Сфера образования в настоящее время испытывает особое влияние искусственного интеллекта, так как огромный объем информации все сложнее усвоить традиционными способами. Абсолютно новым явлением в сфере изучения иностранных языков стало использование чат-ботов. Чат-бот (от англ. «chat» — общаться и «bot» — машина) — это робот, имитирующий речь живого человека. В основе бота может быть заложен жесткий алгоритм, по которому следует программа, или искусственный интеллект, который постоянно самообучается и расширяет собственные возможности взаимодействия с пользователем. Например, Andy bot, который помогает пользователям изучать английскую лексику и грамматику.
Однако до сих пор наблюдается недостаточное количество исследований компьютерных технологий, которые применяются при обучении русскому языку как иностранному (далее — РКИ). В связи с этим мы разработали чат-бот, который помогает отрабатывать наиболее частотные коммуникативные ситуации (далее — КС) студентам, изучающим русский язык на уровне А2.
Под КС в данной статье понимается конкретная ситуация общения, в которую входят партнеры по коммуникации. Она определяет речевое поведение, выбор речевых средств и способы реализации коммуникативной интенции (Азимов, Щукин 2009 г., стр. 99).
Перед созданием чат-бота все КС были представлены в виде моделей. Перед моделированием были проанализированы два блока источников (учебники РКИ и интернет-источники). Для верификации созданных моделей было принято решение провести интервью с учащимися, чтобы проанализировать естественное речевое поведение иностранцев в отобранных КС.
В интервью участвовало десять человек, с каждым из которых моделировались по два сценария КС «знакомство», «у врача» и «разговор о погоде». Участники эксперимента — китайские студенты (пять молодых людей и пять девушек) в возрасте от 20 до 25 лет, изучающие русский язык на уровне А2. В результате были выявлены следующие особенности реализации каждой из КС.
КС «знакомство» :
Самыми сложными вопросами для респондентов оказались вопросы «на кого вы учитесь?», «вы сейчас учитесь или работаете?», «в каком университете вы учитесь?». Сложности могли быть связаны с падежной формой прилагательного («в каком?»), альтернативным вопросом, в котором фигурируют не существительные, а глаголы («гл. + или + гл».), а также с самим вопросом «на кого вы учитесь?», который не фигурирует в учебниках, однако встречается в реальной речи носителей.
Было замечено, что респонденты ни разу не сказали полное название университета.
Наблюдались следующие грамматические ошибки: выбор падежной формы («я приехал из Китай»), возвратность («- Вы учитесь или работаете? — Я учу»), выбор слова год/лет/годы при ответе на вопрос о возрасте. (Механизм проработки ботом такого рода ошибок, характерных для студентов на уровне А1+, рассмотрен нами в п. 3.1).
Полной коммуникативной неудачи не наблюдалось, после повтора вопроса все респонденты понимали и начинали отвечать правильно.
КС «разговор о погоде»
Самыми сложными фразами оказались опросы с частицей «ли». Например, «будет ли завтра дождь/снег?".
С точки зрения грамматики респондентам было сложно выбрать правильную форму слова «градус». Например, «один градус», но «пять градусов» («По-моему, может быть, около ноль градусов»). В основном выбралась та форма, которая использовалась в вопросе.
Встретилась грамматическая неточность в ответе на вопрос «А какая погода тебе нравится?», обычно респонденты отвечали просто «солнце».
Иногда респондентам не хватало лексики. Они переходили на китайский, чтобы уточнить перевод слов. Например, затруднение вызвало слово «ясно». Один из респондентов перепутал градусы с минутами.
Именно КС «разговор о погоде» больше, чем другие КС содержит односложные ответы.
КС «у врача»
Ситуация «у врача», как и предполагалось, оказалась наиболее трудной для респондентов. Это связано с несколькими причинами:
– во-первых, ограниченный запас лексики. Например, участники эксперимента почти не знали, как рассказать о своих симптомах на русском языке;
– во-вторых, сложности при импровизации. В остальных КС респондентам требовалось лишь рассказать о себе или семье, посмотреть в окно, чтобы узнать погоду на улице. Здесь же им было необходимо представить себя в кабинете врача, придумать симптомы и быстро сориентироваться, какие вопросы можно задать ему;
– в-третьих, данная тема встретилась лишь в двух учебниках из десяти, а потому можно утверждать, что учащиеся сталкиваются с ней не так часто и в их голове нет стандартного набора шаблонных реплик, как, например, при обсуждении семьи.
Опрашиваемые часто чувствовали себя некомфортно, что выражалось в длительных паузах, когда они подбирали ответ, а также в отсутствии зрительного контакта (по сравнению с другими КС). Тем не менее, несмотря на все трудности, коммуникативной неудачи не наблюдалось.
Еще одну трудность вызвало понимание инструкции врача о том, как принимать таблетки. Пришлось подключить язык жестов. Однако использование этого приема в боте не представляется возможным, а потому в данной КС нужно сделать особый акцент на лексику и шаблонные фразы во вводной информации.
Неожиданным для интервьюера оказался вопрос респондента «как я могу купить это лекарство?», т. к. ранее он не встречался ни в учебниках РКИ, ни в интернет-источниках. Возможно, это связано с тем, что в Китае, в отличие от России, практически ни одно лекарство не продается без рецепта. И купить его можно строго по назначению врача и при предъявлении специальной выписки из больницы. Именно поэтому подобный вопрос мог появиться у респондента, так как он не знал о системе аптек в России.
Таким образом, в ходе эксперимента были выявлены следующие особенности реализации смоделированных диалогов:
- Китайские студенты в основном предпочитают отвечать на вопросы, а не задавать их, то есть в диалоге играют более пассивную роль.
- Участники почти всегда понимают смысл вопроса и правильно отвечают на него.
- Основные языковые сложности при говорении — это выбор падежной формы, возвратные глаголы, альтернативные вопросы, вопросы с частицей «ли», числительные и лексическая сочетаемость;
- Китайские студенты почти не используют междометия для согласия, удивления и поддержания контакта в целом;
- В диалогах активно используется форма «пока-пока» для добавления непринужденности при прощании, однако в учебниках данная форма не фигурирует.
Также была выделена следующая проблема: языковой материал, который дается на уровне А2, не закрывает все потребности в реальной коммуникации.
Литература:
- Азимов Э. Г., Щукин А. Н. Словарь методических терминов (теория и практика преподавания языков). — СПб.: Златоуст, 1999. — 472 с.
- Биккулова, О. С. Чат-бот в методике преподавания РКИ / О. С. Биккулова, М. И. Ивкина // Мир русского слова. — 2021. — № 1. — C. 91–96. 9.
- Володина, Д. Н. Использование речевых ситуаций на начальном этапе обучения русскому языку как иностранному в техническом вузе / Д. Н. Володина, О. А. Дроздова, Е. В. Замятина, О. Е. Оглезнева // Современные проблемы науки и образования. — 2016. — № 3. — C. 105–109.
- Гайдаш, П. А. Чат-боты и онлайн-тренажеры как новейший инструмент изучения иностранных языков / П. А. Гайдаш // Информатика в школе. — 2020. — № 10. — C. 45–53.
- Кадеева, О.Е., Чат-боты и особенности их использования в образовании / О. Е. Кадеева, В. Н. Сырицына // Информатика в школе. — 2020. — № 10. — C. 45–53.
- Омарова, Д. А. Речевые ситуации в формировании коммуникативных умений учащихся / Д. А. Омарова,П. А. Омарова // Известия ДГПУ. Психолого-педагогические науки. — 2011. — № 3. — C. 69–71.
- Романюта М. А. К вопросу о разработке чат-бота для обучения иностранным языкам // Сборник научных статей 3-й Международной научной конференции перспективных разработок молодых ученых / Курс: Юго-западный государственный университет, 2022. — C. 364–368.
- Стернин, И. А. Анализ коммуникативных ситуаций, изд. 2-ое, испр. и доп. / И. А. Стернин. — Воронеж: «Истоки», 2013. — 50с.
- Monserrat Mateos Sanchez. Chatbot, as Educational and Inclusive Tool for People with intellectual Disabilities // Sustainability. 2022. — Vol. 14, — P. 2–20.
- Sofie Roos. Chatbots in Education: a passing trend or a valuable pedagogical tool // Department of Informatics and Media Uppsala Universit. 2018. — 52 p.
