Статья посвящена анализу процессуального статуса подозреваемого в уголовном процессе России. Автор рассматривает исторические аспекты становления института подозреваемого, выявляет проблемы современного законодательства, регулирующего его правовое положение, а также анализирует трудности правоприменительной практики. Особое внимание уделяется спорным вопросам, связанным с моментом возникновения прав и обязанностей подозреваемого, исчислению 48-часового срока задержания, а также необходимости законодательного закрепления перечня обязанностей подозреваемого. В заключении формулируются предложения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства в части регламентации процессуального статуса подозреваемого.
Ключевые слова: подозреваемый, уголовный процесс, процессуальный статус, права подозреваемого, обязанности подозреваемого, задержание, 48-часовой срок задержания, уголовно-процессуальное законодательство, правоприменительная практика.
Подозреваемый занимает уникальное положение в системе участников уголовного судопроизводства, будучи одновременно и центральной фигурой, и объектом активных дискуссий в юридической науке. Эта двойственность проистекает из самой природы его статуса: с одной стороны, он находится под подозрением в совершении преступления, а с другой стороны, пока не доказана его вина, он пользуется презумпцией невиновности. Такая неопределенность порождает массу проблем, связанных как с обеспечением прав подозреваемого, так и с эффективностью расследования преступлений [1].
Исторический анализ становления института подозреваемого в России демонстрирует его эволюцию от практически бесправного участника процесса в дореволюционный и ранний советский периоды до признания его полноценным субъектом уголовного судопроизводства в современном российском праве. Эта эволюция обусловлена сложными процессами демократизации общества, стремлением к построению правового государства, а также влиянием международных стандартов в области прав человека. Несмотря на прогресс в законодательном закреплении статуса подозреваемого, ряд проблем, связанных с его процессуальным положением, остается актуальным и в наши дни.
Одна из ключевых проблем заключается в самом понятии «подозреваемого». Ч. 1 ст. 46 УПК РФ [2], формулируя это понятие, закладывает достаточно узкий смысловой диапазон. Законодатель допускает применение термина «подозреваемый» в отношении лиц, не являющихся подозреваемыми в юридическом смысле, не вовлеченных в уголовно-процессуальные отношения, но не создает для этого надлежащей правовой основы. Такая «узость определения» провоцирует дискуссии среди учёных-правоведов и может приводить к неполноценной реализации прав заподозренного лица.
Анализ оснований, предусмотренных ст. 46 УПК РФ, для признания лица подозреваемым, показывает, что не все они в равной степени отвечают принципам обеспечения прав личности и эффективности уголовного судопроизводства. Так, возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица, как основание признания его подозреваемым, не является универсальным способом, поскольку зачастую на начальном этапе расследования у следователя не имеется достаточного объема данных, позволяющих безоговорочно утверждать о причастности к преступлению конкретного лица.
Аналогичная проблема существует и с уведомлением о подозрении в совершении преступления, которое также не может быть универсальным способом для появления подозреваемого. Как показывает анализ юридической литературы и практики, данный институт в настоящий момент применим только в рамках дознания, что ограничивает его эффективность и не позволяет в полной мере реализовать его потенциал для защиты прав заподозренного лица.
Задержание, как основание появления подозреваемого в уголовном процессе, заслуживает особого внимания в контексте обеспечения прав задержанного лица.
Во-первых, актуальным является вопрос о моменте, с которого задержанный наделяется правами, в том числе правом на защиту, и, соответственно, получает возможность защищаться от подозрения. Правозащитный потенциал закреплённого в УПК РФ права задержанного на общение с защитником наедине до первого допроса нередко сталкивается с трудностями реализации на практике. Как показывает анализ судебной практики и опросы следователей, во многих случаях обеспечить явку выбранного подозреваемым адвоката в течение 24 часов с момента задержания не представляется возможным, а сокращение этого срока, с одной стороны, может привести к нарушению права на квалифицированную юридическую помощь, а с другой стороны, не позволит следователю (дознавателю) провести в установленные 48 часов необходимые следственные действия и принять решение о мере пресечения.
Во-вторых, на практике возникают трудности и с исчислением 48-часового срока задержания, поскольку законодатель не регламентирует вопросы, связанные со временем доставления, задержанного к следователю (дознавателю) и разъяснением ему его прав. В результате в правоприменительной практике встречаются ситуации, когда следователи, руководствуясь соображениями процессуальной экономии, указывают в протоколе задержания не время фактического задержания, а время доставления, что может приводить к нарушению прав задержанного.
Отсутствие в УПК РФ четкой правовой регламентации момента фактического задержания и порядка исчисления 48-часового срока задержания создаёт правовую неопределенность, которая, с одной стороны, может провоцировать злоупотребления со стороны сотрудников правоохранительных органов, а с другой стороны, снижает эффективность механизма защиты прав задержанных лиц.
Говоря о процессуальном положении подозреваемого, необходимо также отметить, что законодатель, закрепив в ст. 46 УПК РФ только права подозреваемого, не предусмотрел его обязанностей, тем самым, создав дополнительную почву для дискуссий среди ученых-правоведов.
Часть юристов полагает, что перечень процессуальных обязанностей подозреваемого следует толковать расширительно, выводя их из установленных законом запретов, в то время как другая часть учёных считает необходимым законодательно закрепить перечень обязанностей подозреваемого [3].
Мы поддерживаем предложение о закреплении в УПК РФ перечня обязанностей подозреваемого, поскольку это позволит более полно раскрыть его статус в уголовном процессе, создаст дополнительные гарантии соблюдения назначения уголовного судопроизводства, а также устранит существующие споры по данному вопросу.
В заключение необходимо отметить, что процессуальное положение подозреваемого в российском уголовном праве не лишено недостатков.
Недостаточная чёткость в понятии «подозреваемого», отсутствие в УПК РФ четкой правовой регламентации момента фактического задержания, порядка исчисления 48-часового срока задержания, отсутствие законодательно закреплённого перечня обязанностей подозреваемого — всё это создает проблемы в правоприменительной практике, которые, в той или иной степени, могут приводить к нарушению прав и законных интересов подозреваемых лиц.
В связи с этим представляется необходимым внести соответствующие изменения в уголовно-процессуальное законодательство, направленные на устранение выявленных пробелов и совершенствование процедуры производства следственных действий с участием подозреваемых лиц.
Дальнейшее совершенствование процессуального положения подозреваемого должно быть направлено на обеспечение баланса между интересами эффективного расследования преступлений и необходимость строгого соблюдения прав подозреваемого как лица, пользующегося презумпцией невиновности.
Литература:
- Наумов М. В. Право подозреваемого на защиту: правовые пробелы в механизме его реализации // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. — 2014. — № 3–2 (41). — С. 141.
- «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 29.05.2024) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.07.2024) // «Собрание законодательства РФ», 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921.
- Пономаренко С. И. Понятие подозреваемого в уголовном процессе России // АВБсП. 2015. № 3. С. 32.
