В данной статье на основании архивных материалов и иных исторических источниках, рассматривается один из наиболее важных компонентов реализуемой социальной политики в 1920–1930-е гг., который касался решения жилищного вопроса. В статье анализируется два аспекта проблематики. Первый связан с развитием законодательного регулирования в области жилищной политики, второй с реализацией данной политики в Ульяновском регионе.
Делается вывод о зависимости политики в области жилищного строительства и коммунальных услуг от общей модели экономического развития (военный коммунизм, нэп и форсированная индустриализация). И о ее слабой реализации на региональном уровне, обусловленными проблемами, и спецификой Ульяновского региона в исследуемый период.
Ключевые слова: социальная политика, жильё, жакт, коммунальная квартира, жилой фонд, правовое регулирование.
В историографическом пространстве проводимая жилищная политика советской власти в период 1920–1930-х гг. рассматривается как социокультурный, идеологический и экономический феномен, трансформация которого определялась сложившимися жизненными реалиями, идеологическими установками. Решение жилищного вопроса в первые десятилетия советской власти исследовалось в работах В. Паперного [1], Х. Боденшатца и К. Поста [2], А. Н. Селивановой [3]. В работах отдельных исследователей применялся социокультурный подход: Васькин [4]; Барышева [5].
Отчасти проблема жилищного вопроса досталась советскому руководству в наследство от дореволюционной России. Наиболее распространенным типом жилья в дореволюционный период являлись землянки, полуземлянки, подвалы, подсобные помещения и т. д. Так, по мнению И. Б. Орлова только в Москве в 1912 г. проживало более 20 % населения города в подобных помещениях. В провинциальных городах статистика выражалась в еще более крупных цифрах [6, с. 80–82].
Революционные события февраля 1917 г. резко осложнили ситуацию в сфере жилищного рынка. Приход к власти большевиков в октябре и последовавший за ним разгар гражданской войны, нанес серьезный урон по все жилищной инфраструктуре. По данным архивных материалов в этот период практически отсутствовало строительство нового жилья в городе, а существующие дома, включенные в общий жилищный фонд, быстро приходили в ветхость без должного ремонта и обслуживания. Не лучшая ситуация была и в сельской местности. По данным Симбирского ГубКОМа за 1920 г. сообщалось что большинство уездов, особенно в северной части губернии пришли в серьезный упадок. В значительной части сел, жилые постройки крестьян пришли в ветхость, разваливались и требовали капитального ремонта [7, с.34]. Причины такого упадка жилищной инфраструктуры были обусловлены материальными факторами. В большинстве районов отсутствовали необходимые материалы для ремонта и обслуживания, в дефиците были даже гвозди, которых крайне не хватало даже в быту. Ощущался сильный дефицит в специализированных рабочих руках, из-за проводимых мобилизационных мероприятий. Следствием этого стало и повышение цен за строительные услуги, которые были практически недоступны основным массам сельского населения (беднякам и средникам). [8, с.34]
Например, стоимость услуги плотника начиналась от 1000 руб. за сутки, работы каменщика варьировались 1200–1400 руб. в сутки., а цена 1 лошади приравнивалась к 8000 руб. [9. с.30в]. Таким образом, решение жилищного вопроса становится приоритетной задачей советского руководства. После принятого декрета от августа 1918 г., в рамках которого Советы провели национализацию крупной недвижимости, начинается реализация политики перераспределения жилой площади среди трудового населения и малоимущих социальных групп. [10]
В период военного коммунизма для подержания порядка в жилой инфраструктуры и для решения других организационных мер были организованы домкомбеды (с начала 1921 г. домкомтруд). Данные комитеты условно можно считать органами самоуправления, несмотря на принципы избирательности они находились под контролем местных органов исполкома, прежде всего НКВД. [11]
В феврале 1918 года «Известия» публикуют «Проект декрета о вселении семей красноармейцев и безработных рабочих в квартиры буржуазии и о нормировке жилых помещений», что положило начало для «великого жилищного передела». Декрет СНК устанавливал жилищную определенную норму (одна комната на одного взрослого или на двух детей до 10 лет). [12. с.131]
Однако, по мнению М. Г. Мееровича, в ходе первоначальной реализации декрета, органы власти столкнулись с трудностями, главной из них был дефицит жилья так же и при заселении оказывалось, что размеры комнат в разных квартирах далеки от средних статистических показателей. Поэтому в годы военного коммунизма была разработана новая универсальная норма человек/кв.метр. [13] 17 июля 1919 года величина нормы стабилизируется (8,25 кв.м) и закрепляется как общегосударственная. Однако на региональном уровне минимальная норма жилой площади на одного человека сильно дифференцировалась. Установленные на законодательном уровне новые порядки привели к новой волне перераспределения жилья. Так 25 мая 1920 года выходит декрет «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения».
По установленному декрету жильцы, имевшие излишние квадратные метры, должны были вселить человека, необязательно родственника, в свое жилье. В случае если они производили процедуру самоуплотнения, квартиру всё равно уплотняли новыми жильцами. Уплотняться нужно было не всем, некоторые лица имели право на добавочную жилую площадь и отдельную комнату: больные люди и профессиональные работники, нуждающиеся в изоляции. [14]
С началом НЭПа приходит и новая политика в области жилищного вопроса. Начинают появляться новые формы жилищного управления — коммунальные отделы и жилищные товарищества. Жилтоварищества образовывали жильцы домов, которые юридически не являлись собственниками жилой площади, но при этом жильцы должны были взять на себя ответственность за заботу и обслуживания своего дома. Недвижимость в городах находилась в собственности городских Советов, в состав исполкомов которых входили коммунальные отделы. Другой комплекс мероприятий по спасению разрушенного жилищного фонда включало положение «Об управлении домами» от 8 августа 1921 года. Вводилась должность заведующего домом, который должен был, кроме всего прочего, следить за состоянием дома, организовывать текущий ремонт. [15 с.74]
Важной мерой по решению жилищного кризиса стал декрет «О предоставлении кооперативным объединениям и отдельным гражданам права застройки городских участков», который призывал привлекать частную инициативу в застройке. Застройщикам и их семьям гарантировалось невыселение и беспрепятственное пользование жильём в нормах, установленных Наркомздравом. Также застройщик получал право сдавать некоторую часть дома в наём. Таким образом в период НЭПа появляются жилищные кооперации. Декретом от 19 августа 1924 года «О жилищной кооперации», учреждается три вида кооперирования: а) жилищно-арендные кооперативные товарищества (ЖАКТ); б) рабочие жилищно-строительные кооперативные товарищества (РЖСКТ); в) общегражданские жилищно-строительные кооперативные товарищества» (ОЖСКТ). Важная роль отводилась ЖАКТам. Они должны были блюсти порядок, производить текущий ремонт, собирать квартплату и следить за соблюдением правильной линии жилищной политики в арендованном доме. Установленная законодательная система жилищного регулирования в первые годы НЭПа сохранялась без значительных изменения, практически до свертывания НЭПа.
В Симбирской губернии политика в области жилищного вопроса, начинает занимать более важное место после окончания военного коммунизма и перехода к НЭПу. В первые месяцы НЭПа в Симбирской губернии был образован отдел коммунального хозяйства. В структуре коммунального отдела были созданы жилищные подотделы (обычно называемые жилотделами), которые непосредственно ведали жилым фондом города. Уже весной 1921 г. коммунальные отделы начинают образовываться не только в городской части, но и при уездах и волостях. В структуре коммунальных отделов были созданы жилищные подотделы (обычно называемые жилотделами), которые непосредственно ведали жилым фондом города. Весной 1921 г. были образованы коммунальные отделы и при уездах и волостях. [16, с.52]
В это время в Симбирской губернии на съезде коммунальных работников принимается резолюция. В ней предусматривалось прекратить хищение и разграбление брошенных домов, создать фонд материальных строительных ресурсов для последующего восстановления и благоустройства ветхих домов. Однако из-за разразившегося голода в Среднем Поволжье в 1921–1922 гг. практически все мероприятия по восстановлению жилой инфраструктуры были остановлены. Городской фонд жильного хозяйства в Ульяновске доходил до 339 тыс. кв.м., значительная часть из этого числа не соответствовала санитарным нормам и была непригодна для жилья. [17. с. 23]
Практически до конца существования Ульяновской губернии жилищный вопрос оставался без изменений. По данным переписи от 1926 г. около 80 % жилого фонда составляли одноэтажные ветхие деревянные дома. Средние коэффициенты по распределению квадратных метров на одного человека, которые официально устанавливали в среднем на одного человека по стране общероссийской нормой в 8 кв. м, реально, по данным Всесоюзной переписи населения не превышало 5,9 кв. м по мнению Выготского Л. [18, с 45.]
В этот период происходит изменение внутреннего экономического курса, который отражался и на проведении жилищной политики. В правовой области это выражалось упразднением автономии ЖАКТов. Уже в 1928–30 гг. проходят компании по «чистке коммунальных органов от таких элементов как нэпманы и бывших владельцев домов», жакты быстро «пролетаризируются». Так на примере данных Ульяновского городского отдела ВКП(б) 1929 г. сообщалось, что в области коммунального хозяйства взята классовая линия. Было предписано выявить в муниципализированных жилых помещениях все «нетрудовые элементы» с последующим их выселением. Таким образом, коммунальное хозяйство в 1930-е гг. встраивается в партийно-государственную вертикаль власти. В 1930 году расторгаются договоры на аренду жилья частниками, коммунальное хозяйство выводится на новую организационную ступень централизации. Однако жакты как кооперативы сумели продержаться до 1937 года, затем такое жилье было передано в собственность городских отделов коммунального хозяйства, а его владельцы превратились в простых нанимателей жилья.
Выводы: В рассматриваемый период проводимая жилищная политика осуществлялась с сложных социально-экономических условиях. В 1920-е гг. государственная политика в большей степени была направлена на регулирование законодательной сферы жилищного вопроса. В 1930-е гг. с проведением модернизации народного хозяйства, напротив принимались более практические решения. Однако, решить проблему жилищного вопроса советскому руководству полностью не удалось. Особенно на региональном уровне.
Литература:
- Паперный В. Культура Два. М.: Новое литературное обозрение, 1996.-320 с.
- Банденшац Х., Пост К. Градостроительство в тени Сталина. Мир в поисках социалистического города в СССР. СПб.: SCIO Media, 2015. — 416 с.
- Селиванова А. Н. Постконструктивизм. Власть и архитектура в 1930-е годы в СССР. М.: БуксМАрт, 2019. — 320 с.
- Васькин А. А. Сталинские небоскребы: от Дворца Советов к высотным зданиям. М.: Спутник+, 2009. — 229 с.
- Барышева Е. В. личное пространство в повседневной жизни СССР: 1920–1930-е годы // Россия и современный мир. 2015. № 4 (89). С. 200–211.
6. Орлов И. Б. Советское жилищное хозяйство в 1920–1930-е гг. между классовой линией и самоокупаемостью. Современные проблемы сервиса и туризма. Том 8. № 2. 2014 г. С 78–85.
7. Государственный архив новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО) Ф. 1. Оп. 1. Д. 37. Л. 34.;
8. ГАНИ УО Ф. 1. Оп. 1. Д. 37. Л. 34.
9. ГАНИ УО Ф. 1. Оп. 1. Д. 136. Л. 30в.
10. Собрание Узаконений и Распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства (СУ РСФСР). 1918. № 62. Ст. 677.
11. Там же.
- Меерович Н. Г. Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917–1937 / Марк Меерович. — Москва: РОССПЭН, 2008. — 300 с.
- Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. № 52 от 10 июня 1920 г. Ст. № 227. «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения».
- Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1921 г». № 60 от 21 октября 1921 г. Ст. № 411. «Об управлении домами».
15. Лютов Л. Н. Начало Нэпа в провинции. Симбирская губерния в 1921–1923 гг. / Л. Н. Лютов.- Ульяновск: 2002 г. — 212 c.
16. Статистический справочник по Ульяновской губернии. (К XV Партконференции и к XV Съезду советов). Ульяновск, 1925. С.160.
17. Выгодский Л. Жилищный вопрос в отражении всесоюзной переписи 1926 г. // Экономическое обозрение. 1928. № 9. С. 143.
18. ГАНИ УО Ф. 1. Оп. 1. Д. 78. Л. 46.
19. Забалухина, Н. В., Пашкин, А. Г. Симбирский — Ульяновский край в новейшей истории России. 1917–1991 гг. Люди. События. Факты. / Н. В. Забалухина, А. Г. Пашкин. — Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2012. — 200 с.
20. ГАНИ УО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 313. Л. 23.
