Академия братьев Карраччи
В Болонье примерно в 1582 году братья Агостино и Аннибале Карраччи вместе со своим двоюродным братом Лодовико основали Академию искусств. Они создали академию как учреждение, цель которого — обучать студентов всему необходимому, чтобы те стали художниками. Возможно, это самое долговечное наследие Карраччи.
Тремя наиболее известными представителями семейства Карраччи являются: Лодовико (годы жизни 1555–1619), Агостино (годы жизни 1557–1602) и Аннибале (годы жизни 1560–1609). Лодовико был сыном мясника и учился у местных художников перед тем, как вступить в гильдию художников Болоньи в 1578 г. Агостино и Аннибале посещали латинскую школу перед тем, как решили стать художниками с одобрения Лодовико. Оба они обучались искусству в мастерской брата и других художников Болоньи. Тем не менее, их раннее знакомство с идеями гуманизма оказало большое влияние на их восприятие искусства.
Изначально называлась «Школа желающих» (то есть тех, кто хочет учиться), но впоследствии была переименована в «Академию прогрессистов» (Accademia degli Incamminati). Слово «incamminati» буквально переводится как «те, кто отправился в путь». Для специалистов в области академического образования распространённый перевод слова «incamminati» как «прогрессисты» кажется особенно интересным.
Несмотря на своё официальное название, школу чаще называли Академией Карраччи. В то время Академия, как и другие художественные академии, была скорее неформальным объединением, чем официальным учреждением. Это был своеобразный клуб, который формировался вокруг одного или нескольких известных художников. Студенты собирались, чтобы учиться, практиковаться и обмениваться знаниями.
Эта неформальная, расплывчатая идентичность проявляется в том, что последователей братьев Карраччи в Риме часто считают частью Академии Карраччи, хотя они, возможно, никогда не посещали студию Карраччи в Болонье. Школа, представлявшая собой неформальное учебное заведение, продолжала существовать и процветать даже после смерти Агостино и Аннибале и закрылась только после смерти Лодовико в 1619 году.
Создание Академии искусств кардинально изменило представление о художнике и стандарты художественного образования для будущих поколений. Именно в этом учреждении Карраччи провели реформу живописи, определив дальнейшее развитие итальянского барокко.
Самое раннее упоминание об этой академии содержится в бухгалтерских книгах Джовампаоло Бонконти, отца первого ученика Карраччи. В записях указаны взносы на начальные расходы академии: на изготовление большой красивой Мадонны, на импрезу (эмблематическое изображение с латинским девизом) и на рабочие скамьи. К сожалению, подробности о Мадонне и скамьях не сохранились. Однако известно, что в импрезе академии использовались знаки отличия семьи Карраччи, изображающие созвездие Урса Майор, Большую Медведицу, которую обычно называют il Carro, с девизом contentione perfectus. Медведь стал основным мотивом на листе с набросками Агостино, где звёзды созвездия обозначены лучами.
Братья Карраччи из итальянского города Болонья сыграли ключевую роль в развитии стиля, известного сейчас как барокко и характеризующегося динамикой, драматизмом и пышностью. Работая в конце XVI — начале XVII веков, они критиковали художественный стиль того времени — маньеризм — с его преувеличениями и искажениями. Вместо этого они предпочитали натуралистический подход к живописи. Именно братья Карраччи основали Академию художеств в Болонье и создали строгую систему обучения молодых художников в новом стиле.
В эскизах встречаются имена различных членов семьи Карраччи, причём несколько раз используется слово «inmortali». В левом верхнем углу Агостино упражнялся в рисовании глаз, похожих на те, которые позже были выгравированы в пособии, предназначенном для обучения его пошаговому методу рисования — Scuola perfetta per imparare для изучения всего человеческого тела.
Из нескольких эмблематических значений медведя можно выделить два. Во-первых, говорят, что Тициан выбрал его для своей импрезы, потому что считалось, что потомство медведицы рождается без формы, а затем вылизывается матерью, так же как художник совершенствует природу, придавая форму природному сырью. Во-вторых, Чарльз Демпси отметил, что коллективные цели Академии Карраччи лучше всего выражены в Урсе Мажор, созвездии, которое никогда не заходит и вечно указывает на полярную звезду, служа маяком для путешественников. Медведь был подходящим проводником для академиков, учителей и учеников, которые называли себя инкаминатами — путешественниками на пути к недостижимой цели — совершенству.
Даже поверхностное знакомство с литературой о школе позволяет выделить как минимум три причины её успеха:
школа появилась в нужное время в истории искусства;
выдающиеся индивидуальные и коллективные достижения;
необыкновенные индивидуальные и коллективные таланты трёх главных учителей и педагогическая деятельность школы.
В этой статье я сосредоточусь на последнем пункте и, в частности, на четырёх факторах, которые кажутся особенно важными для характера школы:
неформальная, игровая атмосфера;
трудовая этика;
сочетание разных характеров и темпераментов среди преподавателей и студентов;
общее эстетическое видение.
Игровая среда обучения
В Академии Карраччи царила непринуждённая, весёлая и тёплая атмосфера.
Джованни Беллори, биограф Карраччи, в работе, впервые опубликованной в 1672 году, считает, что во многом это заслуга Аннибале. Тем, кто видел его впервые, он казался меланхоличным (Аннибале действительно страдал от периодических приступов изнурительной депрессии), но близкие знали его как человека с отличным чувством юмора. Он любил подшучивать над своими братьями, учениками и клиентами.
Эту лёгкость он привнёс и в преподавание, сочетая шутки и любезности с серьёзным изучением искусства. Аннибале был остроумным человеком и талантливым карикатуристом. Он создавал восхитительные бурлескные портреты, изменяя фигуры в соответствии с их естественными недостатками так, что это вызывало смех.
Аннибале Карраччи часто считают изобретателем карикатуры. Также он имел привычку наделять человеческим сходством животных и даже неодушевлённые предметы. Среди других «весёлых шуток», которые приписывает ему Беллори, — рисунки, которые мы сейчас называем карикатурами.
Трудовая этика
В современном образовании игровую среду обучения и активную трудовую этику часто противопоставляют друг другу. Однако в Академии Карраччи не видели противоречия между этими подходами.
В атмосфере веселья и игры здесь процветала активная трудовая этика. Студенты и преподаватели проводили долгие часы за выполнением сложных заданий. При этом они не были вынуждены работать из-под палки, а делали это по собственному желанию и с энтузиазмом.
Мальвазия писал: «Все учились день и ночь, не обращая внимания на боль или дискомфорт».
Работа включала рисование с натуры, копирование работ из богатой коллекции рисунков мастеров, изучение анатомии путём запоминания названий костей и связок, исследование живых моделей и настоящее препарирование трупов.
Разнообразие стилей преподавания
Хотя Аннибале и задавал тон преподавания в Академии благодаря своей игривости и неформальности, его сородичи не копировали его педагогический стиль бездумно.
Агостино был интеллектуалом с широким кругозором, одарённым не только в визуальном, но и в словесном искусстве. Он стремился передать ученикам не только свои значительные художественные навыки, но и читал им лекции о теоретических и технических аспектах искусства, а также об интеллектуальных занятиях своего времени.
Беллори пишет, что Агостино с детства пылал любовью к учёбе и отправился на поиски наук и искусств. Он посвятил себя математике и философии, а затем перешёл к риторике, поэзии, музыке и другим свободным искусствам, во всех из которых проявился его редкий интеллект.
Тот факт, что Агостино в итоге развил свой исключительный художественный талант, не заставил его отказаться от других интеллектуальных занятий. Наоборот, он продолжал заниматься литературными исследованиями, как профессиональный художник.
Беллори утверждает, что широкие интеллектуальные способности Агостино были главным преимуществом школы, привлекая интеллектуалов всех направлений, которые приходили в школу изучать искусство.
Агостино был известен как всесторонне развитый интеллектуал, талантливый поэт, одарённый лектор и прекрасный человек. В своей преподавательской деятельности он не только использовал свои обширные таланты для лекций, но и прославлял своих лучших учеников, играя на лире и исполняя написанные им песни, прославляющие их работы.
Общее эстетическое видение
Возникает вопрос: как учителя с различными темпераментами и подходами к обучению могли эффективно работать в команде? Ответ может заключаться в том, что, несмотря на различия, они разделяли единое эстетическое видение.
Это единство проявлялось в том, как они иногда изображали друг друга в незаметных для неопытного взгляда местах. Лодовико часто исправлял ранние работы своих младших кузенов, а Агостино выполнил значительную часть работы над потолочными фресками в Галерее Фарнезе, шедевре Аннибале.
Мачати писал, что когда трое Карраччи работали вместе в месте, где можно было увидеть произведения всех троих одновременно, становилось очевидным нечто характерное и особенное для каждого художника. Однако, когда дело доходило до сравнительного совершенства их работ, люди, способные к различению, не могли найти между ними никакой разницы.
Беллори описывает Аннибале как человека, который одевался и вёл себя респектабельно, но при этом был настолько увлечён искусством, что не уделял должного внимания своему внешнему виду. Мальвазия же даёт менее лестный портрет Аннибале, отмечая, что тот мало заботился о своём внешнем виде, не отличался аккуратностью и носил одежду небрежно: воротник был перекошен, шляпа сидела криво, плащ был плохо застёгнут, а борода не ухожена. Мальвазия сравнивает его с эксцентричным философом древности.
Агостино, брат Аннибале, предпочитал более сдержанный стиль одежды и не любил показную роскошь, которую демонстрировали придворные.
Непринуждённый стиль Аннибале проявлялся и в его преподавательской деятельности. Однажды, когда новый ученик пришёл к нему, разодетый в пух и прах, и попросил несколько рисунков для копирования, Аннибале внимательно посмотрел на него, а затем ушёл в свою комнату и нарисовал карикатуру на этого ученика, забавно преувеличив его нарядный вид. Он отдал рисунок подростку, который, видимо, понял намёк и изменил свой стиль одежды.
Для современного читателя такие уроки могут показаться остроумными, если не жестокими, но Беллори не видел в них ничего плохого. Он говорил об Аннибале: «Любовь, с которой он наставлял своих учеников, была очень велика. Он учил их не столько словами, сколько примерами и демонстрациями, и он относился к ним с такой добротой, что часто пренебрегал своими собственными работами».
Педагогика Карраччи представляла собой разительный контраст с художественным образованием того времени. Историк искусства XX века А. В. А. Бошлоо утверждал, что в то время как обучение искусству в других местах было основано на правилах и искусственности, в Академии Карраччи оно базировалось на убеждении, что художник не должен отгораживаться от внешнего мира ни в работе, ни в повседневной жизни.
В других школах элитная группа демонстрировала свою образованность и отличие, слушая глубокие рассуждения на различные темы и эрудированно обсуждая культурные вопросы. Карраччи же сосредоточились на рисовании и других практических занятиях. Это не означает, что учебный план Академии Карраччи был узко утилитарным, как я вскоре расскажу.
Хотя Агостино, возможно, предпочитал более прямой и вербальный стиль преподавания, общая атмосфера в школе, казалось, соответствовала тёплому настроению Аннибале. В своей прощальной речи Лучио Феберио описал Агостино как человека, который был мягок в поступках, изящен в речи, весел в общении, серьёзен в размышлениях, гибок в спорах, тонок в вопросах, учтив в обучении и скромен в исправлениях.
Людовико характеризовали как приветливого и доброжелательного учителя. Мальвазия описывает общую атмосферу в школе как «дух игры» и отмечает, что в их студии всегда было много шуток, остроумия, сплетен и оживлённых дискуссий, что делало проблемы с дисциплиной менее значимыми благодаря постоянному веселью.
Иногда литературные занятия Агостино и его талант к словесному выражению становились причиной разногласий между ним и его братом, поскольку Аннибале считал слова недостаточным инструментом для обучения искусству. Тем не менее различия между этими двумя учителями, возможно, обогащали образовательную среду и обеспечивали разнообразие подходов, которые могли принести пользу ученикам с разными характерами.
На самом деле Мальвазия предполагает, что между Агостино и Аннибале возникали споры не только об их индивидуальной художественной практике, но и о методах работы школы и подходах к решению сложных художественных задач. Эти дискуссии обычно завершались (иногда поздно ночью) обращением к Лодовико, который играл роль арбитра.
Хотя Академия уделяла значительное внимание рисунку и живописи с натуры, она также не игнорировала теоретические аспекты. Определённое время отводилось на изучение теоретических вопросов, перспективы и архитектуры, которые Агостино особенно хорошо умел объяснить в краткой форме с помощью нескольких принципов.
Бошлоо утверждает, что, возможно, именно благодаря многогранности образования Агостино, как практического, так и теоретического, молодая Академия быстро стала центром внимания.
Это замечательное утверждение, особенно учитывая, что изначально Агостино и Аннибале воспринимались как полные противоположности в плане стиля. Агостино был прилежным, склонным к обучению, робким и осторожным, в то время как Аннибале отличался быстротой, нетерпением, смелостью и непринуждённостью в своём подходе к искусству. Как пишет Бошлоо, «несмотря на различия в характерах, Карраччи объединяли общие идеалы, которые они продвигали как один человек». Он добавляет, что не было никакого разделения ролей, но каждый действовал спонтанно, чтобы «выполнить свою собственную задачу».
Стоит отметить, что эта общая эстетика не была общепринятой в художественном сообществе того времени, а представляла собой их отличительное видение, за которое они часто подвергались критике со стороны художественного истеблишмента. Иногда они сомневались в том, что их отличительная манера живописи является хорошей. Идти против течения было рискованно, и Агостино однажды сказал Людовико: «Будем надеяться на Бога, что наша манера живописи, которая так привязана к природе, мы не совершим какой-нибудь ужасной ошибки». Людовико ответил, смиренно признавая, что ему не хватает ораторских способностей и широкого образования Агостино, но настаивая на том, что «здравый смысл убеждает меня, что мы на правильном пути». Он добавил: «Если бы только один из нас принял этот способ работы, можно было бы сомневаться, но я просто не могу поверить, что одинаково порочный вкус может существовать у всех троих».
Аннибале некоторое время слушал эту дискуссию без комментариев, а затем разразился речью: «Но давайте продолжим и не будем сомневаться; если нас не ценят сегодня, то когда-нибудь нас оценят». Действительно, потолочные фрески Аннибале в Галерее Фарнезе, возможно, уступают только Сикстинской капелле Микеланджело.
Сообщается, что их разговор о правильности их видения произошёл ещё до открытия Академии. Как только Академия открылась, её мгновенный рост, огромные успехи её студентов и слава среди литераторов, несомненно, развеяли их опасения. Мальвазия пишет: «Сочетание знаний Людовико в области искусства, лаборатории Агостино искусства, трудов Агостино и страстного участия Аннибале, которое академия предлагала для общественного блага, имело почти магическую привлекательность и привлекало людей в большом количестве».
Заключение
В заключение можно сказать, что эпоха Возрождения подарила миру множество выдающихся учёных, мыслителей и художников, чей вклад в развитие человеческой культуры огромен.
Братья Карраччи знамениты не только своим творчеством, но и основанием академии, методика преподавания в которой стала основой для других европейских академий.
В мире образования, удалённом всего на два десятилетия и 283 мили от Женевы Кальвина, неудивительно, что Академия Карраччи привлекала своей лёгкой атмосферой. Её подход к обучению кажется нам современным.
Академия напоминает о движении XX века, с которым она (по случайному совпадению) имеет общее название. Привлекательность Академии позволяет предположить, что Карраччи были новаторами не только в живописи, но и в педагогике. В их время было мало мыслителей в области образования, которых историки признают предшественниками современного, активного, ориентированного на ученика обучения. Одним из самых признанных является моравиец Джон Амос Коменский, который был ещё молодым человеком, когда умер последний из учителей Карраччи.
Возможно, историю педагогической мысли следует переписать, включив в неё Академию Карраччи как пример прогрессивного подхода к обучению.
Литература:
- Петров И. С., Долгашев К. А. Семейные традиции в искусстве эпохи Возрождения // Научное сообщество студентов: проблемы художественного и музыкального образования. 2022. С. 69–73.
- Whitfield C. The landscapes of Agostino Carracci: Reflexions on his role in the Carracci school // Publications de l'École Française de Rome. 1988. Vol. 106. N. 1. P. 73–95.
- Feigenbaum G. Practice in the Carracci Academy // Studies in the History of Art. 1993. Vol. 38. P. 58–76.
