Цивилистический процесс, в отличие от процесса публичного, не требует от суда обязательного и полного установления по рассматриваемому делу объективной истины: достаточным, в силу частного характера спорных отношений, считается соблюдение принципа состязательности с условием содействия судом исполнению сторонами обязанностей по доказыванию своих требований и возражений. Возможно, по этой причине вопросы экспертизы подложных доказательств не изучались в науке цивилистического процесса с тем вниманием, с каким они исследованы в уголовном и административном видах судопроизводства. В работе проведен анализ современной законодательной модели опровержения подложных (фальсифицированных) доказательств в цивилистическом процессе, выявлены основные направления ее развития.
Ключевые слова : средство доказывания, подложное доказательство, фальсифицированное доказательство, заявление о фальсификации доказательства, субъект заявления о фальсификации доказательства, проверка достоверности заявления о фальсификации доказательства, меры для проверки достоверности заявления о фальсификации доказательства, назначение экспертизы подлинности доказательства, заключение эксперта, допрос эксперта.
The civil process, unlike the public process, does not require the court to establish the objective truth in the case under consideration: due to the private nature of the disputed relations, compliance with the adversarial principle is considered sufficient, with the condition that the court assists the parties to fulfill their obligations to prove their claims and objections. Perhaps for this reason, the issues of examination of forged evidence have not been studied in the science of civil procedure with the attention with which they are investigated in criminal and administrative types of legal proceedings. The paper analyzes the modern legislative model of refutation of forged (falsified) evidence in the civil process, identifies the main directions of its improvement.
Keywords : means of proof, forged evidence, falsified evidence, statement of falsification of evidence, subject of the statement of falsification of evidence, verification of the authenticity of the statement of falsification of evidence, measures to verify the authenticity of the statement of falsification of evidence, appointment of an examination of the authenticity of evidence, expert opinion, expert interrogation.
Как следует из ч. 1 ст. 46 Конституции Российской Федерации [1], к числу конституционных задач цивилистического судопроизводства относится правильность рассмотрения и разрешения гражданских дел. Эта правильность, в ходе нормального, то есть обычно ожидаемого течения процесса обеспечивается комплексом норм цивилистического процесса, регулирующих познание судом имеющих значение для дела обстоятельств. При этом нормальным течением процесса признается ожидаемое, то есть добросовестное поведение его сторон, правомерно состязающихся в доказывании перед судом обстоятельств дела. Однако это обычно ожидаемое поведение имеет место не всегда: на практике имеют место случаи недобросовестного поведения одной или обоих сторон процесса, не только искажающих факты (сведения о фактах), но и имитирующих эти факты с помощью не отражающих реальность, искусственно и преднамеренно созданных доказательств, имеющих цель ввести суд в заблуждение. Создание таких доказательств, получившее название фальсификации, для российского правопорядка далеко не безобидно: чаще всего оно реализуется в профессионально проводимых захватах бизнеса, сопровождаясь комплексом иных противоправных действий. Так, во Владивостоке известен случай, когда одно сфальсифицированное доказательство — протокол заседания совета директоров и возникшее в связи с ним арбитражно-судебное разбирательство восемь лет лихорадило работу одного из крупнейших в Приморье автотранспортных перевозчиков, сопровождаясь вымогательствами и убийствами [2]. В целом, фальсификация доказательств — в настоящее время перестала быть недобросовестным способом только в рамках одного дела, или по спорам между гражданами, превратившись в типичный прием комбинированной атаки на бизнес.
Значение экспертизы подложных доказательств в цивилистическом процессе подложного доказательства состоит и в том, что их несвоевременное выявление нередко влечет необходимость пересмотра уже состоявшихся судебных решений в рамках возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам — как правило, после признания факта мошенничества или фальсификации документов в уголовно-процессуальном порядке [3, с. 138–139]. Иначе говоря, одно подобное доказательство способно полностью обессмыслить всю предшествующую судебную деятельность (при этом уже завершенную вынесением окончательного судебного акта) и повлечь новое рассмотрение уже завершенного дела в порядке, например, пункта 2 части 2 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ) [4].
В то же время ни в законодательстве, ни в судебной практике — до сих пор нет единого отношения к вопросам экспертной проверки и опровержения подложных доказательств. Более того, сам объект исследования именуется в различных законодательных актах по-разному: если в ст. 186 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК РФ) речь идет о «подложных» [5], то в ст. 161 АПК РФ — о «фальсифицированных» доказательствах, хотя в обоих случаях законодатель подразумевает одно и то же правовое явление. Вопросы на практике вызывают также само определение понятия подложности, существе (правовой природе) подложной информации, о соотношении объекта и предмета подлога, о способах установления подлога в судебной практике, а также о последствиях признания доказательства сфальсифицированным. В целом, как справедливо отмечает Д. Родионова, «непонятно, почему статья 186 ГПК РФ, который предназначен для решения проблем простых граждан, сформулирована всего в одном предложении и не предусматривает алгоритма действий для судьи, из-за чего становилась немалое количество раз предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации» [6, с. 67]. Как видно, наиболее общая (и обоснованная) претензия к данному институту состоит в отсутствии развернутого правового регулирования, обстоятельного изложения механизма реализации данной нормы.
Такое положение предполагает актуальным расширение (детализацию) правового регулирования отношений в цивилистическом процессе, направленное на построение модели действий суда иных участников цивилистического процесса, необходимых в случае заявления о подложности (фальсифицированности) доказательств.
Во-первых, из анализа статьи 161 АПК РФ следует, что заявить о фальсификации доказательства может не любой участник арбитражно-судебного разбирательства, а лишь лицо, участвующее в деле. Однако это не означает, что заявить о фальсификации доказательства не может представитель участвующего в деле лица: хотя представители и не относятся к числу последних, они осуществляют их права и исполняют их обязанности, в том числе — осуществляют права на представление доказательств, участие в их обсуждении и права на обращения к арбитражному суду по возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам. Тем не менее, во избежание двойственного толкования положений ст. 161 АПК РФ, целесообразно было бы добавить в ее часть первую после слов «если лицо, участвующее в деле» слова «или его представитель» (далее — по тексту). Предлагаемая редакция исключила бы затруднения судебной практики, связанной с толкованием данной нормы в части права на заявление о фальсификации доказательств (и на реализацию иных, возникающих в ходе данного порядка, прав, в том числе — права соглашаться на исключение оспариваемого доказательства) у представителей участвующих в деле лиц.
Во-вторых, основы правового режима и порядка производства экспертных исследований закреплены как в процессуальных кодексах, так и в специальном федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» [7]. Поскольку в настоящее время арбитражное судопроизводство рассматривается как отдельный и самостоятельный (отличный от гражданского) вид судопроизводства, данная Преамбула нуждается в редакционном изменении: целесообразно дополнить ее указанием на арбитражное судопроизводство.
В-третьих, ГПК РФ исходит из несущественности вопроса об экспертном учреждении и личности эксперта (и, соответственно, необязательности мотивирования судом выбора кандидатуры эксперта), хотя данный вопрос представляется для экспертной услуги принципиально значимым. В частности, гражданское законодательство обращает особое внимание на то, что «если иное не предусмотрено договором возмездного оказания услуг, исполнитель обязан оказать услуги лично» (ст. 780 Гражданского кодекса Российской Федерации [8]). Это положение вытекает из самой природы возмездного оказания услуг (в том числе — и экспертных): как отмечается, например, в цивилистической литературе, «услуга оказывается человеком. Когда определенная часть деятельности выполняется машиной, можно, казалось бы, говорить, что эффект услуги исходит от машины. Однако и в этом случае услуга неотделима от источника, она — определенный этап функционирования механизма, а как можно обособить деятельность от исполнителя? Раз услуга всегда выступает в «привязке» к конкретному человеку, а совершенно похожих людей не бывает, то свойство неотделимости порождает специфическую черту услуг — их эксклюзивность» [9, с. 28]. Таким образом, хотя экспертная деятельность неразрывно связана с личностью эксперта, гражданское процессуальное законодательство не обязывает суд мотивировать выбор эксперта иного, нежели предложили стороны по делу, а в случае, если между ними возник спор по поводу кандидатуры эксперта — выбор в пользу одной из кандидатур экспертов. Поэтому представляется целесообразным дополнить часть вторую статьи 79 ГПК РФ абзацем третьим в следующей редакции: «Отклонение экспертных учреждений или кандидатур, предложенных лицами, участвующими в деле, суд обязан мотивировать».
В-четвертых, проблему представляет собой содержание мотивировки, даваемой судом в определении об отклонении вопросов, поставленных на экспертизу. Представляется, что на практике суды крайне редко мотивируют эти определения в полной мере обоснованно и обстоятельно, что, в свою очередь, вызывает значительное число жалоб лиц, чьи вопросы не были приняты судом. Данная проблема усугубляется тем, что, в отличие от АПК РФ (абзац второй части четвертой статьи 82), в ГПК РФ не регулируется содержание определения о назначении экспертизы. В этой связи целесообразным было бы:
— закрепить в ГПК РФ содержание определения о назначении экспертизы — по аналогии с абзацем вторым части четвертой статьи 82 АПК РФ;
— включить в содержание этого определения обязанность суда мотивировать свой отказ в удовлетворении заявлений лиц, участвующих в деле, об экспертной организации и кандидатуре эксперта, а также о содержании вопросов, подлежащих постановке перед экспертом;
— включить дополнительно в содержание определения о назначении экспертизы (стандарт) набор элементов мотивировки, как они изложены в пунктах первом — третьем части четвертой и абзаце третьем части четвертой.1 статьи 198 ГПК РФ, регулирующих мотивировочную часть судебного решения.
В-пятых, после назначения экспертизы эксперт, как известно, знакомится с гражданским (арбитражным) делом. На этом этапе целесообразно предоставить ему право предлагать суду поставить перед ним дополнительные (к уже поставленным) вопросы, ответ на которые, по его мнению, исключит вероятные неясности после проведения экспертизы. Суд, в свою очередь, может (дополнительным определением) поставить перед экспертом эти дополнительные вопросы с учетом мнений лиц, участвующих в деле. Такой подход позволил бы, не нарушая принципов диспозитивности и состязательности, дополнить их принципом объективной истины. Иначе говоря, допущение судом вопросов, предложенных самим экспертом после изучения им материалов дела, отразило бы факультативное действие принципа объективной истины.
В-шестых, расходы на проведение экспертизы возлагаются окончательным решением арбитражного суда на лицо, представившее фальсифицированное доказательство, или на лицо, заявившее о фальсификации доказательства безосновательно. Однако может возникнуть вопрос, на кого возлагается бремя расходов по оплате экспертных услуг в случаях, когда суд назначает экспертизу по собственной инициативе. В настоящее время действует общее для цивилистического процесса правило, когда оплата данных расходов осуществляется за счет средств федерального бюджета (части вторая статьи 96 ГПК РФ и третья статьи 109 АПК РФ), однако бюджетный механизм реализации данного правила отсутствует. В частности, в настоящее время действует Письмо Минфина России от 20.08.2012 № 08–04–07/3705 «О выплате денежных сумм, причитающихся экспертам, специалистам, свидетелям и переводчикам, на основании или применительно к части 3 статьи 109 АПК РФ» [10], однако оно, хотя и упоминает ч. 3 ст. 109 АПК РФ, разъясняет лишь ситуации исполнения судебных актов, вынесенных по делам с участием органов публичной власти (в том числе — и вопросы оплаты экспертизы за счет федерального бюджета в этих случаях).
Частично данную проблему решает ст. 37 Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ и разъясняющий ее абзац первый пункта 21 Постановления Пленума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 04.04.2014 № 23, согласно которому государственное судебно-экспертное учреждение вправе взимать плату за проводимую в рамках арбитражного дела экспертизу в случае, когда экспертиза назначена судом по ходатайству или с согласия лиц, участвующих в деле, а при назначении экспертизы по инициативе суда указанная плата не взимается [11]. Однако возникает вопрос, как быть, если экспертиза проводилась не в государственных экспертных учреждениях. Ответа на этот вопрос в законодательстве нет. Фактически, суды при избрании экспертной организации и кандидатуры эксперта оказываются ограничены лишь государственными экспертными бюро. Очевидно, в данной ситуации фактического монополизма государственных экспертных организаций заложен и коррупциогенный фактор.
Для развития конкурентных отношений и повышения, в конечном счете, качества судебно-экспертной деятельности целесообразным представляется создание единого механизма оплаты услуг экспертных организаций, который бы позволял и суду, и лицам, участвующим в деле, избирать наиболее компетентных экспертов, не сводя всю судебную экспертизу лишь к услугам государственных экспертных бюро.
Литература:
- Конституция Российской Федерации. Принята Всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с изменениями, одобренными Всенародным голосованием от 01.07.2020 г.) // СПС «КонсультантПлюс». — URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28399/ (дата обращения: 10.10.2023)
- Во Владивостоке рейдеры развязали войну: убит коммерсант, покалечены следователь и судья // Сайт «newsru». — URL: https://www.newsru.com/crime/07may2009/raiderwarvladik.html
- Тимофеев, Ю. А. Подложность доказательства как основание для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам / Ю. А. Тимофеев, Н. В. Попов // Вестник гражданского процесса. — 2018. — № 2. — С. 137–144.
- Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации: Федер. закон от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ (ред. от 18 марта 2023). — Доступ из СПС «КонсультантПлюс». — Текст: электронный.
- Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: Федер. закон от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ (ред. от 24 июня 2023 г.). — Доступ из СПС «КонсультантПлюс». — Текст: электронный.
- Родионова, Д. Фальсификация доказательств в трудовых спорах / Д. Родионова // Трудовое право. — 2020. — № 4. — С. 55–64.
- О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации: Федер. закон от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ (ред. от 01 июля 2021 г.). — Доступ из СПС «КонсультантПлюс». — Текст: электронный.
- Гражданский кодекс Российской Федерации: Федер. закон от 30.11.1994 № 51-ФЗ (посл. ред. от 24.07.2023). — Доступ из СПС «КонсультантПлюс». — Текст: электронный.
- Степанов, Д. И. Услуги как объект гражданских прав / Д. И. Степанов. — Москва: Статут, 2005. — 710 с.
- О выплате денежных сумм, причитающихся экспертам, специалистам, свидетелям и переводчикам, на основании или применительно к части 3 статьи 109 АПК РФ: Письмо Минфина России от 20.08.2012 N 08–04–07/3705. — Доступ из СПС «КонсультантПлюс». — Текст: электронный.
- О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе: Постановление Пленума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 04.04.2014 № 23. — Доступ из СПС «КонсультантПлюс». — Текст: электронный.
