В статье исследуется вопрос реализации уголовно-правовых норм об эксцессе исполнителя в правоприменительной практике при уголовно-правовой оценке деяний соучастников. Проведенный анализ показал жизнеспособность различных форм проявления эксцесса исполнителя в зависимости от трансформации объективных и субъективных признаков преступления, влияющей на их квалификацию.
Ключевые слова: соучастие в преступлении, исполнитель преступления, эксцесс исполнителя, уголовно-правовая оценка, правоприменительная практика.
Институт соучастия в преступлении представляет собой юридический механизм, обеспечивающий возможность правоприменителя осуществлять уголовно-правовую оценку совместно совершенных преступлений и преступлений, выходящих за очерченные соучастниками рамки.
В контексте института соучастия существует один из наиболее проблемных в правоприменительной практике и дискуссионных в науке уголовного права вопрос об эксцессе исполнителя.
Эксцесс исполнителя является сложнейшей правовой конструкцией, который характеризует ситуацию, когда соучастник, в данном случае исполнитель, действуя, превышает пределы задуманного умысла.
В статье 36 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) дается следующая дефиниция эксцесса исполнителя: «Эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат» [1].
Из процитированной уголовно-правовой нормы можно выделить два ключевых момента. Во-первых, эксцесс исполнителя представляет собой общественно опасное деяние, совершенное одним из соучастников преступления (в данном случае исполнителем), которое выходит за рамки умысла других участников. Другими словами, исполнителем преступления совершается деяние, которое не было согласовано с другими соучастниками. Во-вторых, за эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат. Это означает, что если один из участников совершает деяние, которое не было согласовано с остальными и не входило в их единый умысел, то ответственность за него несет только сам исполнитель эксцесса.
Данные положения играют важнейшую роль для правильной уголовно-правовой оценки деятельности соучастников и исполнителя при допущении последним эксцесса.
Представляет несомненный исследовательский интерес судебная практика квалификации общественно опасных деяний при эксцессе исполнителя.
Так, М., П. и Г. предварительно договорились о незаконном проникновении в квартиру с целью кражи ценностей. П., который ранее работал в жилом комплексе дворником, имел доступ к замку двери. После того, как они попали в подъезд и проникли в квартиру, П. и Г. приступили к поиску ценностей, а М. остался в прихожей, чтобы следить за обстановкой. В процессе преступного деяния П. и Г, обнаружив ювелирные изделия, начали спорить о том, как их разделить, не заметив, как сработала сигнализация и в квартиру вбежал охранник. При попытке задержания П. нанес охраннику семь ударов ножом, которые оказались несовместимы с жизнью. Не зная о намерениях П., М. и Г. не имели умысла причинить вред жизни или здоровью кого-либо [2].
Таким образом, в приведенном из судебной практики примере имеет место эксцесс исполнителя, поскольку единый умысел соучастников заключался лишь в краже ценностей, следовательно, действия П., приведшие к смерти охранника, следует признать эксцессом исполнителя и квалифицировать как убийство по ст. 105 УК РФ. Отвечать за убийство (согласно ст. 36 УК РФ) должен только исполнитель, ибо его действия, направленные на лишение жизни, вышли за рамки единого умысла соучастников. Иные соучастники преступления подлежат уголовной ответственности только за кражу.
В срезе эксцесса исполнителя примечателен и такой пример из судебной практики: у А., Б. и З. был умысел ограбить отделение Альфа-Банка. Их первоначальным умыслом являлось проникновение в хранилище банка и похищение денежных средств, хранящихся там. При проникновении в отделение банка случилась неожиданная для преступной группы ситуация, когда Б. ранил ножом охранника, причинив ему по неосторожности смерть [3].
Таким образом, ситуация демонстрирует эксцесс исполнителя в виде изменения способа совершения преступления.
В плане квалификации содеянного показательно уголовное дело по обвинению С. в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшей: учитывая обстоятельства дела, суд признал, что обвиняемый С. и его соучастник Г. планировали нанести тяжкий вред здоровью потерпевшей П. С точки зрения уголовно-правовой оценки задуманное соответствует признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 111 УК РФ. Однако в ходе совершения преступления С. применил большую (по сравнению с задуманной) силу в отношении потерпевшей П., вследствие чего наступила по неосторожности ее смерть [4]. Таким образом, фактически совершенное С. свидетельствует о наличии в нем признаков преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ. Такая квалификация свидетельствует о допущении С. эксцесса исполнителя, за что и будет отвечать только он. При этом эксцесс исполнителя нашел проявление в форме вины, поскольку соучастниками (соисполнителями) было задумано умышленное преступление, а в жизни умысел одного из соисполнителей трансформировался в двойную форму вины (ст. 27 УК РФ).
Практика квалификации общественно опасных деяний при эксцессе исполнителя нуждается в законодательной конкретизации, поэтому следует поддержать предложение о дополнении ст. 36 УК РФ следующим положением: «В случае совершения эксцесса в виде преступления с квалифицирующими обстоятельствами исполнитель, допустивший эксцесс, несет ответственность за квалифицированный состав преступления, другие соучастники несут ответственность за соучастие в оконченном преступлении, охватывающемся их умыслом» [5, с. 8].
В завершение анализа необходимо резюмировать следующие выводы: во-первых, в правоприменении эксцесс исполнителя находит проявление в разных формах в зависимости от особенностей трансформации объективных и субъективных признаков задуманных соучастниками преступлений в процессе их исполнения; во-вторых, при эксцессе возможно изменение способа совершения преступления, формы вины, причинение более тяжких последствий, которые не были задуманы или согласованы с другими участниками преступлений; в-третьих, эксцесс исполнителя может означать отсутствие причинной связи между действиями (бездействием) соучастников и результатом преступления.
Эксцесс исполнителя как уголовно-правовой феномен обеспечивает защиту прав и законных интересов соучастников преступления и предотвращает несправедливое и незаконное привлечение их к уголовной ответственности.
Анализ судебной практики наглядно показывает, как применяются нормы российского уголовного законодательства об эксцессе исполнителя в его различных проявлениях с точки зрения объективных и субъективных признаков преступления.
Литература:
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63–ФЗ (в ред. от 12.06.2024 г. № 133-ФЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25, ст. 2954; 2024. № 25, ст. 3397.
- Приговор № 1–415/2023 от 30 октября 2023 г. по делу № 1–415/2023 // URL:https://sudact.ru/ (дата обращения: 25.04.2024).
- Приговор № 1–207/2023 от 30 октября 2023 г. по делу № 1–207/2023// URL:https://sudact.ru/ (дата обращения: 25.04.2024).
- Приговор № 1–400/2023 от 10 ноября 2023 г. по делу № 1–400/2023 URL:https://sudact.ru/ (дата обращения: 25.04.2024).
- Иванова Л. В. Уголовно-правовая характеристика эксцесса исполнителя: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Тюмень, 2009. 23 с.
