В статье автор исследует принцип свободы договора и его возможные ограничения в российской правовой системе. Ограничения сгруппированы по видам. Данная классификация является результатом исследования.
Ключевые слова : свобода договора, ограничение, гражданское право.
Принцип свободы договора не является абсолютным. В качестве предпосылок ограничения принципа свободы договора выделяют материальные (экономические), политические и общесоциальные предпосылки, которые имеют тесную связь и взаимное влияние на принцип свободы договора в гражданском праве.
Вместе с тем, необходимо помнить о том, что первопричиной ограничения свободы как таковой еще во времена Древней Греции, считалась причина достижения общесоциальной свободы, равенства и справедливости для каждого индивида и общества в целом как коллективного явления. Правило, согласно которому цивилизованное общество должно стремиться к ограничению внешней личной (частной) свободы индивида, исходя из внутренней границы свободы другого индивида, обретает в условиях нынешнего экономического бума и роста вовлечённости граждан в рыночную экономику принципиально новое звучание.
При ограничении свободы договора правовыми методами перед законодателем стоит крайне сложная задача. С одной стороны, правовые нормы должны охранять целостность возведённых и гарантируемых прав и свобод граждан, в том числе и в договорной среде, с другой стороны, с помощью правовых норм необходимо создать действенные механизмы, препятствующие недобросовестным посягательствам на нарушение личных (частных) границ иного участника гражданского оборота и общества в целом.
Сегодня общественный интерес в цивилистической науке приобретает всё большее значение, становясь причиной для ограничений частных свобод граждан. Однако, о роли общественного интереса ещё в начале XX века писал в «Учебнике русского гражданского права» выдающийся дореволюционный цивилист Г. Ф. Шершеневич. Учёный акцентировал внимание на том, что «...безграничная свобода договора, которая выставлялась недавно как необходимое условие гражданского быта и основной принцип законодательной политики, в последнее время подвергается стеснениям под возрастающим давлением общественного интереса» [1, с. 308].
В современной судебной практике утверждение о том, что принцип свободы договора не является «безапелляционной истиной», не терпящей каких-либо ограничений, разбивается также о многочисленные акты судов различных инстанций. Все суды, без исключения, сходятся в одном выводе — принцип свободы договора, содержащийся в ст. 421 ГК РФ, не обладает свойством безграничности. Так, суды неоднократно подчёркивали в своих актах что, принцип свободы договора, находясь в тесном контакте с принципом добросовестности участников гражданских правоотношений, не исключает оценку разумности и справедливости условий договора [2].
При этом многие суды в тексте своих решений до сих пор дословно цитируют Постановление Президиума ВАС РФ от 05.11.2013 № 9738/13 по делу № А57–1954/2011, в котором содержалась весьма удачная формулировка, согласно которой: «принцип свободы договора является фундаментальным частноправовым принципом, основополагающим началом для организации современного рыночного оборота, его ограничения могут быть допущены лишь в крайних случаях в целях защиты интересов и экономических ожиданий третьих лиц, слабой стороны договора, основ правопорядка или нравственности или интересов общества в целом» [3].
Таким образом, суждение о том, что принцип свободы договора может быть ограничен по причинам, указанным в мотивировочной части цитируемого выше Постановления Президиума ВАС РФ от 05.11.2013 № 9738/13 по делу № А57–1954/2011, далее предлагается принимать за аксиому. Однако после признания факта ограничения принципа свободы договора на практике и в теории, возникает закономерный вопрос: по каким основаниям возможно классифицировать допустимые случаи ограничения основополагающего принципа гражданского права — принципа свободы договора? До настоящего момента в юридической доктрине сложно найти работу, которая вбирала в себя все известные основания для классификации ограничения принципа свободы договора. Каждый учёный-цивилист, предлагает свою авторскую концепцию, которая является однобокой, не способной охватить все нюансы классификации столь многогранной категории. Автор настоящего исследования предлагает углубиться в изучение и обобщение всех ранее выработанных классификаций ограничения принципа свободы договора, а также попытаться сформулировать новую классификацию видов ограничения принципа свободы договора на основе изученного опыта.
Начать исследование вопроса предлагается с классификации К. И. Забоева. Учёный не отрицает, что оснований для классификаций можно найти свыше десятка. Однако, особый интерес у учёного вызывает классификация ограничений принципа свободы договора, в основе которой лежит деление на «законодательную защиту от вторжения частного субъекта гражданского права в «сектор свободы» другого частного лица либо в «сектор, отражающий публичные интересы государства» [4, с. 181].
В качестве второй классификации интересно рассмотреть классификацию М. И. Брагинского. По мнению советского и российского учёного-правоведа, выдающегося специалиста в области гражданского права, все ограничения свободы договора можно обозначить в качестве двух противоположных явлений:
1) Позитивные ограничения принципа свободы договора;
2) Негативные ограничения принципа свободы договора.
Позитивные ограничения, по мнению М. И. Брагинского, связаны с императивным характером норм, обязывающих субъекты гражданского договора заключать договор, с обязательным включением в его текст определённых условий.
Негативные ограничения связывались напрямую в понимании учёного с субъектным составом конкретного правоотношения (специальные субъекты). Кроме того, негативные ограничения имеют место быть в ситуациях, когда применяется та или иная норма гражданского законодательства, предусматривающая преимущественное право субъекта на заключение определённого договора [5, с. 161].
Обе приведённые выше классификации не обладают качеством полноты раскрытия, поставленного ранее вопроса: по каким основаниям возможно классифицировать допустимые случаи ограничения основополагающего принципа гражданского права — принципа свободы договора? Однако в результате опоры на приведённые теоретические классификации появляется разумная идея синтеза двух концепций и их качественного наполнения. Почему бы не положить в основу деления потенциальных ограничений принципа свободы договора характер нормативного предписания, содержащегося не только в ГК РФ, но и в иных нормативно-правовых актах, которые прямо или косвенно влияют на возникновение и реализацию гражданского правоотношения? При этом такого рода акты не обязательно должны быть актами частного права. Ограничения для принципа свободы договора могут также содержаться в актах публичного права, в которых императивные предписания закона бьют буквально через край.
Таким образом, получится выделить ограничения принципа свободы договора в российском гражданском праве:
1) Диспозитивного характера;
2) Императивного характера.
Данную классификацию можно наполнить следующим образом. Под диспозитивными ограничениями понимается указание в тексте регулирующего гражданское правоотношение акта на то, что иное может быть предусмотрено в законе, то есть в ином нормативно-правовом акте, который оказывает регулятивное воздействие на правоотношение. При наличии «иного» регулирования стороны должны будут отступить от исключительно диспозитивного регулирования пока еще не ограниченной свободы договора и применить к своим правоотношениям специальное «иное» регулирование, которое будет являться ограничением по своей природе.
Если стороны проигнорируют диспозитивные ограничения, то, в таком случае, при попадании спора из договора в судебную инстанцию, суд в рамках толкования договора и диспозитивной нормы, регулирующей данные договорные правоотношения, может прийти к выводу о том, что диспозитивность нормы ограничена определенными пределами, в рамках которых стороны договора свободны установить условие, отличное от содержащегося в ней правила (абз. 2 п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и её пределах» (далее — Постановление Пленума ВАС РФ № 16 [6]). В качестве наглядного примера подобных диспозитивных ограничений выступают в частности: п. 2 ст. 456 (Обязанности продавца по передаче товара); п. 2 ст. 888 ГК РФ (Исполнение обязанности принять вещь на хранение).
Общее правило запрещает изменять соглашением между сторонами императивные предписания закона. Однако ВАС РФ еще в 2014 году акцентировал внимание судов нижестоящих инстанций на том, что установленный запрет направлен на защиту конкретной стороны договорных правоотношений. Таким образом, отход от императивной нормы в сторону улучшения посредством договорной свободы защищаемой императивной нормой стороны, либо немного изменить формулировку, оставив при этом её смысловое значение в строгих границах императивного законодательного запрета. Так, например, в п. 2 цитируемого Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 приводится пример из сферы договорного взаимодействия банков и их клиентов-заёмщиков — граждан. Одностороннее решение об уменьшение процентной ставки банком будет находиться в рамках императивной нормы. Даже более того, положение заёмщика-физического лица при таком одностороннем решении улучшится. Улучшение или не ухудшение положения слабой, защищаемой императивной нормой стороны, свидетельствует об отсутствии необходимости применения к конкретному правоотношению строгой нормы, ограничивающей договорную свободу.
Таким образом, во главу угла при судебном толковании договора и решении вопроса возможности отхода от императивной нормы суду необходимо, в первую очередь, определить, нарушает ли такой способ реализации свободы договора права и свободы слабой, охраняемой законом стороны или интересы государства и общества в целом? Данный вопрос предлагается считать первостепенным.
В качестве наглядного примера подобных императивных ограничений принципа свободы договора выступают в частности: ст. 782 ГК РФ (Односторонний отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг); п. 4 ст. 837 ГК РФ (Отказ гражданина от права на получение срочного вклада или вклада до востребования).
Классификация ограничений принципа свободы договора на его диспозитивную и императивную разновидность гораздо шире, чем кажется на первый взгляд. Из данной классификации мы наглядно прослеживаем возможность ограничения принципа свободы не только из видовых особенностей того или иного договора, но также и из субъектного состава договорного правоотношения, а также конкретными условиями, в которых находилось лицо в момент заключения договора.
В том случае, если норма права прямо не защищает свободы слабой стороны договора, то, в таком случае, право толкования закона и конкретных положений договора в интересах и с целью защиты прав и свобод слабой стороны, принадлежит суду.
Суд, анализируя договор, условия и обстоятельства его заключения, может прийти к выводу о том, что одна из сторон договора чрезмерно воспользовалась своей частной договорной свободой по причине наличествования одного или сразу двух вместе обстоятельств, приводимых ниже:
1) Вторая («слабая») сторона договора не обладает специальными (профильными) знаниями в той сфере, в которой заключается соответствующий вид договора (банковская сфера, страховая сфера и т. д.)
2) Вторая («слабая») сторона не обладала переговорными возможностями, аналогичными тем возможностям, которыми обладала «сильная» сторона сделки. Здесь в качестве примера можно привести заключение договора поставки между крупным производителем и гражданином — индивидуальным предпринимателем, правки которого к договору не были рассмотрены и учтены при подписании договора [7].
Данная проблема во многом нашла отражение в абз. 1 п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16. Так, ВАС РФ указал, что при решении вопроса о необходимости ограничить свободу договора, суды должны учитывать было ли присоединение к предложенным условиям вынужденным, а также учитывать уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере, конкуренцию на соответствующем рынке, наличие у присоединившейся стороны реальной возможности вести переговоры или заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях и т. д.
Ярким примером ограничения договорной свободы сильной стороны сделки является регулирование отношений в сфере защиты прав потребителей (ч. 1 ст. 16 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300–1 «О защите прав потребителей») [8].
Критерий «интереса» является крайне любопытным при формировании ещё одной классификации ограничений принципа свободы договора на практике. Задавшись вопросом: «В чьих интересах закон и/или суд ограничивает принцип свободы договора?», мы можем выделить следующие виды ограничений, исходя из критерия «интереса» конкретного субъекта.
1) Ограничение свободы договора в целях защиты прав и свобод слабой стороны договора. В качестве примера, когда на практике мы можем встретить подобное ограничение, выступает ст. 426 ГК РФ (Публичный договор), а также ст. 428 ГК РФ (Договор присоединения). Данная разновидность ограничения принципа свободы договора в последние годы приобрела чрезмерную значимость в сфере авиаперевозок пассажиров. В сфере перевозок пассажиров авиационным транспортом, после появления в подавляющем большинстве развитых стран мира национальных lowcost компаний, участились случаи так называемого «овербукинга». Под «овербукингом» понимается ситуация, когда имеет место быть превышение забронированных и проданных билетов на конкретный рейс над общим числом мест в салоне пассажирского самолёта. Каким образом компании-перевозчики разрешают на практике столь неприятную для пассажиров ситуацию? Перевозчики в одностороннем порядке прекращают договор перевозки пассажира, ссылаясь при этом на принцип свободы договора (ст. 421 ГК РФ). Кроме того, перевозчик обосновывает отказ от перевозки пассажира тем, что в принятых пассажиром правилах перевозки прямо указывается возможность наступления случая «овербукинга». Перевозчик — сильная сторона сделки, целенаправленно злоупотребляет ст. 421 ГК РФ, обосновывая ею принятие невыгодных для пассажира правил, с которыми он должен соглашаться в полном объёме при приобретении билета в рамках того или иного тарифного плана [9]. Подобное положение дел в значительной степени ущемляет права пассажира как слабой стороны договора перевозки.
2) Ограничение свободы договора в целях защиты законных интересов кредиторов. В качестве наглядного примера подобного ограничения принципа свободы договора на практике можно привести ст. 391 ГК РФ (Условия и форма перевода долга). В п. 2 ст. 391 ГК РФ закреплено правило, согласно которому, должник по денежному обязательству обязан предварительно получить согласие своего кредитора на перевод долга на иное лицо. При отсутствии такого согласия перевод долга будет считаться ничтожным. Личный характер исполнения долгового обязательства важен для кредитора. Перевод долга без предварительного согласования такого действия должника впоследствии может ухудшить материальное положение кредитора, поскольку новое лицо, после перевода на него долга предыдущим должником, может оказаться неплатёжеспособным. Другим не менее ярким примером ограничения принципа свободы договора в целях защиты прав и законных интересов кредиторов является практическое применение нормы, содержащейся в ст. 562 ГК РФ (Права кредиторов при продаже предприятия). Так, согласно п. 1 ст. 562 ГК РФ, кредиторы должны уведомляться о продаже предприятия одной из сторон такого предприятия, в том случае, если обязательства перед кредиторами включены в состав продаваемого предприятия.
3) Ограничения свободы договора в целях защиты интересов должника. Если вторая разновидность ограничения нацелена на охрану прав и законных интересов кредиторов, то третья разновидность ограничения принципа свободы договора является её полной противоположностью.
4) Ограничение свободы договора в целях защиты публичных интересов. К числу подобных ограничений можно с уверенностью отнести случаи ограничений в рамках закупки товаров, работ и услуг для государственных и муниципальных нужд, выполнения различного рода подрядных работ для государственных и муниципальных нужд, реализация права в рамках ст. 1362 ГК РФ на принудительную лицензию в отношении изобретения, промышленного образца или полезной модели и т. д.
В завершении настоящего параграфа, посвящённого анализу различных классификаций ограничений принципа свободы договора, автор видит разумным и обоснованным отдельное внимание уделить анализу выявленного в рамках последней классификации вида ограничений принципа свободы договора в интересах должника — правила применения ст. 333 ГК РФ. Причина столь пристального анализа к применению ст. 333 ГК РФ обусловлена тем фактом, что судебная практика в значительной степени расширила и дополнила границы понимания нормы закона. Суды, в допустимых границах судебного усмотрения, наделены правом, руководствуясь законом, а также опираясь на реально изученные материалы конкретного дела и условия заключённого между сторонами договора, применять правило о снижении неустойки до того предела, которое будет отвечать интересам слабой стороны договора — интересам должника, при обязательном учёте интересов кредитора, который, действуя разумно и добросовестно, должен иметь право на получение, пусть и в уменьшенном объёме, неустойки по долговому обязательству.
При решении вопроса о конкретном размере присуждаемой неустойки, суд, среди прочего, анализирует, какими переговорными возможностями располагали обе стороны сделки. При снижении неустойки, как правило, суд устанавливает, при рассмотрении дела по существу, что присоединение к условиям договора было вынужденным шагом для одной из сторон договора (слабой стороны). Конкуренция на рынке приобретённых товаров, работ и услуг, наличие схожих контрагентов, заключение договора с которыми было возможно на схожих условиях, а также уровень профессиональной подготовки подписантов в договоре, будут в совокупности служить базой, на основании которой судья в дальнейшем примет, опираясь на судейское усмотрение, решение о снижении неустойки и о точном ее размере. Поиск и анализ совокупности факторов, которые позволяют судье отойти от принципа свободы договора, крайне важна при вынесении решения о явной несоразмерности наступившим последствиям договорного обязательства (п. 1 ст. 333 ГК РФ). Как верно подметил современный цивилист А. Г. Карапетов, необходимо, чтобы «суд четко осознавал, ради чего он отступает от краеугольного камня договорного права рыночной экономики — принципа свободы договора» [10, с. 124].
Кроме того, в работе А. Г. Карапетова можно найти целый перечень преимуществ возможного снижения договорной неустойки и отступления от принципа свободы договора. К числу таких преимуществ специалист в сфере гражданского права, в частности, относит:
1) Реальную возможность противодействия неосновательному обогащению одной из сторон договора;
2) Соблюдение на практике равенства и баланса интересов сторон договора;
3) Ограничение свободы договора при применении положения о снижении неустойки позволяет достичь баланса с общеправовым принципом соответствия между тяжестью правонарушения и суровостью наказания;
4) Применение положений ст. 333 ГК РФ демонстрирует на практике выраженный компенсационный характер такой меры ответственности как неустойка;
5) Достигается на практике защита слабой стороны договора от неосновательного и чрезмерного обогащения сильной стороны;
6) Более юридически грамотная сторона договора, обладающая профессиональными навыками и знаниями, лишается реальной возможности навязывать посредством договорных условий свою волю слабой и неподготовленной стороне договора [11, с. 84].
Однако не все учёные так безоговорочно восхваляют институт неустойки как одно из эффективных и законных средств ограничения принципа свободы договора. Так, например, В. В. Витрянский, подчёркивает в своём труде, что «право на снижение неустойки хотя и является необходимым элементом гражданского права, но неизбежно нарушает основополагающий гражданско-правовой принцип диспозитивности и автономии воли сторон, а равно зачастую противоречит процессуальному принципу состязательности сторон» [5, с. 492].
В рамках сложившихся экономических реалий, учитывая усиление таких сфер экономики, как банковская, страховая, лизинговая, активно взаимодействующих с клиентами-потребителями услуг, а также рост в геометрической прогрессии на территории Российской Федерации микрофинансовых организаций, которые, по сути, загнали в долговую кабалу более миллиона наших сограждан, видится разумным и обоснованным не согласится с утверждением мэтра российской цивилистики. Нельзя отрицать, что такие принципы как свобода договора и автономия воли сторон являются основой для существования отечественного гражданского права. Однако, необходимо понимать, что принципы не являются абсолютами, от которых нельзя отступить в случае необходимости защиты слабой стороны договора. Неограниченная договорная свобода, в таком случае, будет обогащать корпорации как сильные стороны сделки и, в то же самое время, выкачивать посредством несоразмерных неустоек деньги у простых граждан, выступающих в качестве слабых сторон договоров. Однако, в научной литературе можно встретить противоположную позицию [12]. Кроме того, ограничение принципа свободы договора не должно ограничиваться на практике применением судами положений ст. 333 ГК РФ. Гражданское законодательство содержит и иные механизмы, позволяющие защитить права и интересы слабой стороны. Так, к числу иных ограничений договорной свободы автор предлагает отнести:
1) Применение судами положений о злоупотреблении правом ст. 10 ГК РФ (Пределы осуществления гражданских прав);
2) Признание сделки недействительной по иску потерпевшего в рамках п. 3 ст. 179 ГК РФ (положение о кабальной сделке);
3) Расторжение или изменение договора судом при доказанности факта существенного изменения обстоятельств, которыми стороны договора руководствовались в момент заключения договора (ст. 451 ГК РФ);
4) Расторжение или изменение договора судом при наличии обстоятельств, предусмотренных в ст. 428 ГК РФ (Договор присоединения).
Все перечисленные выше механизмы в значительной степени расширяют и дополняют такой подвид ограничения свободы договора по целевому критерию как ограничения свободы договора в целях защиты интересов должника.
Литература:
- Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). — М.: Спарк, 1995. — 556 с.
- Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 14.11.2023 N 305-ЭС23–11168 по делу N А40–101929/2022. — Текст: электронный // СПС «КонсультантПлюс»: [сайт]. — URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=787796#NNQiaAUJVaoFVcw6 (дата обращения: 21.04.2024).
- Постановление Президиума ВАС РФ от 05.11.2013 N 9738/13 по делу N А57–1954/2011. — Текст: электронный // СПС «КонсультантПлюс»: [сайт]. — URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=380478#uf2kaAU8CQ3ull5u (дата обращения: 21.04.2024).
- Забоев К. И. Правовые и философские аспекты гражданско-правового договора. — СПб.: Юридический центр Пресс. — 2003. — 278 с.
- Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. — М.: Статут, 2001. — 682 с.
- Постановление Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 «О свободе договора и ее пределах». — Текст: электронный // СПС «КонсультантПлюс»: [сайт]. — URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_161322/ (дата обращения: 21.04.2024).
- Слесарев С. А. Преддоговорные споры / С. А. Слесарев. — Текст: электронный // СПС «КонсультантПлюс»: [сайт]. — URL: https://login.consultant.ru/link/?req=doc&base=CJI&n=105457&dst=100063&demo=1 (дата обращения: 21.04.2024).
- Закон РФ от 07.02.1992 № 2300–1 «О защите прав потребителей» // СЗ РФ. — 15.01.1996. — № 3. ст. 140.
- Ардушевская О. Е., Бажина М. А. Правовое регулирование «овербукинга» при воздушных перевозках пассажиров в Российской Федерации // Транспортное право. — 2019. — № 2. — С. 11–15.
- Карапетов А. Г. Свобода договора и пределы императивности норм гражданского права // Вестник ВАС РФ. — 2009. — № 11. — С. 100–133.
- Карапетов А. Г. Неустойка как средство защиты прав кредитора в российском и зарубежном праве. — М.: Статут, 2005. — 286 с.
- Кубрава А. Б. Снижение неустойки как ограничение принципа свободы договора // Арбитражный и гражданский процесс. — 2019. — № 9. — С. 34–37.
