В статье рассматривается правовая природа института опеки и попечительства в России. Автор анализирует исторические корни данного института, его современное законодательство и роль в обеспечении защиты прав и интересов недееспособных граждан. Особое внимание уделяется основным принципам и процедурам опеки и попечительства, а также их значению для общества.
Ключевые слова: опека, попечительство, недееспособные граждане, законодательство, защита прав, интересы, институт, процедуры.
В контексте российского законодательства рассматриваемый институт проявляет неоднозначность, когда опека и попечительство рассматриваются как отдельные единицы. «Однако, несмотря на индивидуальные сложности, эти компоненты имеют единую цель. Эта общая цель оправдывает их объединение в единый правовой институт, руководствуясь критерием правового регулирования» [1].
Важно понимать, что установление опекунских отношений часто пересекается с имущественными интересами различных сторон, вовлеченных в эти правовые рамки. Исторически сложилось так, что древние правовые системы использовали опекунство в первую очередь для решения имущественных вопросов, часто пренебрегая личными интересами опекаемых. Такой акцент на имуществе приводил к тому, что опекуны использовали свое положение в личных целях. Однако эта тенденция не является универсальной или аксиоматичной. По мере развития правовых систем менялись характеристики и направленность институтов опеки. «В частности, в римском праве ученый-правовед В. М. Хвостов заметил, что обязанности опекунов считались менее значительными по сравнению с правами и полномочиями, которыми наделялись отдельные опекуны, что свидетельствует о раннем признании сложности и возможности злоупотреблений в этих отношениях» [2]. Смена акцентов в этом контексте стала решающим поворотным моментом, эффективно ограничивающим незаконные расходы и присвоение опекунами стоимости имущества. «В. М. Хвостов подчеркивает положительный характер этих изменений, указывая на то, что законодатели признали первостепенную важность защиты интересов уязвимых лиц как основной функции общества» [2]
Особого внимания заслуживает взгляд А. Д. Любавского на опекунство в рамках отечественного законодательства. Он выделяет различные категории опеки, включая опекунство, защитное опекунство и опекунство над лицами, которые либо лишены способности управлять своими делами, либо вообще неспособны к самоуправлению. «Эта классификация подчеркивает тонкое понимание различных степеней поддержки и надзора, необходимых разным людям, и отражает комплексный подход к понятию опекунства в правовой теории» [4]
По мнению А. Д. Любавского, второй вариант становится жизнеспособным в сценариях, где первостепенное значение имеет сохранение имущественных ценностей. «В этом контексте существует заметная параллель, прежде всего потому, что и опекунские, и защитные действия могут быть выполнены одним человеком. Эту мысль еще раз подчеркивает Н. М. Ершова, подчеркивая способность одного человека эффективно выполнять оба вида обязанностей» [5].
В. М. Сорокин обратил внимание на давние недостатки в исполнении обязанностей по опеке и попечительству, связанных с воспитанием подопечных. Он указывает на то, что исторически этими обязанностями пренебрегали или не уделяли им должного внимания из-за того, что основное внимание уделялось управлению имуществом подопечного. «Сорокин последовательно доказывает, что, хотя опекунство должно включать в себя руководство, поддержку и помощь, оно часто сводилось лишь к помощи в управлении имуществом» [6].
В современной России подход к опеке и попечительству претерпел значительную эволюцию под влиянием различных социально-экономических и законодательных изменений. Исторически эти институты формировались под влиянием сословных структур, но недавние реформы переориентировали их цели. Современное законодательство теперь делает акцент на целостном благополучии подопечных, включая здоровье, питание и общее благосостояние, а также обеспечивая защиту их прав и интересов.
Значительным достижением в этой области стало включение в гражданское законодательство доверительного управления, которое касается имущественных и финансовых интересов подопечных. На опекунов и попечителей возлагается ответственность за сохранность и приумножение имущества подопечных. Этот сдвиг в ответственности знаменует собой переход от мотивов, ориентированных на получение прибыли, к более альтруистическому подходу, что во многом объясняется изменениями в правосознании, эволюцией социальных ценностей и более широким признанием прав личности в рамках гражданских правоотношений.
«Эти законодательные и общественные изменения подчеркивают растущее стремление к защите достоинства и благополучия уязвимых людей, отражая усиление этических и моральных рамок в системе опеки и попечительства в России» [7].
Возможность финансовой заинтересованности в сфере доверительного управления признается законом. Если это оговорено в соглашении, лица, принимающие на себя роль доверительного управляющего, могут получать вознаграждение. Такой порядок может существенно повлиять на частоту нарушений, связанных с имущественными правами доверительных собственников, причем такие нарушения становятся все более редкими. «Также существует заметная связь между предоставлением защиты и заботы и материальными выгодами, ожидаемыми потенциальным опекуном, даже если эти выгоды минимальны. Эта концепция согласуется с точкой зрения А. М. Нечаевой на патронаж, который она описывает как возмездную форму защиты и воспитания, сравнимую с обсуждаемым институтом» [8].
Примечательно, что практика патронажа была отличительной чертой поздней Российской империи, и даже революция 1917 года не отменила ее как метод заботы о нуждающихся несовершеннолетних. Однако в Советском Союзе термин «облагораживание» вышел из употребления в этом контексте, его заменил термин «возмещение расходов», который ассоциировался с содержанием. Эта система преобладала вплоть до введения в семейное законодательство института приемных семей. Согласно статье 152 Семейного кодекса Российской Федерации, приемные родители теперь получают вознаграждение за труд.
Важно отметить, что материальное стимулирование услуг по опеке и попечительству не снижает эффективность работы небиологических родителей. Это происходит потому, что законодательная база включает в себя конкретные обязательства, которые в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения требуют соответствующей реакции со стороны органов опеки.
Институт опеки над взрослыми также заслуживает внимания. «По сравнению с опекой и попечительством над детьми, эта практика появилась гораздо позже. Исторически сложилось так, что уход за пожилыми людьми, инвалидами и другими нуждающимися осуществлялся вне рамок официальных правовых структур» [9]. В историческом контексте институционального развития можно заметить, что общие нормы часто применялись к этой конкретной отрасли управления. Значимой фигурой в этой эволюции является Петр Великий, чьи реформы заложили основу комплексной системы государственных органов, нацеленных в первую очередь на социальную защиту. Во время его правления появилась серия специализированных документов, подчеркивающих необходимость обеспечения надзора и заботы о больных, обедневших и пожилых людях без дискриминации по возрасту или полу. Эти инициативы ознаменовали собой поворотный сдвиг в сторону более инклюзивного и структурированного подхода к социальному обеспечению.
До конца семнадцатого века концепция опеки над людьми с расстройствами психического спектра практически не существовала. Отсутствие интереса государства к этим людям объяснялось в первую очередь тем, что они считались минимально полезными для общества. Значительный прогресс в этой области можно проследить со времен правления Петра I. В 1722 году Петр I издал указ, устанавливающий официальные правила освидетельствования лиц, которых называли юродивыми. «Этот указ стал поворотным моментом в признании и лечении психических расстройств, заложив основу для последующих изменений в области ухода и опеки над умственно отсталыми людьми» [10].
Е. М. Холодковская выделяет важное историческое наблюдение, касающееся поведения дворян по отношению к обязанностям государственной службы. Эти дворяне, стремясь уклониться от обязательных государственных обязанностей, часто старались получить особый статус, который освобождал их от этих обязанностей. «Это принуждение оставалось в силе до тех пор, пока законодательные изменения не отменили это требование. После этой отмены соответствующий Указ был переделан для рассмотрения лиц, нуждающихся в опеке по причине предполагаемого слабоумия» [11].
Во времена господства абсолютистских принципов ценность человека все больше привязывалась к его трудовой стоимости. «Этот период ознаменовался значительным регрессом в отношении изучаемого института. Во времена правления Петра Великого политика начала активно развиваться, особенно в сфере профессионального попрошайничества» [12]. Главной целью этой инициативы было обеспечить средства к существованию людям с психическими заболеваниями, которые не могли найти постоянную работу. Таких людей редко называли профессиональными попрошайками — этот термин применялся только к тем, кто сознательно избегал настоящей работы.
Литература:
- Косова, О. Ю. «Фактические браки» и семейное право / О. Ю. Косова // Известия высших учебных заведений. Правоведение. — 2019. — № 3(226). — С. 105–120.
- Буланова, М. Б. Социология и социологи на факультетах общественных наук российских университетов (исторический очерк) / М. Б. Буланова // Наследие. — 2018. — № 2(13). — С. 91–105.
- Разумовский, И. В. М. К. Любавский как историк русской колонизации. Основные вехи жизни и деятельности / И. В. Разумовский // Вопросы Отечественной истории: Межвузовский сборник научных статей преподавателей, аспирантов и соискателей / Ответственный редактор А. И. Юрьев. — Москва: Московский государственный гуманитарный университет им. М. А. Шолохова, 2015. — С. 47–56.
- Яковлев, В. Н. Опека над несовершеннолетними: российское законодательство и новая концепция / В. Н. Яковлев, В. В. Гоголева // Цивилист. — 2019. — № 2. — С. 17–22.
- Яковлев, В. Н. Опека над несовершеннолетними: российское законодательство и новая концепция / В. Н. Яковлев, В. В. Гоголева // Цивилист. — 2019. — № 2. — С. 17–22.
- Осипова, И. И. Теоретические подходы к изучению феномена «социальное сиротство» / И. И. Осипова // Альманах современной науки и образования. — 2018. — № 4–2. — С. 169–173.
- Пахман. История кодификации гражданского права / Пахман, В. А. Томсинов. — Москва: Зерцало-М, 2023. — 870 с.
- Нечаева, А. М. Семейное право: учебник / А. М. Нечаева; А. М. Нечаева. — 3-е изд., перераб. и доп.. — Москва: Юристъ, 2018. — 327 с.
- Апольский, Е. А. К вопросу о практической применимости результатов диссертационных исследований (опыт Российской империи) / Е. А. Апольский // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. — 2024. — Т. 14, № 2. — С. 78–81.
- Фирсов, М. В. История социальной работы: Учебное пособие для высшей школы / М. В. Фирсов. — Москва: Академический Проект|Трикста, 2016. — 608 с.
- Актуальные вопросы судебно-психиатрической экспертизы по ограничению дееспособности вследствие психического расстройства / А. Ю. Березанцев, А. В. Масякин, В. Г. Тарасов, Е. Ю. Харитоненкова // Психическое здоровье. — 2022. — Т. 17, № 8. — С. 70–79.
- Шершеневич, Г. Ф. Учебник русского гражданского права / Г. Ф. Шершеневич. — 1-е изд.. — Москва: Издательство Юрайт, 2017. — 532 с.
