В статье рассматриваются некоторые ошибки при разграничении угрозы при разбое и насильственном грабеже, поскольку на практике возникают трудности при присутствии угрозы в обоих видах преступлений.
Ключевые слова: уголовное право, разбой, насильственный грабеж.
По смыслу действующего уголовного законодательства под разбоем понимается нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Уголовная ответственность за разбой установлена статьей 162 УК РФ.
В это же время насильственный грабеж есть открытое хищение чужого имущества совмещенное с неопасным для жизни и здоровья воздействием на потерпевшего (ст. 161 УК РФ ч.2) [1, с. 188].
По этой причине возникает логичный вопрос о разграничении разбоя и насильственного грабежа. Ведь угрозы, примененные в обоих преступления, могут быть очень схожи и вызывать у потерпевшего чувства нанесения не только физического, но и психического здоровья.
Тема нашей статьи является достаточно актуальной на сегодняшний день в уголовном праве, потому что имеет приоритетное значение для определения квалификации преступления и назначения соответствующего наказания. Не говоря уже о том, что помогает судам и правоохранительным органам правильно применять закон, обеспечивать справедливость и защиту прав и свобод граждан в процессе рассмотрения уголовных дел, а также способствует установлению четких критериев и условий для квалификации и расследования подобных случаев.
Данная проблема взывает интерес начиная со специфики неопределенности формы угрозы. Например, в случаях физического насилия действие может явиться способом выражения угрозы насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего. В этих случаях квалификация действий виновного должна происходить с учетом характера этой угрозы, а не фактическим причинением вреда. Так как угроза, выраженная, например, словами «зарежу», «убью» и др., так же как угроза, выраженная посредством обещания использовать против потерпевшего оружие или другие предметы, объективно его заменяющие, либо демонстрация их перед потерпевшим, воспринимаемая им как угроза насилием, опасным для его жизни или здоровья, являются психическим насилием, характерным только конкретно для разбоя. Однако, в судебной практике нет единого мнения правоприменителей при квалификации формы подобной угрозы. Примером может служить Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 16. 09. 2009 г./БВС РФ. 2010. № 4, в нем по приговору суда Н. признан виновным в совершении как разбойного нападения в целях хищения чужого имущества организованной группой в крупном размере, так и грабежа, так как после нанесения легкого вреда здоровью группой лиц другой обвиняемый Ш. угрожал потерпевшему задушить его помпой от ванной. Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия Н. по эпизоду хищения из квартиры С. с п. «б» ч. 3 ст. 161 УК РФ на п. «б» ч. 3 ст. 162 УК, то есть полностью на разбой, указав, что угроза насилия здоровью потерпевшего, исходила от Н. так как он подверг опасности жизнь и здоровье потерпевшего.
Также четкой проблемой являются случаи, когда угроза физическим насилием выражена преступником вполне определенно. Например, в Постановлении Пленума № 29 разъяснено, что если лицо лишь демонстрировало оружие или угрожало заведомо негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, не намереваясь использовать эти предметы для причинения телесных повреждений, опасных для жизни или здоровья, его действия с учетом конкретных обстоятельств дела следует квалифицировать как разбой, ответственность за который предусмотрена ч.1 ст.162 УК РФ, либо как грабеж, если потерпевший понимал, что ему угрожают негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия. Угроза может и не быть реальной, но потерпевший воспринимает её как реальную угрозу жизни и здоровья. В связи с этим действия виновного следует квалифицировать, исходя из характера этой угрозы. Из этого возникает разумный вопрос, а какое оружие будет считаться имитацией оружия, по которому необходимо квалифицировать дело согласно данной формой?
По этим причинам суды часто допускают ошибки при подобной квалификации. Например, в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ № 655-П06 по делу Бобрышева / обзоре судебной практики ВС РФ за 2007г указано дело, в котором городским судом были осуждены К. и Б., признанные виновными в разбойном нападении, совершенном по предварительному сговору группой лиц с применением в качестве оружия газового баллончика в целях завладения чужим имуществом в крупном размере.
Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора суда и кассационного определения в связи с неправильной квалификацией действий осужденных.
Президиум Верховного Суда республики протест удовлетворил, указав следующее: фактические обстоятельства по делу установлены правильно, однако действиям осужденных суд дал ошибочную юридическую оценку. Согласно действующему законодательству, применение газового баллончика при нападении в целях завладения чужим имуществом квалифицируется как разбой, если судом будет установлено, что газ, содержащийся в баллончике, представлял опасность для жизни и здоровья человека. Поскольку по делу указанное обстоятельство установлено не было, в действиях виновных имеются лишь признаки такого состава преступления, как открытое хищение чужого имущества, а значит стоит назначить ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 161 УК РФ, то есть квалифицировать как грабеж [2].
Таким образом, разграничение насильственного грабежа и разбоя особенно посредством угроз имеет довольно большой диапазон и специфику применения, которые необходимо знать и соблюдать, и уж тем более улучшать, так как из приведенных нами примеров видны ошибки, всё ещё возникающие в столь специфичной, однако актуальной области.
Литература:
- Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2, 2016 (утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 6 июля 2016 г.);
- Богданова Е. А. Проблемы отграничения грабежа от разбоя // Вестник магистратуры. − 2016. − № 5–4. — С. 188–189.
