В статье рассматриваются художественные, лингвистические и стилистические особенности перевода на русский язык поэмы Генри Уодсворта Лонгфелло «Песнь о Гайавате», выполненного Иваном Алексеевичем Буниным на рубеже XIX-XX веков. При сопоставлении русскоязычного текста «индейского эпоса» с оригиналом выделяются важные отличия перевода от первоисточника. Отмечается, как при помощи дополнительных средств художественной выразительности, семантико-стилистических изменений и текстовых лакун И. А. Бунин отражает своё собственное видение описанных событий.
Ключевые слова: индейский эпос, индейская лексика, текстовые лакуны, средства художественной выразительности, семантико-стилистические особенности.
В детские годы Иван Алексеевич Бунин (1870–1953) познакомился с творчеством американского поэта-романтика Генри Уодсворта Лонгфелло (1807–1882) и был очарован как личностью самого автора, так и его произведениями: «Лонгфелло всю жизнь посвятил служению возвышенному и прекрасному. «Добро и красота незримо разлиты в мире», — говорил он и всю жизнь всюду искал их. Ему всегда были особенно дороги чистые сердцем люди, его увлекала девственная природа, манили к себе древние народные предания с их величавой простотой и благородством, потому что сам он до глубокой старости сохранил в себе возвышенную, чуткую и нежную душу» [1, с. 43–44].
Особенно сильное впечатление на И. А. Бунина произвела поэма «Песнь о Гайавате» (1855), в которой изложены предания североамериканских индейцев: «Она трогает нас то величием древней легенды, то тихими радостями детства, то чистотою и нежностью первой любви, то безмятежностью трудовой жизни на лоне природы, то скорбью роковых и вечных бед человеческого существования. Она воскрешает перед нами красоту девственных лесов и прерий, воссоздаёт цельные характеры первобытных людей, их быт и миросозерцание» [1, с. 44].
Иван Алексеевич читал поэму в оригинале, однако обратил внимание на отсутствие достойного переложения её на русский язык. Так у него зародилась мысль сделать «Песнь о Гайавате» доступной всем своим соотечественникам.
К работе над переводом поэмы И. А. Бунин приступил в начале 1895 года. Для понимания наиболее сложных мест из английского оригинала ему помогала полиглот Ольга Антоновна Михайлова (1861–1941), которую порекомендовал писателю старший брат Юлий Алексеевич.
В 1896 году, работая в редакции газеты «Орловский вестник», он опубликовал свой первый вариант перевода поэмы Г. У. Лонгфелло в двадцати пяти номерах этого издания. Тем не менее И. А. Бунин посчитал, что не смог передать всей красоты оригинала. В 1898, 1899 и 1903 годах вышли ещё три варианта перевода. За последний из них Иван Алексеевич получил свою первую Пушкинскую премию, которую ему присудила Санкт-Петербургская императорская академия наук.
В предисловии к своему переводу И. А. Бунин замечал: «В России «Песнь о Гайавате» ещё мало известна. Д. Л. Михайловский сухо и с пропусками перевёл только несколько глав её, значительно изменив форму и тон подлинника. Полный перевод её появляется впервые . Я всюду старался держаться возможно ближе к подлиннику, сохранить простоту и музыкальность речи, сравнения и эпитеты, характерные повторения слов и даже, по возможности, число и расположение стихов. Это было не легко: краткость английских слов вошла в пословицу; иногда приходилось сознательно жертвовать лёгкостью стиха, чтобы из одной строки Лонгфелло не делать нескольких. Что касается индейских слов, то я проверил их значение по немецкому переводу Фрейлиграта, который просмотрен самим Лонгфелло» [1, с. 44–45].
И. А. Бунин упоминает о неполном переводе «Песни о Гайавате», выполненном поэтом Дмитрием Лаврентьевичем Михайловским (1828–1905) во второй половине 1860-х годов. Фрагменты поэмы в 1890-е годы перевёл также филолог Александр Николаевич Лисовский (1861–1920). 30 ноября 1894 года в полтавской газете «Губернские ведомости» появился переведённый им отрывок произведения Г. У. Лонгфелло под названием «Сон вечерней звезды».
Перевод И. А. Бунина стал не только самым полным, но и наиболее близким оригиналу. Однако есть некоторые особенности, отличающие русскоязычный текст от англоязычного.
1) Определение жанра.
«Песнь о Гайавате» — весьма оригинальное в жанровом отношении произведение. Г. У. Лонгфелло в тексте поэмы даёт несколько определений своего произведения: “wild traditions” [5, p. 4] («дикие предания» (здесь и далее, если не указано иначе, перевод наш. — В.Щ.)), “Indian Legend” [5, p. 4] («индейская легенда»), “simple story” [5, p. 5] («бесхитростная история»), “rude inscription” [5, p. 5] («примитивное повествование»).
В переводе И. А. Бунина спектр определений сужается и меняется. В русскоязычном тексте жанр «Песни о Гайавате» — «саги» [3, p. 48] и «руны» [3, p. 49]. Такие определения не совсем точно характеризуют произведение: саги отсылают к скандинавскому эпосу, руны — к древнегерманской письменности. Однако именно эти жанры послужили источником вдохновения для Г. У. Лонгфелло: стихотворный размер «Песни о Гайавате» (нерифмованный четырёхстопный хорей с женскими окончаниями) позаимствован из финского эпоса «Калевала».
2) Использование индейской лексики.
Поскольку поэма Г. У. Лонгфелло посвящена описанию жизни и мифологии американских индейцев, то в тексте произведения встречается большое количество индейской лексики. Автор даже дополняет «Песнь о Гайавате» своеобразным словарём, насчитывающим 140 слов. И. А. Бунин в своём переводе тоже употребляет индейские наименования и составляет словарь, однако он содержит только 99 лексем.
Отличается и сам принцип использования этой оригинальной лексики. В тексте Г. У. Лонгфелло индейское слово всегда поясняется английским синонимом. И. А. Бунин же в ряде случаев приводит индейские лексемы без пояснения значения. С одной стороны, это «разгружает» текст, с другой стороны — намного усложняет его восприятие, поскольку читателю необходимо постоянно обращаться к словарю. Приведём примеры:
|
H. W. Longfellow |
И. А. Бунин |
|
“Sighed the rivulet , Sebowisha, Sighed the rushes in the meadow” [5, p. 153] (здесь и далее курсив наш. — В.Щ.) («Вздыхал ручей , Сибовиша, Вздыхал камыш на лугу») |
«И вздыхал тростник в долине, И вздыхал с ним Сибовиша» [3, с. 146] |
|
“From the wigwam sang the robin , Sang the robin , the Opechee” [5, p. 153] («На вигваме пела малиновка , Пела малиновка , Опечи») |
«Опечи пел на вигваме, Опечи пел красногрудый» [3, с. 146] |
|
“Then the medicine-man , the Medas, The magicians , the Wabenos, And the Jossakeeds, the Prophets , Came to visit Hiawatha” [5, p. 153] («Тогда знахари , Миды, Волшебники , Вэбины, И Джосакиды, Пророки , Пришли к Гайавате») |
«Собрались тогда все Миды, Джосакиды и Вэбины» [3, с. 147] |
|
“Then he raised his hands to heaven, Called imploring on the tempest, Called Waywassimo, the lightning , And the thunder , Annemeekee” [5, p. 182] («И простёр он руки к небу, Призывая бурю, Призывая Вэвэссимо, молнию , И гром , Эннэмики») |
«И простёр он руки к небу, Призывая Эннэмики И Вэвэссимо на помощь» [3, с. 165] |
|
“And in pairs, or singly flying, Mahng the loon , with clangorous pinions, The blue heron , the Shug-shug-gah, And the grouse , the Mushkodasa” [5, p. 212] («Летели парами и в одиночку, Манг, гагара , звеня крылами, Голубая цапля , Шух-шух-га, И тетерев , Мушкодаза») |
«В одиночку и попарно, С быстрым, резким свистом крыльев, Высоко нырки летели, Пролетали на болота Мушкодаза и Шух-шух-га» [3, с. 185] |
В общей сложности насчитывается 22 индейские лексемы, не пояснённые И. А. Буниным в тексте. При этом значения четырёх из них переводчик не объясняет даже в словаре. Это слова «мускодэ» [3, с. 158] (луг), «вэвэссимо» [3, с. 165, 166] (молния), «бокадэвин» [3, с. 178] (голод), «акозивин» [3, с. 178] (лихорадка). Видимо, И. А. Бунин посчитал, что значение этих индейских лексем читатель поймёт из контекста.
3). Текстовые лакуны.
Несмотря на то, что перевод И. А. Бунина является самым полным по сравнению с другими, всё же в русскоязычном тексте есть несколько пропусков. Так, Иван Алексеевич опускает подробности поединка северного ветра Кабибонокки с отважным моряком Шингебисом:
“Till at last he rose defeated,
Could not bear the heat and laughter,
Could not bear the merry singing,
But rushed headlong through the doorway,
Stamped upon the crusted snow-drifts,
Stamped upon the lakes and rivers,
Made a snow upon them harder,
Made an ice upon them thicker,
Challenged Shingebis, the driver,
To come forth and wrestle with him,
To come forth and wrestle naked
On the frozen fens moorlands” [5, p. 21]
Кроме того, И. А. Бунин не переводит заключительные строки 2-й главы поэмы:
“Thus the Four Winds were divided;
Thus the songs Mudjekeewis
Had their stations on the heavens,
At the corners of the heavens;
For himself the West-Wind only
Kept the mighty Mudjekeewis” [5, p. 24]
Тем самым И. А. Бунин снова пытается «разгрузить» довольно сложный текст, убирав «излишние», с его точки зрения, детали.
4) Дополнительные средства художественной выразительности.
Однако иногда И. А. Бунин не сокращает, а, наоборот, дополняет текст. Особенностью его перевода является большее, чем в оригинале, наличие эпитетов. Среди них как изобразительные, так и оценочные. Однако второй вид эпитетов оказывается преобладающим. Сравним:
|
H. W. Longfellow |
И. А. Бунин |
|
“by the alders” [5, p. 3] («под ольхами») |
«по ольхам сребристым » [3, с. 47] |
|
“First of Wabun, of the East-Wind, Of the South-Wind, Shawondasee, Of the North, Kabibonokka” [5, p. 41] («Вначале о Вебоне, Восточном Ветре, О Южном Ветре, Шавондази, О Северном, Кабибонокке») |
«И о Вебоне прекрасном , И о тучном Шавондази, И о злом Кабибонокке» [3, с. 72] |
|
“All along went Hiawatha” [5, p. 73] («Так держал путь Гайавата») |
«Плыл отважный Гайавата» [3, с. 93] |
Всё это выдаёт в И. А. Бунине «художника-поэта», который постоянно пытается «приукрасить» текст своего американского коллеги.
5) Неточный перевод некоторых эпитетов.
В своём переводе Иван Алексеевич также довольно часто меняет значение эпитетов, подчёркивая более важные, с его точки зрения, качества персонажа.
|
H. W. Longfellow |
И. А. Бунин |
|
“Shawondasee, fat and lazy ” [5, p. 21] («Шавондази, тучный и ленивый ») |
«Шавондази, тучный, сонный » [3, с. 59] |
|
“ Poor, deluded Shawondasee!” [5, p. 24] (« Бедный, обманутый Шавондази») |
«О мечтатель Шавондази!» [3, с. 61] |
|
“Ah! deluded Shawondasee!” [5, p. 24] («Ах! Сбитый с толку Шавондази!») |
« Бедный, бедный Шавондази!» [3, с. 61] |
6) Семантико-стилистические неточности.
В семантико-стилистическом плане интересна речь Гитчи Манито (Владыки Жизни), в особенности одна из его фраз: “I will sent a Prophet to you” [5, p. 10] («Я пошлю вам Пророка»). И. А. Бунин переводит её следующим образом: «И придёт Пророк на землю» [3, с. 52].
С точки зрения семантики, обращает на себя внимание замена актора. У Г. У. Лонгфелло это сам Гитчи Манито, у И. А. Бунина — некто, о планах которого он сообщает. Если в оригинале Владыка Жизни является верховным божеством, то в переводе предполагается наличие более могущественной силы.
Стилистическое оформление этой фразы тоже очень оригинально, поскольку имеет черты просторечного стиля. На это указывает использование модального глагола will с личным местоимением I. По правилам английского языка с местоимениями первого лица используется модальный глагол shall. Кроме того, он имеет возвышенную стилистическую окраску, более подходящую для речи божества. Снижая стиль, Г. У. Лонгфелло подчёркивает близость Владыки Жизни к его творениям. Гитчи Манито не противопоставляет себя людям, говорит с ними на одном языке. В переводе И. А. Бунина эта важная стилистическая особенность отсутствует.
7) Изменение названий некоторых глав.
Интересно, что И. А. Бунин меняет названия двух глав поэмы Г. У. Лонгфелло. Так, VIII глава “Hiawatha’s fishing” («Рыбалка Гайаваты») переводится как «Гайавата и Мише-Нама». XXII глава “Hiawatha’s departure” («Отъезд Гайаваты») превращается в «Эпилог». Цель Ивана Алексеевича в данном случае — возбудить интерес читателя, поскольку подобные названия глав совершенно не информативны.
Таким образом, И. А. Бунин, переведя «Песнь о Гайавате», не только «с наивозможной рельефностью воссоздал мир образов Лонгфелло» [4, с. 421], но и привнёс в поэму частичку собственного мировосприятия. Как верно замечает Н. Ковалёв, «Бунин очевидно относится к той категории переводчиков, которым оригинал несколько мешает, или во всяком случае, он не воспринимается как нечто, что должно обязательно присутствовать в сознании читателя перевода» [2]. Отсюда — стремление привнести в текст большую поэтичность и яркость, добавив собственные красочные эпитеты или заменив имеющиеся, убрать «ненужные» фрагменты, переименовать «неудачно» названные главы. Тем не менее, И. А. Бунину удалось создать непревзойдённый перевод «индейского эпоса», который вошёл в историю отечественной литературы как одно из лучших переводных произведений.
Литература:
- Бунин И. А. От переводчика // Собрание сочинений: в 9-ти томах. Т. 8. Стихотворения 1918–1953. Переводы. — М., 1967. — С. 43–46.
- Ковалёв Н. Бунин-поэт и Бунин-переводчик [Электронный ресурс] // Плавучий мост. — 2017. — № 4 (16). — URL: http://www.plavmost.org/?p=10286 (дата обращения: 18.07.2024).
- Лонгфелло Г. У. Песнь о Гайавате / Пер. с англ. И. А. Бунина // И. А. Бунин. Собрание сочинений: в 9-ти томах. Т. 8. Стихотворения 1918–1953. Переводы. — М., 1967. — С. 46–198.
- Любимов Н. О переводах Бунина // И. А. Бунин. Собрание сочинений: в 9-ти томах. Т. 8. Стихотворения 1918–1953. Переводы. — М., 1967. — С. 409–422.
- Longfellow H. W. The Song of Hiawatha. — Boston and New York, 1908. — 308 p.
