Данное исследование рассматривает принцип добросовестности в гражданском праве, анализируя разные подходы к её пониманию. В исследовании изучаются социологическая концепция добросовестности, природно-правовое понимание добросовестности, понимание добросовестности в позитивистском реализме и толкование добросовестности в судебной практике.
Ключевые слова: принцип добросовестности, гражданское право, Гражданский кодекс Республики Узбекистан, судебная практика, социологическая концепция добросовестности, природно-правовое понимание добросовестности, позитивистский реализм.
Принцип добросовестности является одним из основных принципов гражданского права. В Гражданском кодексе Республики Узбекистан добросовестность формально не упоминается в общих основах гражданского права. Путем системного толкования законодательства можно легко заключить, что добросовестность является принципом узбекского гражданского права. Часть 2 статьи 5 Гражданского кодекса предусматривает возможность разрешения вопроса с помощью требований разумности, справедливости и добросовестности в тех случаях, когда он не урегулирован ни законом, ни договором, ни обычаем и не может быть разрешен с помощью аналогии закона. Это предоставляет судам возможность формулировать отсутствующие в законе правила, исходя из принципа добросовестности, и применять их к конкретной ситуации.
Статья 9 Гражданского кодекса Республики Узбекистан запрещает злоупотребление правом [1]. Однако при этом не подразумевается связь с доктриной добросовестности. Злоупотребление правом предполагает эманацию принципа добросовестности и представляет собой недобросовестное осуществление права. Это не предусмотрено кодексом, и связь данного понятия с идеей добросовестности и доктриной злоупотребления правом вызвала споры.
Логично исходить из того, что добросовестность как правовая концепция требует внедрения правил, соответствующих идеям разумности и справедливости, заслуживающих правового закрепления.
В ряде стран (преимущественно с традициями романского права) термин «добросовестность» может означать состояние извинительного незнания индивидом тех или иных фактов, имеющих юридическое значение [2]. Иногда, с этой точки зрения, говорят о субъективном понимании добросовестности, чтобы отличить объективное значение добросовестности как стандарта поведения. Например, добросовестное приобретение имущества у неуполномоченного отчуждателя означает ситуацию, при которой приобретатель не знал и не мог знать о том, что он получает имущество от лица, не являющегося собственником и не имеющего полномочий распоряжаться данной вещью. Другой пример: согласно части 1 статьи 187 Гражданского кодекса Республики Узбекистан, длительное добросовестное владение чужой вещью открывает владельцу возможность приобретения права собственности на основании приобретательной давности. По мнению вышестоящих судов, субъективная добросовестность в данном случае означает, что владелец не знал и не мог знать об отсутствии у него оснований для приобретения права собственности на данную вещь.
Следует отметить, что соответствующая позиция закона или судебной практики во многих подобных случаях не говорит о недобросовестности, а использует словосочетания «знал или должен был знать», «не знал или не должен был знать». Однако юридическая доктрина в данном случае говорит о субъективной добросовестности, и сами суды, как правило, определяют вопрос о фактическом или временном знании тех или иных обстоятельств как вопрос добросовестности.
Принцип добросовестности как правовая концепция имеет открытый характер. Он не обладает какими-либо конкретными гипотезами, диспозициями и санкциями. Это также соответствует логике, поскольку добросовестности — это не определенная норма с конкретным содержанием, а правовой принцип. Наполнение содержанием этого правового стандарта осуществляется преимущественно по усмотрению суда. В этом смысле о добросовестности говорят как об открытой, оценочной или «каучуковой» норме, генеральной клаузуле. Термин «принцип» точнее отражает сущность данного феномена, чем термин «норма» [3].
Добросовестность — это принцип, а не «резиновая» норма. Этот принцип настолько широк по своему значению, что его применение предоставляет судам практически безграничную свободу в деле развития права.
Социологическая концепция добросовестности. В рамках социологической концепции добросовестности при применении этого понятия суд сам не создает правовых предписаний, а механически выводит определенное наполнение такого «каучукового» стандарта. Подобный подход не выдерживает критики. Применение понятия добросовестности нельзя заменить социологическими исследованиями, и это неверно по ряду нижеуказанных причин.
Во-первых, в судах, как правило, отсутствует какая-либо достоверная информация о социологической практике. В рамках континентально-европейской модели отбора кадров для судебного корпуса судья — это, как правило, должностное лицо, находящееся на бюджетном обеспечении с молодых лет. Его личное участие в большинстве социально-экономических процессов крайне ограничено. Например, судьи видят предпринимателей лишь на скамье подсудимых, в кино или на телеэкранах.
Во-вторых, даже при наличии информации о социальном опыте, это не может служить мерилом справедливости. Социальная реальность не является критерием должного поведения.
В-третьих, информацию о нравственном консенсусе, как правило, невозможно получить из каких-либо источников, и разговоры на эту тему обычно воспринимаются как спекуляции.
В-четвертых, нравственный консенсус может вообще отсутствовать в сложно устроенном обществе. Количество вопросов о справедливости, по которым можно определить консенсус в обществе, не так велико. В праве часто встречаются коллизии по вопросу безоговорочной поддержки большинством граждан определенной позиции. Как судья должен оценивать это самостоятельно? Ситуация еще больше усложняется в многонациональных и многоконфессиональных государствах.
Таким образом, проблематичным считается наполнение судами принципа добросовестности содержанием в виде механического воплощения в праве социальной практики или преобладающих в обществе взглядов. Эти факторы, несомненно, важны при применении принципа добросовестности, однако их невозможно рассматривать в качестве альфы и омеги методологии добросовестности [4].
Природно-правовое понимание добросовестности. В рамках естественно-правового понимания права те или иные моральные стандарты существуют априори и имеют такое правовое содержание, какое мы ощущаем. Эту нравственную и правовую истину нужно правильно читать, и независимо от того, поймет ли когда-нибудь какой-нибудь судья это как единственно правильное решение, она является частью права. В рамках естественно-правового понимания суды, как своеобразный оракул этого неписаного закона, исходя из условий спора, не создают определенного содержания права, а, говоря словами английских юристов XVIII — XIX веков, «открывают», провозглашают.
Мы отвергаем такой подход, не являясь сторонниками естественного права. На наш взгляд, представления о социальном идеале и справедливости изменчивы и связаны (определены) с конкретными социальными, экономическими, культурными, политическими и другими условиями. Идея естественного права, высказываемая некоторыми юристами, представляется бесперспективной попыткой сохранить концепцию естественного права.
Позитивистский реализм. Если мы отвергаем социологическое прочтение смысла таких оценочных стандартов, то не можем верить в абстракцию естественного права. В этом случае мы придем к логически единому выводу: требование добросовестности или справедливости — это просто ключевые слова, иначе говоря, является ключом к формированию правового решения на основе обсуждения судами ценностных споров и всех политико-правовых «сторонников» и «противников». Согласно такому подходу, добросовестность как правовая концепция сама по себе является правилом, то есть не социологической или априорной нормой, которую судья должен изучать и применять, а инструментом предоставления судам правотворческих полномочий.
Принятие справедливого решения порой бывает непросто, многие требуют взвешивания политико-правовых «за» и «против» аргументов, оценки возможных последствий, жизненной действительности, опыта и исторического опыта зарубежных стран. Сотни лет развития нравственной философии в истории человечества показывают, что ответы на вопросы нравственности могут разделить людей и даже привести к войнам и конфликтам. Здесь нет никакой математики, и в большинстве случаев ответы не очевидны. Это относится и к поиску справедливых и разумных правовых решений.
Поэтому утверждение о том, что суд создает правовую норму «с применением» такого оценочного стандарта, как добросовестность, полностью соответствует объективной реальности.
Таким образом, есть достаточно оснований полагать, что принцип добросовестности — это не правовая норма, непосредственно направленная на регулирование общественных отношений и подлежащая применению судами, а инструмент предоставления судам правотворческих полномочий.
Суд не применяет добросовестность как норму права, а, принимая предоставленные полномочия, создает норму права для конкретного случая ad hoc и применяет ее обратно по отношению к конкретной фабуле спора. Иными словами, в рамках такого подхода принцип добросовестности является источником формирования и обратного применения правил, которые судья считает соответствующими мнениям о справедливости и рациональности.
Добросовестность как правовой концепт, по мнению многих европейских ученых, становится белизной судов, в которой рождается правотворчество. Разрешая споры о добросовестности, суды создают право легитимно, поскольку такие полномочия им предоставляет закон.
В праве всегда сталкиваются формальные и содержательные элементы. Формальные элементы — это требование закона, условия договора, существующая догматика. Элементы содержания — это представления о справедливости и разумности права. В процессе правоприменения между этими элементами обязательно возникает столкновение. В рамках определенного конфликта формальный элемент с точки зрения содержательного элемента может привести к нестерпимым последствиям. Ведь закон не может учитывать все нюансы, все возможные социально-экономические и культурные изменения, как бы ни хотели его разработчики. Добросовестность как правовой концепт позволяет судам не согласовываться с результатами применения формального права, а дополнять, уточнять и корректировать правило, вытекающее из формального элемента правовой системы, развивать, тонко согласовывать и корректировать позитивное право, условия договора и другие формальные источники регулирования общественных отношений.
Литература:
- Гражданский кодекс Республики Узбекистан (Часть первая) // https://lex.uz/docs/111181.
- Hesselink M. W. The concept of good faith //Towards A European Civil Code, Fourth Revised and Expanded Edition. 2010. p. 162.
- Основные положения гражданского права: постатейный комментарий к статьям 1–16.1 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0]; отв. ред. А. Г. Карапетов. — Москва: М-Логос, 2020. — С. 841.
- Good Faith in European Contract Law / R. Zimmermann, S. Whittaker (eds.). Cambridge University Press, 2008. p. 284.
