С 1 июня 2019 г. вступил в силу Федеральный закон от 19. 07. 2018 г. N 217-ФЗ «О внесении изменений в статью 256 части первой и третью Гражданского кодекса Российской Федерации» [1], который ввел наследственный договор как новое основание наследования. Реформа обещала носить революционный характер, но широкое применение наследственного договора в нашей правовой действительности сегодня отсутствует. Данное обстоятельство нельзя связывать только с тем, что институт является сравнительно новым. В данной статье мы рассмотрим проблему сохранения у наследодателя права реализации имущества (в том числе влекущей переход права собственности), являющегося предметом наследственного договора, которое, на наш взгляд, является существенным препятствием для распространения применения наследственного договора на практике.
В п. 1 ст. 1140.1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) законодатель определил, что наследственным договором является договор, условия которого определяют круг наследников и порядок перехода прав на имущество наследодателя после его смерти к пережившим наследодателя сторонам договора или к пережившим третьим лицам, которые могут призываться к наследованию [2].
Правовому регулированию наследственного договора посвящена только ст. 1140.1 ГК РФ. Вместе с тем, такое правовое регулирование явно является недостаточным, что порождает проблемы при моделировании совершения сторонами тех или иных действий в рамках заключенного между ними наследственного договора. В частности, проблема, являющаяся предметом рассмотрения настоящей статьи, также возникла в связи с отсутствием правового регулирования.
В соответствии с п. 9 ст. 1140.1 ГК РФ, изменение или расторжение наследственного договора может быть совершено только при жизни сторон по соглашению между ними или на основании решения суда в связи с существенным изменением обстоятельств, в т. ч. в связи с выявившейся возможностью призвания к наследованию лиц, которые имеют право на обязательную долю в наследстве. В п. 10 той же статьи установлено, что наследодатель имеет право в любой момент совершить односторонний отказ от наследственного договора путем уведомления всех сторон договора об этом. При этом на него возлагается обязанность возместить другим сторонам убытки, возникшие в связи с исполнением договора на момент получения копии уведомления об отказе наследодателя от наследственного договора.
Между тем п. 12 ст. 1140.1 ГК РФ предоставляет наследодателю право после заключения наследственного договора совершать любые сделки в отношении принадлежащего ему имущества и иным образом распоряжаться принадлежащим ему имуществом своей волей и в своем интересе, даже если такое распоряжение лишит лицо, которое может быть призвано к наследованию, прав на имущество наследодателя. Усиливает данное право оговорка о том, что соглашение об ином ничтожно.
Именно предусмотренное п. 12 ст. 1140.1 ГК РФ право наследодателя определять юридическую судьбу своего имущества, включающее в себя также право на передачу права собственности на это имущество другому лицу, вызывает споры, поскольку позволяет недобросовестному наследодателю заключить, например, договор дарения, купли-продажи, мены в отношении такого имущества, или заключить в отношении него новый наследственный договор или включить его в завещание, где наследником будет уже не то лицо, которое им являлось по наследственному договору. Оговоримся, что в рамках настоящей статьи мы не будем затрагивать вопросы распоряжения имуществом путем заключения в отношении него нового наследственного договора, либо составления завещания.
Описанная проблема является важной, поскольку правомочие наследодателя, описанное в норме закона, как абсолютное и неоспоримое, дает свободу действий недобросовестному наследодателю в том смысле, что позволяет ему получить исполнение обязательства от наследника, указанное в наследственном договоре как условие получения наследства в будущем, а после распорядиться имуществом. В такой ситуации наследодатель может, не отказываясь от наследственного договора в порядке, предусмотренном ст. 1140.1, лишить наследника встречного предоставления в будущем.
На данную проблему обращают внимание и другие авторы. Так, С. Л. Будылин, комментируя право наследодателя на распоряжение предметом наследственного договора, указывает, что при жизни он может совершать с этим имуществом любые сделки, невзирая на интересы контрагента по наследственному договору [3].
Также, комментируя и пытаясь осмыслить спорный пункт, А. А. Расторгуева пишет: «То есть в этом пункте законодатель говорит, что он вообще никак не ограничивает наследодателя, последний может делать с имуществом, что хочет, и даже если кому-то его отдаст, никакие убытки возмещать не нужно. Так зачем отказываться от договора, если можно просто реализовать имущество?» [4]. Автор приводит пример, в котором наследственный договор заключается между племянником и дядей, по которому последний намеревается передать загородный дом с участком. Племянник, ожидая получить предмет наследственного договора, облагораживает участок и ремонтирует дом, тогда как дядя берет и дарит или продает его своей дочери, поскольку имеет на это право.
Толкуя данную норму подобным образом, можно сделать вывод о том, что у наследодателя есть так называемая лазейка, которая позволяет ему отчуждать имущество, составляющее предмет наследственного договора, в ущерб интересам наследника. Такое толкование делает конструкцию наследственного договора незащищенной, что может оттолкнуть граждан от идеи его заключения, тем более в отсутствие прямого законодательного регулирования данного вопроса.
В связи с чем необходимо решить вопрос, может ли наследник защититься от ухудшения своего положения в случае распоряжения наследодателем имуществом, являющимся предметом наследственного договора, влекущем переход права на такое имущество. И если да, то каким образом?
Первый вариант — рассматривать совершение подобного действия наследодателем как односторонний отказ от исполнения договора, которое и так предоставляется наследодателю п. 9 ст. 1140.1 ГК РФ.
При этом, обращаясь к общей норме, содержащейся в ст. 450.1 ГК РФ, регулирующей односторонний отказ от исполнения договора, в п. 4 видим, что законодатель требует от стороны, отказывающейся от договора, действовать добросовестно и разумно в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором.
Получается, что в случае, когда наследодатель осуществляет реализацию спорного имущества, не уведомляя наследника, то есть в ненадлежащем порядке, он, тем самым, действует недобросовестно. Следовательно, у наследника должно возникать право оспорить сделку и признать ее недействительной по основаниям, предусмотренным ст. 10 и п. 2 ст. 168 ГК РФ.
Однако данное умозаключение вступает в противоречие с п. 12 ст. 1140.1 ГК РФ, который прямо закрепляет право наследодателя на распоряжение имуществом, даже если это лишит лицо, которое может быть призвано к наследованию, прав на имущество наследодателя.
Возникает вопрос, допустил ли законодатель противоречие в нормах статьи, регулирующей наследственный договор или в данной ситуации можно найти иной вариант разрешения спора. В связи с отсутствием возможности дать ответ на указанный вопрос отметим, что данный способ защиты права наследника является сомнительным в плане эффективности.
Другой вариант сложившейся проблемы заключается в возможности применения к наследственному договору, предметом которого распорядился наследодатель, нормы о существенном изменении обстоятельств.
В данному случае указанным существенным изменением обстоятельств будет являться факт наличия права собственности на имущество, на получение которого рассчитывал наследник по наследственному договору, у лица, отличного от наследодателя.
Норма о существенном изменении обстоятельств, согласно абз. 2 п. 1 ст. 451 ГК РФ может применяться в том случае, когда обстоятельства изменились настолько, что договор вообще не был бы заключен сторонами или был бы заключен на значительно отличающихся условиях, если бы стороны могли это разумно предвидеть.
При этом, согласно п. 2 указанной статьи, изменение договора судом возможно не всегда, а при наличии одновременно следующих условий:
1) в момент заключения договора стороны исходили из того, что такого изменения обстоятельств не произойдет;
2) изменение обстоятельств вызвано причинами, которые заинтересованная сторона (в нашем случае — наследник) не могла преодолеть после их возникновения при той степени заботливости и осмотрительности, какая от нее требовалась по характеру договора и условиям оборота;
3) исполнение договора без изменения его условий настолько нарушило бы соответствующее договору соотношение имущественных интересов сторон и повлекло бы для заинтересованной стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишилась бы того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора;
4) из обычаев или существа договора не вытекает, что риск изменения обстоятельств несет заинтересованная сторона.
На наш взгляд, реализация имущества, влекущая переход права собственности на него, подходит под указанные критерии. Причем в данном случае в качестве факта, свидетельствующего о существенном изменении обстоятельств следует рассматривать не факт совершения распорядительной сделки, а факт нахождения имущества в собственности другого лица, что влечет невозможность исполнения наследственного договора. При таком рассмотрении ситуации мы уже не оспариваем законность сделки, которая была совершена наследодателем, тем самым не спорим с его правом распоряжаться имуществом, что является преимуществом по сравнению с первым способом защиты права наследника.
В данном случае речь должна идти именно о том, что изменилось обстоятельство — исчез объект договора, право собственности на него стало принадлежать иному лицу. При этом, согласно п. 3 ст. 451 ГК РФ, в случае расторжения договора в связи с существенным изменением обстоятельств, суд по требованию любой из сторон определяет последствия расторжения договора, исходя из необходимости справедливого распределения между сторонами расходов, понесенных ими в связи с исполнением этого договора.
Между тем, проблема двух предложенных вариантов защиты наследника, имеют существенный недостаток в связи с тем, что вопрос применения защитных норм в каждом из случаев будет решаться в судебном порядке. В отсутствие прямого законодательного регулирования будет существовать риск изменения судебного подхода к рассматриваемому вопросу.
Поэтому наиболее эффективным вариантом решения рассматриваемой проблемы стоит признать внесение изменений в действующее законодательство. Учитывая, что в других государствах, где существует правовой институт наследственного договора, он имеет популярность и находит применение на практике, следует при изменении существующей нормы, обратиться к опыту зарубежного законодателя.
В рамках исследования, мы установили, имеется несколько подходов в рамках зарубежного регулированию спорного элемента наследственного договора.
Так, встречаются однозначные позиции, которые, либо никак не ограничивают право наследодателя на распоряжение имуществом, либо категорически запрещают распоряжаться предметом наследственного договора.
Первый подход встретить в нормах Австрии. Так, согласно § 1252 Всеобщего гражданского кодекса Австрии «Даже внесенный в публичные реестры наследственный договор не препятствует супругу в течение его жизни распоряжаться своим имуществом по своему усмотрению. Право, которое из него возникает, имеет предпосылкой смерть наследодателя; наследник по договору не может его ни передать, если он не переживет наследодателя, другому лицу, ни потребовать предоставления обеспечения ради [сохранения] будущего наследства» [5]. Между тем, наследственный договор в Австрии заключается только между супругами, согласно § 1249 Всеобщего гражданского кодекса Австрии, что создает значительную специфику наследственного договора в рамках австрийского правопорядка.
Однозначный запрет на распоряжение имуществом, являющимся предметом наследственного договора, установил Венгерский законодатель. В своей работе Е. Ю. Петров, анализируя гражданско-правовые нормы Венгрии указывает, что там наследственный договор заключается по поводу всего или определенного имущества в обмен на прижизненное предоставление. Со ссылкой на § 7:50 Гражданского кодекса Венгрии автор указывает, что собственник утрачивает право свободного распоряжения имуществом, завещанным по наследственному договору [6].
Однозначный запрет на распоряжение имуществом обеспечивает полную защиту интересов наследника по договору, но вступает в противоречие с п. 12 ст. 1140.1 ГК РФ, из содержания которого следует, что отечественный законодатель вряд ли воспримет подобную норму для ее внедрения в наш правопорядок.
Следовательно, наиболее оптимальным вариантом был бы не полный запрет распоряжения, а его ограничение, тем более, что такие варианты встречаются в нормах зарубежного законодательства.
Так, в Германии законодатель напрямую не устанавливает запрет на распоряжение имуществом, но предусматривает негативные последствия для приобретателя имущества, охваченного наследственным договором, если отчуждение этого имущества произведено с умыслом причинить вред наследнику по договору или отказополучателю.
Гражданское уложение Германии содержит нормы, которые предусматривают негативные для наследодателя последствия в случае дарения с умыслом причинить вред наследнику по договору (§ 2287), а также ограничивающие присвоение, повреждение предмета завещательного отказа, поскольку в случае его совершения наследник не в состоянии исполнить завещательный отказ (§ 2288) [7].
Другой пример — гражданский закон Латвийской Республики устанавливает интересный подход к регулированию спорного вопроса. Во-первых, в статье 648 указанного закона установлено, что право наследодателя распоряжаться имуществом, являющимся предметом наследственного договора может быть ограничено, если он сам от него отказался. Посредством данной диспозитивной нормы законодатель уже дает возможность ограничения права наследодателя. Кроме того, в той же статье установлено право наследника оспорить отчуждение наследодателем чего-либо с явной целью лишить наследника предоставленного договором права. Статьей 649 рассматриваемого закона установлено, что реализация наследодателем предмета договора — недвижимого имущества — происходит только с согласия наследника по договору [8].
Данный подход является более жестким, по сравнению с германским, но позволяет наследнику защитить свое нарушенное право, при этом, не ограничивая абсолютным образом наследодателя в праве распоряжения имуществом.
Таким образом, заимствование норм Латвийского права по исследуемому элементу наследственного договора позволило бы уравнять положение сторон наследственного договора и сделать его более привлекательным для применения гражданами
Мы видим, что вопрос сохранения у наследодателя права распоряжения имуществом, являющимся предметом наследственного договора, является проблемным и требует своего разрешения. Мы также выявили несколько способов решения проблемы, однако, каждый из них требует законодательного вмешательства.
Сохранение нормативного регулирования наследственного договора в том виде, в каком оно находится сегодня, сделает норму о наследственном договоре мертвой, поскольку граждане будут незаинтересованными в его применении. На наш взгляд, наследник должен иметь возможность защитить свое право.
Литература:
- О внесении изменений в статью 256 части первой и часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации: Федеральный закон от 19.07.2018 № 217-ФЗ: Принят Государственной Думой 10 июля 2018 года: Одобрен Советом Федерации 13 июля 2018 года — Текст: электронный // КонсультантПлюс. — URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_302862/ (дата обращения: 29.11.2023);
- Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья): Федеральный закон от 26.11.2001 N 146-ФЗ: ред. от 14.04.2023: Принят Государственной Думой 1 ноября 2001 года: Одобрен Советом Федерации 14 ноября 2001 года — Текст: электронный // КонсультантПлюс. — URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34154/ (дата обращения: 29.11.2023);
- Будылин С. Л. Договор с покойником. Реформа наследственного права России и зарубежный опыт / С. Л. Будылин. — Закон. 2017. N 6. — С. 32–43. — URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=CJI&n=108218#09761435371182579 (дата обращения: 12.11.2023). — Режим доступа: для зарегистр. пользователей..- Текст: электронный;
- Расторгуева А. А. Раздел имущества между супругами и наследниками: правовые аспекты. / А. А. Расторгуева. — М.: Редакция «Российской газеты». 2019. Вып. 4. 144 с. — URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=CMB&n=18789#Q6bGiwT8wRW6OjLS1 (дата обращения: 26.11.2023). — Режим доступа: для зарегистр. пользователей..- Текст: электронный;
- Всеобщий гражданский кодекс Австрии. / М.: Инфотропик Медиа, 2011. С. 3–261. — URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=INT&n=56057#06519412300561016 (дата обращения: 26.11.2023). — Режим доступа: для зарегистр. пользователей.- Текст: электронный;
- Петров Е. Ю. Развитие российского наследственного права. / Е. Ю. Петров, И. Г. Ренц. — Закон. 2017. N 6. С. 44–50. — — URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=CJI&n=108219#nPnYiwTinLTqG7sB (дата обращения: 26.11.2023). — Режим доступа: для зарегистр. пользователей. — Текст: электронный;
- Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению. — 4-е изд., перераб.- М.: Инфотропик Медиа, 2015. С. VIII — XIX. — 715 с. — URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=INT&n=55851#041285816846595047 (дата обращения 26.11.2023). — Режим доступа: для зарегистр. пользователей. - Текст: электронный;
- Гражданский Закон Латвийской Республики от 28.01.1937 (ред. от 19.11.2015). — URL: https://www.inlatplus.lv/wp-content/uploads/2019/11/Гражданский-закон.pdf (дата обращения 26.11.2023). — Режим доступа: свободный. — Текст: электронный.
