Мифические представления о явлении оборотничества возникли в мифическом сознании человечества и находили свое отражение в культурной и литературной традиции на протяжении тысячелетий. Мифическое оборотничество мы находим в древних культурах Востока: Шумере, Древнем Египте, Античности. В Шумере и Египте возник пантеон условно-фантастических образов, в которых отразились принципы и закономерности природной жизни, определяющие сущностные смыслы человеческого бытия.
Если обратиться к русскому фольклору, то он тоже является мифической иллюстраций поиска личностью своего истинного смысла жизненного бытия. Например, русская волшебная сказка «Царевна-лягушка» содержит сюжет о личностном становлении главного героя, который необдуманно разрушил дарованный ему судьбоносной стрелой космос в образе царевны-лягушки и вынужден был, потеряв все, заново искать возлюбленную в мучительных личностных испытаниях.
Мифология составляет почву и арсенал ранних форм религиозных и поэтических представлений. В первобытной культуре мифология скрепляет ещё слабо дифференцированное синкретическое единство бессознательно-поэтического творчества, первобытной религии и зачаточных форм донаучных представлений об окружающем мире.
Поэтика мифа характеризуется следующими чертами:
— претворение общих представлений в чувственно-конкретной форме;
— метафоричность и символичность;
— использование конечного набора средств, выступающих то в роли материала, то в роли инструмента и подвергающихся периодически «калейдоскопической» реаранжировке;
— оперирование двоичными оппозициями чувственных качеств.
Литература на протяжении своего развития длительное время прямо использовала традиционные мифы в художественных целях. Например, некоторые писатели XX в. (Джойс, Кафка, Лоренс, Йетс, Элиот, О’Нил, Кокто и др.) обращались к мифологии как к инструменту художественной организации материала и средству выражения неких «вечных» психологических начал или хотя бы стойких национальных культурных моделей.
Метаморфоза (греч. Превращение) — превращение, полная, совершенная перемена.
Синонимы к слову «метаморфоза»: видоизменение, изменение, метаморфизм, метаморфоз, обращение, овидиевы превращения, перевоплощение, переворот, перемена, перерастание, перерождение, переход, преображение, преобразование, претворение, трансформация.
Оборотничество — чудесная способность некоторых существ менять облик, превращаться в другое существо или предмет. Прямых синонимов к этому слову нет.
Метаморфозы — это необратимая трансформация, при которой герой меняется окончательно и навсегда.
Оборотничество — это обратимая трансформация, при которой герой меняет свой облик и возвращается к первоначальному виду. Способности к оборотничеству герои приобретают, находясь под воздействием внешних сил.
Общее между метаморфозами и оборотничеством — это представление о волшебстве, которое подразумевает чудесные, но подготовленные и осмысленные изменения.
Различие между метаморфозами и оборотничеством состоит в том, что при метаморфозах происходит лишь смена облика, а при оборотничестве — борьба и подмена нескольких сущностей.
Мифический образ включает в себя определенные черты:
- Обеспечение чувства идентичности и культурного наследия для группы людей. Истории, легенды и мифы той или иной культуры обеспечивают общую историю, ценности и убеждения, которые помогают определить сообщество и связать его членов вместе.
- Обеспечение морально-этических рамок для общества. Многие мифы содержат аллегорические рассказы о правильном и неправильном, добре и зле и служат руководством для поведения и принятия решений.
- Формирование культурных ценностей и верований. Сказки и легенды той или иной культуры часто отражают её ценности, взгляды и убеждения на мир.
Здесь важно отметить, что впоследствии мифический образ будет представлять собой источник вдохновения для художников и писателей. Истории, легенды и мифы культур всего мира послужили источником вдохновения для более поздних и современных произведений искусства, литературы, музыки и кино.
Оборотни — популярный персонаж художественных произведений в жанрах фэнтези и ужасов.
Оборотничество нашло свое выражение в литературных образах, которые возникают на основе мифов, а мифы, в свою очередь, возникают в рамках мифического сознания, через понимание человеческой культуры так же, как древность трактовала оборотничество в мифе (История античной эстетики А. Ф. Лосева). Феномен оборотничества находит дальнейшее развитие в художественной литературе и находит оформленность.
Согласно современным представлениям, в то же время оборотничество трактуется как культурный образ, хотя ранее оборотничество представляло собой распространённый сюжет в мифологии разных народов мира. Согласно поверьям, оборотни могут обладать многими выдающимися способностями (превышающими возможности не только человека, но и животного): сверхъестественной силой, ловкостью и быстротой, долгой жизнью, ночным зрением и др.
В современных же культуре и искусстве тема оборотней популярна в литературе и кинематографе. Наибольшее распространение в искусстве получил образ оборотня-ликантропа, прочие образы встречаются реже. Многие черты современного образа оборотней, такие как заражение через укус и уязвимость серебряным пулям, появились только в XX веке, благодаря кинофильмам.
В современном литературоведении тема оборотничества исследуется достаточно активно. За последнее время опубликованы статьи, сборники, монографии, диссертации, энциклопедии и многое другие научные труды.
Оборотничество рассматривается в широком смысле как магическое изменение каким-либо существом своего внешнего вида. Подобными способностями обладают многие персонажи «низшей» мифологии, прибегающие к различным превращениям: «Не исключено, что мотив оборотничества связан с переходными обрядами, санкционирующими перемену состояния человека, которая интерпретируется как смерть в одном статусе и рождение в другом, что сопровождается пересечением пространственно-временных рубежей между областями мифологического космоса» [2, с.235].
Мотив оборотничества базируется на комплексе архаических представлений о двойной, зооантропоморфной природе мифологических персонажей, а также представлений о возможности воплощения души человека в животном (растении, предмете).
Способность к оборотничеству устойчиво приписывается ведьмам и колдунам, а в России также знаменитым разбойничьим атаманам. Кроме «активного» (произвольного) оборотничества встречается также пассивное, «принудительное», например, в результате укуса оборотня.
А. Ф. Лосев в работе «Диалектика мифа» предложил смотреть на миф не с научной, религиозной или художественной точки зрения, но с точки зрения исключительно самого мифа. Философ писал, что «с точки зрения самого мифического сознания ни в каком случае нельзя сказать, что миф есть фикция или игра фантазии». [3, с.58] Миф — личностная форма, символизация общения с Богом и опыта превращения.
По мнению Лосева, характерным для мифологического сознания является «оборотническая логика» [3, с.606]. Следовательно, любой предмет для подобного сознания может уметь трансформироваться в любой иной предмет, и каждый предмет может быть наделён качествами и потенциалом любого иного предмета. Получается, что миф, по Лосеву, вполне реален и составляет саму основу жизни.
Теория Лосева обосновывает источник мифа и его особенности, чего нет в вышеописанных работах и исследованиях.
Концепция мифического сознания общества была предложена французским философом и антропологом Клодом Леви-Строссом, описавшим специфический способ мышления и восприятия мира, характерный для различных культурных групп. Клод Леви-Стросс не писал об оборотничестве. Однако в своих трудах «Тотемизм сегодня» (1962) и «Неприрученная мысль» (1962) он рассматривает тотемизм как важный элемент социального устройства первобытных обществ. За многообразием явлений, составляющих тотемический комплекс (отождествление членами социальной группы себя с животным или растительным видом, соответствующие этой мыслительной связи верования, обряды, пищевые запреты), Леви-Стросс увидел специфические коды, посредством которых происходит «обмен сходствами и различиями между природой и культурой» и различение социальных групп между собой. Согласно этой концепции, мифическое сознание отличается от рационального мышления и находит свое выражение в символах, образах и метафорах.
Источником мифического сознания служит коллективное бессознательное: Мифы часто отражают коллективные архетипы и образы, которые присущи всему обществу или культуре.
Исторической и социальной функцией мифов является объединение общества, передача знаний и ценностей, а также объяснение происхождения мира и человеческой жизни.
Важнейшим признаком мифов является сакрализация передаваемых знаний. Мифическое мышление связано с религиозными верованиями, культовыми практиками и обрядами.
Мифическое сознание играет важную роль в культуре и идентичности общества, формируя его мировоззрение и представления о мире. В контексте мифического сознания общество видит себя во взаимодействии с божественными силами и природой, так как иного восприятия мира древние люди не знали. Объяснение природных явлений или каких бы то ни было событий осуществлялось с помощью мистической и фантастической образности. Мифическое сознание помогает людям понять свое место в мире, связать себя с предками и традициями, а также создать связь между прошлым, настоящим и будущим. Древние люди возводили в высшую степень те или иные качества личности, создавая таким образом культ божеств и идолов, которые сконцентрировали в себе ценности общества того времени. Для них реальность намного шире, они не ограничивают себя представлениями о фактической реальности, действительность, с их точки зрения, существует за пределами сознания человека.
Мифическое восприятие происходит непосредственно внутри личности путем пропускания пережитого опыта через себя, через свое нутро. Согласно лосевскому учению о мифе, миф рождается в личности и в процессе проживания бытия возникает образ, осмысленный и обдуманный, который потом переносится в литературу и, следовательно, данный образ становится поэтическим. Само произведение выступает в качестве поэтического образа, который требует соответствующих литературно-художественных приемов для реализации, а переживания героев, в свою очередь, представляют собой мифический образ, задача которого показать происходящие внутри личности процессы превращения.
Внутриличностные превращения, вызванные непосредственными переживаниями и связанными с ними аффектами, которые А. Ф. Лосев называл «мифической чувственностью» [3, с.86] имеют прямое отношение к интересующему нас феномену «оборотничества».
Связь мифического сознания с метаморфозами проявляется в том, что мифы часто изображают изменения, превращения и трансформации. Метаморфозы, или превращения, являются ключевым элементом мифологических рассказов и символизируют изменение, рост, переход от одного состояния к другому: «Она представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не посредством сведения к логическим понятиям и определениям, а только в символе, в образе посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности» [4, с.188], писал А. Ф. Лосев в статье «Русская философия» (1919).А также А. Ф. Лосев указал на способ познания истины, которым должно было руководствоваться философское познание в России. Он полагал, познание мира должно осуществляться интуитивно-чувственным путем, методом погружения в сферу глубинного переживания бытия, которое откроет свои тайны только тогда, когда мы их почувствуем. То есть, чтобы глубоко познать предмет, надо интуитивно сблизиться с ним и ощутить его сущность во всей его противоречивости его частей.
Уже в этом раннем философском опыте А. Ф. Лосева предвосхитил метод, который будет положен в основу его понимания того, что есть мифический образ. Он возникает в сочетании «внутренней жизненной подвижности» (аффекты) и возникающего из нее «воображения», которое должно запечатлеть и структурировать открывшееся в переживании ощущение истины в образ. Единство жизненного переживания, запечатленного в подсказанной воображением жизненной и, прежде всего, — символической форме — это и есть мифический образ, созданный человеческой личностью на основе собственных интуиций. Иными словами, мифический образ создается личностью и в символической форме отражает психологический опыт ее внутренней жизни, или, как писал А. Ф. Лосев «историю его личности».
Историю такого психологического опыта, возникающего в непосредственных и острых переживаниях текущей жизни и, далее, кардинально меняющего душевный настрой и облик личности, мы находим в рассказе А. Ф. Лосева «Театрал». Изменения, предшествующие смене его жизненного облика, происходят внутри героя, в мифическом пространстве его личности. Пространство наделяется мифическими свойствами, которые образуются в личности героя посредством переживания им определённых событий. Об этом Лосев пишет в «Диалектике мифа» в рассуждениях о мифическом мироощущении: «Миф — это не сказка как разновидность... особого литературного творчества. Миф это и не легенда как сконструированная фиксация социально-политических обстоятельств и событий с целью их оправдания или изобличения. Миф — это и не религия, хотя в соединении с культом становится её «теоретическим» фундаментом. Миф — это особый способ описания мира, особый тип мышления» [3, с. 79].
Переход жизненного ощущения в образ происходит в психологическом восприятии, а понять и запечатлеть его можно только, проникнув глубоко в суть изображаемой личности. А. Ф. Лосев показывает, как это происходит. Изображая встречу с давним товарищем, вместе с которым он начинал свою счастливую творческую жизнь, герой рассказа Иван потрясен обликом этого человека и, основываясь на этом впечатлении, воссоздает детали портрета, чтобы объяснить эту разительную перемену.
«Я невольно отшатнулся от подошедшего ко мне субъекта, удивившего меня своим странным костюмом. Этот костюм напоминал мне мешочный фартук, начинавшийся с плеч и спускавшийся до самого низа, какой носят лабазники и приказчики съестных лавок» [1, с.203]. Этот «странный», «истерзанный жизнью», «субъект», который когда-то был его другом и звался Петром, вызывает у него отвращение. «Это был талантливый, белокурый юноша, такой воспитанный, такой простой и ясный, такой любитель и знаток искусства, такой чистый, нетронутый, умный... Я ничего не понимал.».. [1, с.231] — В центре событий творческая личность, преобразования происходят внутри личности. Истрия его души, процесс душевного осуществления, которые определяют его судьбу. Главное в личности свобода и самоутверждение, которые сталкиваются с обстоятельствами, которые личность должна преодолеть. В процессе преодоления происходит чудесное оборотничество личности, когда она вступает во взаимодействие с действительностью. Чтобы разобраться, автор заставляет Петра рассказать историю своего «преображения». Она предстает перед нами в форме искренней и пронзительной исповеди. Это делается для того, чтобы у Ивана и читателя не осталось сомнений в подлинности ужасающей метаморфозы. Добиваясь предельной откровенности исповедального монолога, автор заставляет Ивана и нас почувствовать эмоциональную сопричастность его истории, чтобы мы пережили ее также глубоко, как сам Петр. И опуститься вместе с ним в ту бездну душевного падения и опустошенности, которую он красочно описал. Подчеркнем, что это было не объективное описание события, а настолько чувственное, Иван и читатель, не могли не проникнуться страшной правдой его рассказа. Это было признание человека, в котором деградировала и погибла личность.
Рассказывая о своей жизни, Петр рисует образ человека, который, незаметно для себя превращается из честного и чистого, увлеченного театром и полного радужных надежд юноши, в свою противоположность, в порочного и злобного негодяя, с садистским удовольствием сжигающего некогда любимый театр и собравшихся в нем зрителей. Он раскрывает Ивану картину психологических событий, которые изменили его личность и превратили в оборотня, безжалостно мстящего людям за неудавшуюся жизнь. Превращения, происходящие в сознании этого человека, автор рисует в мистическом ключе, поскольку тайные движения человеческой души ярче и убедительнее предстают в условно-фантастических образах. Мистическая образность способствует мифологизации и символизации событий, обнаруживающих скрытую диалектику человеческих поступков. А. Ф. Лосеву важно проникнуть в мифическую глубину душевной жизни героя и с помощью мистической образности вскрыть и объяснить происходящие в личности губительные перемены. В «Театрале» яркая и талантливая личность в силу обстоятельств делает выбор в пользу ничтожной карьеры почтовым чиновником. У Петьки была возможность уехать в Москву в университет, но «Я стал слушать родителей. «Куда-де ты поедешь, голодный и холодный? Обеспечь сначала себе хоть месяц жизни в столице, да и мы-то старые и голодные, работать уже не под силу». Ну, думал-думал. Решил до Рождества подождать, на дорогу себе собрать. Да, вот теперь уж восемь лет, как все на дорогу себе собираю... Да, впрочем, давно и бросил собирать» [1, с. 205]. Трудности жизни опутали героя. Его личность подчинилась обстоятельствам и прекратила развиваться. Этот драматический выбор предопределил попадание героя в инфернальное пространство, где его прежние идеальные интуиции и устремления подверглись разрушению и полностью перевернули его дальнейшую судьбу.
В переживаемых обстоятельствах личность Петра начинает деформироваться, вынуждая его «оборачиваться» кем угодно и приобретать все новые личины. Себя он теряет, так как не способен сопротивляться обстоятельствам, он не способен бороться, он плывет по течению в пучину.
Отрадой и смыслом жизни Петра был театр. Это был своего рода храм, в котором он находил покой и умиротворение. Желая вспомнить былое и, возможно, напитаться позитивной энергией от любимого дела, Петр направляется в гостиницу к актеру П., однако в его сознании воспоминания из прошлого не совпадают с действительностью: вместо бойкого и задорного П. он видит старикашку, вокруг которого происходит вакханалия в комнате, наполненной жуткими тварями: «Вся комната была наполнена какими-то извивающимися гадами, кишела какой-то копошащейся дрянью, какими-то неуловимо-гибкими спрутами, один вид которых внушал ужас и омерзение» [1, с.215]. Петя уже изменил своему творческому началу в момент, когда решил действовать по указке родителей, устроившись почтовым чиновником, он отчаялся и бросил все попытки вернуться к театру, поэтому те личины, которые он увидел и которым уподобился в номере актера П. отображают расхождение внутренних стремлений разрушающейся личности с окружающей действительности.
Петр оборачивается своей темной стороной. Теперь для него первична потребность разрушать. Спалив театр, он сжигает светлое, идеальное начало своей личности, «интеллигенцию», которая пестовалась в нем творческим общением товарищами по искусству. Его абсолютно не заботит, что вместе с театром умирают и люди, в том числе Лидия с ее родителями. «Еще через полчаса весь театр представлял собою пылающий костер, и уже не было видно ни стен, ни крыши, ни переднего фронтона, а только одно пламя, уходившее в темное, тусклое небо» [1, с. 227]. Адское пламя охватило здание театра, что говорит об окончательном разрушении личности Петьки. Демоническая сущность полностью вытеснила человеческую, вследствие чего герой совершает страшный грех — убийство. Однако мы понимаем, что это не только преступление против человеческой жизни, но и преступление против себя самого. Он упал на самое дно, без шансов подняться к свету, заточил себя во тьме заблуждений, которые уничтожили его личность и обрекли на жалкое существование спившегося бродяги.
Таким образом, в рассказе «Театрал» подвергнутая душевным испытаниям личность героя утрачивает свое подлинное творческое предназначение и «оборачивается» своей противоположностью — превращается в носителя мстительной, злобной и разрушительной стихии. Изображенный А. Ф. Лосевым мифический процесс обротничества, который складывается из глубинной внутриличностной подмены творческих целей человека губительной страстью к разрушению, является литературно-художественной версией философской концепции «мифа как истории личности» [3, с. 196], обоснованной в «Диалектике мифа».
Литература:
- «Мне было 19 лет»...: дневники. Письма. Проза / А. Ф. Лосев; сост., предисл., коммент. А. А. Тахо-Годи. — Москва: Русские словари, 1997. — 340, [1] с., [5] л. ил.
- Неклюдов, С. Ю. Оборотничество / С. Ю. Неклюдов // Мифы народов мира. Том 2. — 2-е издание. — Москва: Большая Российская Энциклопедия, 1994. — С. 234–235.
- Лосев, А. Ф. Диалектика мифа / А. Ф. Лосев; А. Ф. Лосев. — Москва: Гнозис, 2022. — 695 с.
- Лосев А. Ф. Русская философия // Лосев А. Ф. На рубеже эпох: Работы 1910-х — начала 1920-х годов / общ. ред. и коммент. А. А. Тахо-Годи, Е. А. Тахо-Годи, В. П. Троицкого; сост. е.А. Тахо-Годи, В. П. Троицкий. М.: Прогресс-Традиция, 2015. С. 188–189.
