очередь, само гражданское законодательство и его источники, как средство регламентации отношений, носят аналогичный статус относительно семейных правоотношений, что вытекает из положения 4 статьи Семейного кодекса.
Особенность обычая, не столь как инструмент преодоления пробелов в семейной отрасли права, заключается совокупности факторов нравственно-этического и исторически-духовного, которые характерны для конкретной семьи и народу с его, укоренившимся веками, семейными устоями. Важное значение играет соотношение противопоставление дефиниций «обычая» и «традиции», выполняющие схожие функции по стабилизации, утвердившихся в конкретном обществе, отношений. Однако профессор Суханов И. В. отмечает: «Формула любого обычая не отражает связи между действиями и вырабатываемыми ими духовными качествами, то формулы традиции всегда выражают эту связь» [6].
На практике, обращаясь к действующему семейному законодательству, понятие обычая встречается лишь единожды в статье 58 СК РФ о праве ребёнка на полное имя по согласованию отечества по имени отца, если иное не вытекает из законов субъектов Российской Федерации и национального обычая [7]. Следовательно из данного положения вытекает тезис о признании за национальными меньшинства обычаев, сложившихся в результате развития исторических традиций устройства семейных отношений и санкционированных на федеральном, региональном или муниципальном уровне.
В качестве примера, с фиксацией обычая в законодательстве и его превращение в норму права, может послужить Семейный кодекс Республики Татарстан, который гласит: «Отчество ребенку присваивается по имени отца либо по соглашению родителей отчество может быть присвоено на основе национальных традиций путем прибавления к имени отца ребенка слова «улы» (для ребенка мужского пола), слова «кызы» (для ребенка женского пола)» [8]. Под формулировкой «национальных традиций» здесь стоит понимать именно, исторически сложившееся в результате развития местной культуры, обычаи.
Более интересной представляется формулировка, как синтез, раскрывающий мнение профессора Суханова . Конституции Чеченской Республики, прямо указывающая на привилегированное положение и сакральное значение неписанных инструментов разрешения общественных разногласий. «Общепризнанные традиции и обычаи народов Чеченской Республики — уважение к старшему, женщине, людям различных религиозных убеждений, гостеприимство, милосердие — священны, охраняются Конституцией Чеченской Республики и законами Республики» [9]. В данном примере аналогично фиксируются и сливаются две различные по своим видовым свойствам дефиниции — «обычаи» и «традиции», которые в силу родового значения носят черты единого, консервативно сложившегося, инструмента урегулирования.
Разумеется, некоторые разновидности национальных традиций и обычаев, либо ассимилируются в действующем законодательством, интегрируясь и образуя конкретные нормы права, однако ряд подобных явлений вовсе могут прекратить своё существование посредством законодательного запрета. Ярко выражено действие аппарата принуждение в советский период по отношению к Северокавказским регионам и пресечению многих локальных обычаев. В первую очередь это вопрос моногамии, который стал пресекаться в 1980-х гг., а также нормативное уравнивание и стабилизация брачно-семейных отношений, исходя из положений действующего законодательства, в том числе достижение совершеннолетнего возраста [11].
В силу духовно-нравственного характера многих аспектов семейного права «обычай», как источник права, играет важную роль для каждой отдельной ячейки общества. Сформированный в течение длительного и неоднократного использования на практике, он может быть интегрирован в основные нормативно-правовые акты федерального или регионального законодательства, в зависимости от сложившихся обстоятельств и динамики развития общественных отношений. Однако именно в результате подобной ассимиляции «обычай» теряет свою правовую особенность, неписанного и превращается в нормативно-правовую частицу на фоне прочего многообразия источников.
Литература:
- Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 24.07.2023) // СЗ РФ. — 1994. — № 32. — Ст. 3301.
- Римское частное право: учебник / под ред. Р. А. Курбанова. Москва: Проспект, — 2015. — С. 10.
- Максимова, И. М. Правовой обычай как источник права: исторический и теоретический аспект. // Право: история и современность, 2021. — № (4 (17)). — С. 61.
- Печников, А. П. К вопросу о сущности правового обычая в российском гражданском праве (история и современность). // Проблемы экономики и юридической практики, — 2011. — № 2. — С. 56–57.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Рос. газ. — 2015. — 30 июня.
- Суханов, И. В. Обычаи, традиции и преемственность поколений. // Москва. — 1976. — С. 10.
- Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-ФЗ (ред. от 31.07.2023) // СЗ РФ. — 1996. № 1. — Ст. 16.
- Семейный кодекс Республики Татарстан от 13 января 2009 г. № 4-ЗРТ: принят Гос. Советом Республики Татарстан 15 дек. 2008 г. // газета «Республика Татарстан». — 2009. — 16 января.
- Конституция Чеченской Республики от 23 марта 2003 г.: принята на Референдуме 23 марта 2003 г. // Вести Республики. — 2003. — 29 марта.
- Курбанова, З. А. Семейно-брачные отношения в Дагестане: ретроспектива и векторы развития. // Legal Concept, — 2013. — № 4. — С. 100–103.
