Системы адвокатуры как института гражданского общества в Республике Узбекистан и в Российской Федерации весьма близки.
Это обусловлено общей историей развития на определенном этапе адвокатур обеих стран, определенным сближением научных разработок и теоретических обоснований взглядов на развитие адвокатуры научных школ наших государств.
В то же время, имеются и довольно серьезные отличия, при этом, некоторые из них носят кардинальный характер.
Переходя к сравнительному анализу института адвокатуры в Республике Узбекистан и в Российской Федерации соотносительно, необходимо, на наш взгляд, в первую очередь остановиться на основных отличиях упомянутых систем двух государств, раскрывая при этом и сходные моменты.
В первую очередь, на наш взгляд, обращает на себя внимание то обстоятельство, что, в отличие от Закона Республики Узбекистан «Об адвокатуре», Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» содержит в себе (в качестве первой статьи) определение адвокатской деятельности.
Необходимо отметить, что Закон Республики Узбекистан «Об адвокатуре» не содержит такого прямого определения. Лишь в статье 5 Закона содержится перечень видов адвокатской деятельности, которые можно принять в виде косвенного определения, что именно входит в упомянутое понятие.
Согласно п. 1 ст. 1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном Федеральным законом, физическим и юридическим лицам (доверителям) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию [2].
В этой же статье помимо упоминания о том, что адвокатская деятельность не является предпринимательской, дается целый ряд отграничений адвокатской деятельности от других видов юридической помощи (юридическая помощь, оказываемая работниками юридических служб, органов государственной власти и местного самоуправления, нотариусами, а также лицами, оказывающими юридические услуги).
На наш взгляд, такая детализация может привести к противоположному результату. Фактически упоминание в законе целого ряда лиц, которые могут оказывать юридические услуги, ведет к их легализации, которая, по нашему мнению, является излишней в законе, регулирующем деятельность адвокатуры.
Между тем, в отличие от Закона Республики Узбекистан «Об адвокатуре» российский Федеральный закон содержит дополнительное определение адвокатуры, касающееся рассматриваемой нами темы. В статье 3 Федерального закона конкретно определяется, что адвокатура является институтом гражданского общества и как таковая не входит в систему органов государственной власти и органов государственного управления [1].
Полагаем такое уточнение положительным, поскольку оно четко определяет институциирование адвокатуры как института гражданского общества и определяет четкие рамки ее соотносимости с органами государственной власти и органами местного самоуправления.
В свою очередь, статья 1 Закона Республики Узбекистан «Об адвокатуре» содержит определение понятия адвокатуры и перечисляет ее задачи. Так, согласно данной статье, адвокатура — правовой институт, включающий независимые, добровольные, профессиональные объединения лиц, занимающихся адвокатской деятельностью, и отдельных лиц, занимающихся частной адвокатской практикой [2].
Необходимо сразу же отметить, что в отличие от аналогичного законодательства Российской Федерации, Закон Республики Узбекистан «Об адвокатуре» не допускает деятельности на территории нашей страны адвокатов иностранных государств. Полагаем это абсолютно оправданным с точки зрения защиты интересов наших граждан, поскольку при оказании юридической помощи со стороны лиц, не входящих (по определению) в Палату адвокатов Республики Узбекистан, резко снижается уровень ответственности перед доверителем за качество оказываемой правовой помощи [2].
Заслуживает рассмотрения особенность регулирования российским законодательством статуса адвоката. Представляется не совсем понятным содержащиеся в п. 1 ст. 2 Федерального закона об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации положение о том, что адвокат является независимым советником по правовым вопросам. При этом, однако, полагаем целесообразным включение в содержащийся в части 3 статьи 3 Закона Республики Узбекистан «Об адвокатуре» перечень видов оплачиваемой деятельности, помимо научной и преподавательской, также и творческой деятельности.
Одним из важнейших вопросов, относящихся к деятельности адвокатуры, является вопрос об адвокатской тайне.
Российское и узбекистанское законодательство решает этот вопрос близко, но не одинаково.
Так, в соответствии с п.1 ст.8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю.
Статья 9 Закона Республики Узбекистан «Об адвокатуре» дает более развернутое определение адвокатской тайны, делая при этом основной упор на ее предмет. В частности, указано, что предметом адвокатской тайны является сам факт обращения доверителя (подзащитного) к помощи адвоката, вопросы, по которым доверитель (подзащитный) обратился за помощью, суть консультаций, советов и разъяснений, полученных доверителем (подзащитным) от адвоката, все иные сведения, касающиеся содержания бесед адвоката с клиентом.
Представляется при этом несколько спорным отнесение к предмету адвокатской тайны самого факта обращения доверителя (подзащитного) к помощи адвоката. Вполне естественно, что с момента начала активных действий адвоката по оказанию правовой помощи доверителю (подзащитному), факт обращения последнего к помощи адвоката перестает быть тайной. Более того, возникает (пусть и гипотетическая) возможность обвинения адвоката в нарушении адвокатской тайны с момента предъявления им ордера по конкретному делу, не говоря уже о выступлении адвоката в суде или обращении его в другие государственные органы.
Особый интерес, на наш взгляд, в рамках рассматриваемой темы, представляет сравнение порядка образования и деятельности квалификационных комиссий в Республике Узбекистан и Российской Федерации.
Так, согласно статье 33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», предусмотрено, что квалификационная комиссия создается для приема квалификационных экзаменов у лиц, претендующих на присвоение статуса адвоката, а также для рассмотрения жалоб на действия (бездействие) адвокатов.
При этом квалификационная комиссия формируется на срок два года в количестве 13 членов комиссии и состоит из представителей адвокатской палаты, территориального органа юстиции, законодательного и судебного органов государственной власти.
Статьей 13 Закона Республики Узбекистан «Об адвокатуре» так же предусмотрено создание квалификационных комиссий, однако при этом имеется принципиальное отличие в составе таких комиссий — они создаются из равного числа адвокатов и работников органа юстиции [1].
Необходимо также отметить, что, в отличие от узбекистанского законодательства об адвокатуре, Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не предусмотрена возможность обжалования решения, принятого нижестоящим органом самоуправления адвокатов, в вышестоящий орган.
Так, к примеру, согласно п.4 ст.17 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», решение о прекращении статуса адвоката может быть обжаловано в суд. [2].
В то же время, согласно ч.3 ст.13 Закона Республики Узбекистан «Об адвокатуре», для рассмотрения апелляции на решения квалификационных комиссий, обобщения и анализа практики работы квалификационных комиссий при Палате адвокатов образуется Высшая квалификационная комиссия [1].
Соответственно, такое положение препятствует осуществлению адвокатурой функций, свойственных ей как институту гражданского общества.
Таким образом, нам представляется положительным опыт российского законодательства об адвокатуре, дающего дополнительное определение адвокатуры, согласно которому конкретно определяется, что адвокатура является институтом гражданского общества и как таковая не входит в систему органов государственной власти и органов государственного управления (ст.3 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»). Данное определение четко определяет институциирование адвокатуры как института гражданского общества и определяет рамки ее соотносимости с органами государственной власти и органами местного самоуправления. Соответственно, полагаем целесообразным внесение в Закон Республики Узбекистан «Об адвокатуре» соответствующих дополнений.
Однако неприемлемым представляется опыт Российской Федерации по включению в состав квалификационных комиссий адвокатуры представителей законодательной и, тем более, судебной ветвей государственной власти, поскольку такое положение может повлечь за собой необъективность последних, так как по роду своей непосредственной деятельности именно судьи напрямую сталкиваются с деятельностью адвокатов. Возможные возникающие в ходе такой деятельности конфликты и противоречия могут сказаться на объективности таких судей — членов квалификационных комиссий.
Литература:
1. Закон Республики Узбекистан «Об адвокатуре» от 27.12.1996 г., № 349-I.
2. Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Принят Государственной Думой 26 апреля 2002 года. Одобрен Советом Федерации 15 мая 2002 года.
