В статье исследуются психологические особенности и склонность к химической аддикции женщин, совершивших убийство бывшего или нынешнего интимного партнера, а также распространенность подобных преступлений и факторы, повышающие вероятность их совершения.
Ключевые слова: убийство интимного партнера, злоупотребление психоактивными веществами, домашнее насилие.
По данным всемирного исследования, проведенного управлением ООН по наркотикам и преступности, почти 70 % женщин, которые ежедневно становятся жертвами убийств в Европе, убиваются своим интимным партнером или другим членом семьи [10, с. 2]. Также ежегодно в 27 странах Европейского Союза происходит около 3500 смертей в результате насилия со стороны интимного партнера [6, с. 4].
Согласно недавним мировым исследованиям, из 87 000 умышленно убитых женщин в 2017 году, более половины (58 %) были убиты интимными партнерами или другими членами семьи, а это значит, что 137 женщин во всем мире каждый день убивается членом семьи. Более трети (30 000) из умышленно убитых женщин были убиты своим нынешним или бывшим интимным партнером [11, с. 10].
Несмотря на то что для женщин существует значительно более высокий риск быть убитыми нынешним или бывшим интимным партнером (доля женщин среди общего числа жертв, убитых любовными партнерами, составляет 82 %, а мужчин, соответственно, — 18 % [11, с. 10]), в тех случаях, когда подобные преступления совершают женщины, их жертвами преимущественно (примерно в 80 % случаев) становятся их близкие: супруг (или бывший супруг), сожитель, дети [12, с. 12].
Стоит также отметить, что, согласно многочисленным исследованиям, большая часть убийств, совершенных в отношении интимного партнера (67–80 %), была напрямую связана с физическим насилием над женщиной со стороны мужчины, вне зависимости от того, какой из партнеров был в итоге убит [5, с. 3]. Женщины в 52 % случаев совершали убийство интимного партнеров после какого-либо конфликта с жертвой, а в 28 % случаев женщина шла на преступление непосредственно после эпизода физического или сексуального насилия со стороны мужчины [1, с. 9]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что убийство женщиной интимного партнера чаще всего связано с особенностями динамики их отношений, которые можно характеризовать как абьюзивные и наполненные физическим, психологическим и нередко сексуальным насилием. Согласно исследованию Австралийского института криминологии, отношения, в которых женщина убила своего партнера-мужчину, в 45 % случаев описывались как отмеченные сменяющимися периодами разлуки и воссоединения, неустойчивые и характеризующиеся вербальными ссорами, также в этих отношениях присутствовала фактическая измена или обвинения в неверности [1, с. 26].
Анна Моц описывает отношения, сложившиеся между избиваемой женщиной-жертвой и мужчиной-агрессором, применяя к ним механизм проективной идентификации [8, с. 452]. Это означает, что мужчина не может принять свою личность во всей ее сложности, учитывая «положительные» и «отрицательные» аспекты, вследствие чего он проецирует переполняющие его чувства бессилия, слабости и уязвимости, которые кажутся ему неприемлемыми, на свою партнершу. Женщина в свою очередь присваивает эти чувства себе, отождествляясь с ними. Механизм проективной идентификации работает в обе стороны, что значит, что и женщина отрицает некоторые аспекты своей личности, такие как агрессию, гнев, садистические тенденции, контейнируя их в своем жестоком партнере. Само убийство, с этой точки зрения, можно рассматривать как момент радикального изменения сложившейся системы отношений и бунт женщины против присвоенной ей пассивной и жертвенной роли.
Однако несмотря на то что около 1 из 3 женщин (35,6 %) в США в течение своей жизни подвергались сексуальному, физическому насилию и/или преследованию со стороны интимного партнера [6, с. 12], далеко не все они совершали убийство в отношении мужчины-агрессора. Так, некоторые авторы определяют следующие предрасполагающие факторы, которые могли повлиять на преступление и повысить вероятность его совершения: нарастание серьезных по проявлениям и степени последствий эпизодов насилия в отношении женщины, низкие социальные возможности женщины (отсутствие должного образования и рабочей занятости), а также социальный статус: нахождение в официальном браке, наличие детей на момент убийства [9, с. 9]. Другими факторами являются угрозы убийства, исходящие от мужчины-агрессора, высокий суицидальный риск женщины, употребление партнером алкоголя или наркотических веществ, а также наличие в доме огнестрельного оружия [3, с. 21].
Изучение гендерных особенностей показывает, что женщины, совершившие убийство интимного партнера, качественно и клинически отличаются от мужчин, совершивших аналогичные преступления в отношения своей партнерши [4, с. 37]. Что касается психического статуса совершивших убийство женщин и сопутствующих проблем с ментальным здоровьем, они с большей вероятностью страдали от расстройства, связанного с употреблением психоактивных веществ в какой-то момент их жизни, и были жертвой мужчины-партнера, в отношении которого совершили преступление. Исследование также показывает, что совершение самоубийства в связи с убийством интимного партнера — преимущественно мужская черта, женщины намного менее склонны к такому поведению. Помимо этого отмечается, что подавляющее большинство женщин-преступниц являлись безработными на момент совершения преступления, по сравнению с менее чем одной третью преступников-мужчин.
Исследование гендерных характеристик преступников, совершивших убийство интимного партнера [4, с. 39], также показывает, что алкоголь был сопутствующим фактором в совершаемых женщинами преступлениях: от 72 % до 78 % женщин находились в состоянии алкогольного опьянения в момент совершения преступления. Данные Австралийского института криминологии [1, с. 9] также подтверждают, что употребление психоактивных веществ и злоупотребление ими коррелирует с совершением преступления. Так, 68 % опрошенных женщин употребляли алкоголь в течение 24 часов, предшествовавших убийству, а 19 % женщин употребляли наркотические вещества. При вынесении приговора у 40 % женщин были выявлены проблемы со злоупотреблением алкоголем или употреблением наркотических веществ. Треть обвиняемых состояла в отношениях с партнером, злоупотреблявшим алкоголем, а 18 % состояли в отношениях с партнером, который употреблял наркотические вещества.
Исследования, проведенные среди подвергавшихся домашнему насилию женщин, не совершавших убийство интимного партнера, также показали, что у них отмечается высокий риск развития химических аддикций, помимо этого они склонны переходить от злоупотребления психоактивными веществами к психическим расстройствам, связанным с употреблением психоактивными веществами [7, с. 3]. У них также выявлен высокий риск развития депрессивных расстройств, посттравматического стрессового расстройства и расстройств настроения [1, с. 3].
В ходе текущего исследования по любовной аддикции среди женщин 16 женщин в возрасте от 26 до 59 лет, находящихся в следственном изоляторе по статьям 105 УК РФ (убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку) и 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) были протестированы на признаки любовной аддикции по тесту А. Ю. Егорова, а также на признаки созависимости по шкале созависимости Спанн-Фишер (в адаптации В. Д. Москаленко). Было выявлено, что в данной группе женщин прослеживается умеренно выраженная созависимость и средняя вероятность любовной аддикции. При сравнении этой группы заключенных женщин с группой из 13 женщин в возрасте от 24 до 51 лет, находящихся в следственном изоляторе по статье 228 УК РФ (незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств) и прошедших аналогичные тестирования, не было выявлено статистически значимых различий (при оценке статистической достоверности различий между группами был использован непараметрический критерий Манна-Уитни, p<0,05).
Литература:
- Australian Institute of Criminology, Female perpetrated intimate partner homicide: Indigenous and non-Indigenous offenders, 2020.
- Black, M.C., Basile, K.C., Breiding, M.J., Smith, S.G., Walters, M.L., Merrick, M.T., Chen, J., & Stevens, M.R. (2011). The National Intimate Partner and Sexual Violence Survey (NISVS): 2010 Summary Report. Atlanta, GA: National Center for Injury Prevention and Control, Centers for Disease Control and Prevention.
- Browne, A. (1987). When battered women kIll. New York: The Free Press.
- Caman S (2017). Intimate Partner Homicide Rates and Characteristics. Stockholm: Karolinska Institutet.
- Campbell JC, Webster D, Koziol-McLain J, Block C, Campbell D, Curry MA, Gary F, Glass N, McFarlane J, Sachs C, Sharps P, Ulrich Y, Wilt SA, Manganello J, Xu X, Schollenberger J, Frye V, Laughon K. Risk factors for femicide in abusive relationships: results from a multisite case control study. Am J Public Health. 2003.
- DAPHNE. Estimated mortality related to domestic violence in Europe. Daphne Press; Paris: Daphne; 2007.
- Mehr JB, Bennett ER, Price JL, de Souza NL, Buckman JF, Wilde EA, Tate DF, Marshall AD, Dams-O'Connor K, Esopenko C. Intimate partner violence, substance use, and health comorbidities among women: A narrative review. Front Psychol. 2023.
- Motz, Anna (2010). The psychology of female violence: crimes against the body. London: Routledge.
- The National Institute of Justice, Intimate Partner Homicide, 2003
- United Nations Office on Drugs and Crime. Annual report questionnaire; Malta: United Nations Programme on HIV/AIDS; 2013a.
- UNODC, Global Study on Homicide 2019 (Vienna, 2019).
- Wykes, M. (1995). Passion, marriage and murder: analysing the press discourse. In, Dobash, R., Emerson, R., Dobash, R.P. and Noaks, L. (eds.), Gender and Crime, p. 49. Cardiff, University of Wales.
