На сегодняшний день криптовалюта прочно вошла в повседневную жизнь россиян: Банк России отмечает, что среднегодовой оборот криптовалюты среди граждан составил 4,78 трлн рублей [1]. В этих условиях становится актуальным вопрос квалификации преступных действий лиц, посягающих на отношения собственности по поводу владения криптовалютой. Может ли криптовалюта выступать предметом хищения?
Ответ на данный вопрос является дискуссионным, что во многом объясняется различными позициями российских авторов по вопросу признания ее имуществом. Если одни исследователи говорят, что криптовалюта — это полноценное имущество как, например, деньги, то другие на данный вопрос отвечают отрицательно.
А. С. Рубцова утверждает, что в современных реалиях криптовалюта должна признаваться предметом хищения, поскольку существующие разъяснения Верховного Суда Российской Федерации касательно дел о мошенничестве, присвоении и растрате упоминают безналичные денежные средства, которые являются денежным эквивалентом такого нематериального явления как криптовалюта [2, С. 180].
А. Ф. Юсупова, проанализировав общие признаки предмета хищения и соотнеся их с криптовалютой, полагает, что ее необходимо учитывать как предмет преступления при квалификации общественно-опасных деяний против собственности, поскольку она обладает юридическим и экономическим признаками [3, С. 448].
Напротив, Е. А. Корепанова полагает, что криптовалюта вряд ли может признаваться предметом хищения, поскольку она не отвечает признакам объектов гражданских прав по смыслу статьи 140 ГК РФ (не является деньгами) и не выступает в качестве имущества по статье 120 ГК РФ, а также не признается законным средством платежа [4, С. 675].
В. В. Хилюта придерживается несколько иной позиции: за посягательство в отношении криптовалюты действительно можно привлечь к уголовной ответственности, однако юридическая оценка действий виновного лица должна производиться в соответствии с нормами об иных преступлениях против собственности, а не хищении в его традиционном понимании [5, С. 158].
Действительно, предмет любого хищения должен отвечать признакам, позволяющим охарактеризовать его юридическую принадлежность, социально-экономическую природу и материальное проявление. Однако если в отношении первых двух можно утверждать, что криптовалюта полностью им отвечает (она принадлежит титульному владельцу и используется для удовлетворения его потребностей), то признак материальности требует большей теоретической разработки.
Материальный признак предмета хищения в условиях цифровизации российской экономики и повсеместного перехода к безналичным расчетам постепенно теряет свою актуальность применительно к анализируемому явлению в вопросах уголовно-правовой охраны соответствующих отношений. Действующий УК РФ предусматривает составы хищения, предметом которых являются нематериальные ценности (кража денег с банковского счета, мошенничество с использованием электронных средств платежа, мошенничество в сфере компьютерной информации). Представляется, что криптовалюта может быть поставлена в один ряд с таким имуществом.
Нет сомнений в том, что тенденции к вводу в денежный оборот цифрового рубля (который, как известно, обладает схожими с криптовалютой признаками за исключением того, что будет эмитироваться центральным финансовым регулятором [6, С. 52]) приведут к его однозначному признанию судами предметом хищения в любых преступлениях против собственности.
В этой связи целесообразно обратиться к Федеральному закону «О цифровых финансовых активах…», который установил понятие цифровой валюты и закрепил ее наиболее важные признаки: «цифровой валютой признается совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа, не являющегося денежной единицей Российской Федерации, денежной единицей иностранного государства и (или) международной денежной или расчетной единицей, и (или) в качестве инвестиций и в отношении которых отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких электронных данных, за исключением оператора и (или) узлов информационной системы, обязанных только обеспечивать соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам» [7].
Из указанного определения следует, что криптовалюта может быть использована в качестве средства платежа, она не является денежной единицей России, ее используют для привлечения инвестиций, а операции с ней проводятся в информационной системе. Таким образом, федеральное законодательство наделило криптовалюту статусом цифровой валюты, а также конкретизировало вопросы ее использования в рамках финансовых отношений. Это позволяет утверждать, что сегодня криптовалюта является имуществом, а значит — предметом корыстных преступлений.
Несмотря на дискуссионные вопросы, связанные с определением правовой природы криптовалюты и непростыми аспектами ее правового регулирования, правоприменительная практика однозначно пошла по пути признания криптовалюты как предмета хищения.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации при рассмотрении кассационной жалобы посчитала, что нижестоящий суд, оценивая действия виновного, не учел особенности предмета, которой выступал биткоин как цифровая валюта, а также способа хищения — использование информационно-коммуникационных технологий, при помощи которых велись переговоры и произошла передача средств — перевод с электронного кошелька криптовалютной биржи на электронный кошелек, используемый осужденным [8].
Третий кассационный суд общей юрисдикции также считает криптовалюту предметом хищения: он указал, что цифровая валюта не является в соответствии с законодательством денежной единицей Российской Федерации, иностранного государства и (или) международной денежной или расчетной единицей, имеет стоимостное выражение, находится в свободном гражданском обороте, может быть принята в качестве средства платежа, согласно статье 128 ГК РФ относится как иное имущество к объекту гражданских прав, и может выступать в качестве предмета хищения [9].
Наконец, Восьмой кассационный суд общей юрисдикции пояснил, что необходимо считать «верными, аргументированными и обоснованными» выводы нижестоящих судебных инстанций о признании похищенных у потерпевшего биткоинов предметом хищения [10].
Вышеизложенное позволяет утверждать, что тенденции реформирования российского законодательства по вопросу легализации цифровой валюты, а также актуальная судебная практика привели к тому, что криптовалюта признается предметом хищения при квалификации корыстных преступлений.
Литература:
- ЦБ оценил годовой оборот криптовалют у россиян в 4,78 трлн рублей. — URL: https://www.tadviser.ru/index.php/Статья:Криптовалюты_в_России (дата обращения: 01.05.2024).
- Рубцова А. С. Криптовалюты: предмет и средство совершения преступления // Вестник Университета имени О. Е. Кутафина. 2018. № 12(52). С. 172–181.
- Юсупова А. Ф. Криптовалюта как предмет преступления, предусмотренного п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ» Вопросы российской юстиции. 2023. № 26. С. 444–450.
- Корепанова Е. А. Криптовалюта как предмет и средство совершения преступлений // Пермский юридический альманах. 2019. № 2. С. 673–677.
- Хилюта В. В. Проблемы доктринального толкования физического признака имущества в уголовном праве // Российский юридический журнал. 2014. № 5. С. 155–160.
- Ушакова Е. С. Цифровой рубль — ответная мера на неконтролируемое обращение криптовалют и стимул развития экономики // Хроноэкономика. 2011. № 3(31). С. 49–53.
- Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ (ред. от 04.08.2023) «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
- Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2023 // СПС «КонсультантПлюс».
- Кассационное определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 21.12.2023 // СПС «КонсультантПлюс».
- Кассационное определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 02.06.2022 // СПС «КонсультантПлюс».
