Великая Отечественная война, являясь важнейшим маркером исторической памяти, выполняет миссию ценностного аттрактора. С постепенным уходом из жизни ветеранов Великой Отечественной войны задача отстоять нашу Победу в новых «войнах памяти» возлагается на следующие поколения победителей. Информационная война, которая развернулась вокруг России, также не обошла эти трагические события советской истории. Однако наши оппоненты занимают заведомо субъективную позицию, прибегая к фальсификации и искажению героических поступков советских воинов, роли Красной армии в освобождении не только территории СССР, но и стран Европы от фашистской оккупации. В эпоху новых вызовов для России необходимо понимать всю опасность возрождения нацизма в сопредельных государствах, уделив особое внимание растущему числу фактов осквернения и сноса памятников и мемориалов советским воинам-освободителям, павшим в борьбе против нацизма, а также жертвам среди мирного населения от рук захватчиков и их пособников. В этом аспекте могут помочь документы, выявленные в рамках федерального проекта «Без срока давности», которые являются важнейшим элементом борьбы с фальсификацией событий оккупации.
Все они явились основой для привлечения военных преступников к уголовной ответственности. Подобная работа была начата еще в годы войны, и сегодня она продолжается.
На территории России ведутся исследования, связанные с массовыми убийствами людей. Открытое печатание документов о преступлениях является важным этапом противодействия реабилитации нацизма. В современном российском образовании растёт разнообразие форм и методов, способов и средств, применяемых в образовательном процессе. На рубеже ХХ–ХХI вв. под влиянием как определенных политических факторов, так и в результате изменения научных концепций, выявления и введения в научный оборот новых источников, переосмысления приемов и методов анализа исторической информации приоритетным предметом изучения отечественных исследователей стал повседневный мир советского общества.
В этот период историческое профессиональное сообщество находилось под мощным воздействием историко-антропологического подхода к пониманию и изучению прошлого, в рамках которого выделился ряд приоритетных научных направлений: история ментальностей, историческая антропология, микроистория, новая культурная история, история повседневности и др., имеющих глубокое внутреннее родство. Постепенно в исторической литературе находят осмысление вопросы, связанные с тем, каким образом люди жили и выживали в определенных заданных контекстах, как они выстраивали свои поведенческие стратегии, преодолевали различные жизненные ситуации, реализовывали свои жизненные шансы [1, с. 1–304].
С первых дней оккупации казачьих станиц Дона фашисты и их пособники стали проводить свою политику, требуя сохранения порядка, выполнения распоряжений нового руководства. Шеф Раздорского района Герцен не только руководил деятельностью местной власти, но и мог вмешаться в решение отдельных задач. Одним из первых шагов оккупантов была борьба с идеологическим врагом.
Газета «Новочеркасский вестник» выходила в городе Новочеркасске во время оккупации (с августа 1942 г. по февраль 1943 г.). В отличие от большинства коллаборационистских изданий «Новочеркасский вестник» имел конкретную локализацию. Газета распространялась в Новочеркасске, станицах Грушевской, Кривянской, Бессергеневской, Багаевской с юртовыми хуторами и освещала события, происходившие на этой территории. Ответственным редактором был профессор А. Л. Штатский. Можно выделить три основных компонента, на которые опиралась агитационная коллаборационистская политика, пришедшая в казачьи станицы и города Ростовской области. Это обиды, нанесенные советской властью (расказачивание и раскулачивание), вытеснение в советское время религии из общественной жизни и историческое прошлое донского казачества [2, с. 2].
В оккупационной периодической печати планомерно педалировалась идея возрождения традиций и обрядов казачьего сословия, устоявшихся практик в сфере обучения, бытовых особенностей, характерных для этого региона. Значительное внимание оккупанты уделяли борьбе с советской идеологией. Создание казачьих добровольческих подразделений привело к поднятию на страницах газеты «казачьего вопроса» на качественно иной уровень в политике оккупантов. Казаков стали называть отдельным народом, правда, понимая, что их процент среди населения уже не велик. Это нашло отражение в статье «В добрый час», где под эгидой возрождения обычаев донских казаков описывали прием иногородних в казачье сословие [3, с. 2].
Не последнее место в «Новочеркасском вестнике» занимает освещение темы возрождения церковной жизни. Например, в статье «Станица Грушевская — сегодня» приводятся сведения о том, как «восстанавливаются Иоанно-Богословская и Варваринская церкви. В первой уже происходит богослужение» [4, с. 1–112].
Чтобы очернить советскую власть и рассказать о прелестях жизни досоветского времени, использовались воспоминания эмигрантов. Из статьи «Возвращение казаков из изгнания»: «В каждой казачьей станице были 2–3 хлебные ссыпки, 2–3 склада с керосином и нефтью, 5–6 мануфактурных магазинов, лесные биржи, несколько бакалейных магазинов, рыбные лавки. А остались по два колхозных магазина с перламутровыми пуговицами и ячменным кофе [5].
Важно отметить, что автор ориентировал читателя на сравнение того, «что было», и того, «что мы имеем, благодаря советской власти». Следует подчеркнуть, что коллаборационистская периодическая печать особого энтузиазма у местного населения не вызвала. Жители Дона шли на сотрудничество с оккупантами по разным мотивам, но большая часть населения все-таки ждала освобождения родных станиц и хуторов от захватчиков. Несмотря на активную пропаганду и обещания, к началу 1943 года Краснову удалось собрать на Дону всего лишь два малочисленных полка. Именно в казачьих станицах немецко-фашистское командование рассчитывало найти массовую поддержку. Расчет был на актуализацию обид казаков в отношении советской власти.
Основной причиной разочарования явился, главным образом, отказ немцев в ликвидации колхозов… частые реквизиции у населения предметов первой необходимости… подрывавшие жизненный стандарт населения, усиливали недовольство. Наряду с этим забота о нуждах населения осуществлялась в крайне незначительном размере… Средние и высшие учебные заведения, под предлогом отсутствия свободных помещений, не функционировали. Незначительное количество арестов, произведенное по инициативе казачьей полиции, среди лиц, подозреваемых в сочувствии коммунизму, систематически, по тем или иным причинам, отменялись распоряжением немецкой комендатуры.
Мирное население казачьих станиц Ростовской области, как и других оккупированных краев и областей СССР, в годы Великой Отечественной войны подверглось жестокому преследованию нацистов и их союзников в нарушение всех норм международного права. Многочисленные архивные документы и воспоминания современников тех событий пестрят фактами массовых убийств, изнасилований, грабежей, избиений и прочих военных и уголовных преступлений в отношении станичников. В Акте Быстрянского сельсовета Орловского района Ростовской области о массовых убийствах жителей сельсовета немецко-фашистскими оккупантами от 7 мая 1943 г. констатировалось: «… после прихода немецких оккупантов в хут [орах] Луганском и Потемкинском начался массовый грабеж населения. Началось массовое истребление скота. Фашисты разорили колхозную птицеферму СТФ и другие колхозные фермы. Из амбаров вывезли в массовом количестве зерно, избивали местных жителей. Они избили плетями трех чабанов, которые жалея свой колхозный скот, не бросали овец, чтобы спасти от фашистской руки. Заставляли под угрозой смерти работать колхозников на оккупантов. Фашисты колхозникам, работникам и служащим, привыкшим всегда быть сытыми, установили полуголодны паек. Фашисты начали массовое гонение за еврейскими семьями и даже беспризорными детьми».
Несмотря на тяжелейшее положение, сложившееся на оккупированной территории, репрессии против сил сопротивления и усилия власти по созданию института казачьего коллаборационизма он не стал массовым движением. Советское общество, оказавшееся в условиях оккупации, в целом, продемонстрировало способность к консолидации и высокий уровень патриотизма. Казачество в очередной раз в своей истории оказалось разделенным на два враждующих лагеря. В этом была его трагедия. И все же чувства патриотизма и готовность защищать Родину оказались для казаков более весомыми мотивами, чем обещания оккупантов.
Литература:
- Кринко Е. Ф., Хлынина Т. П. История Северного Кавказа в 1920–1940-е гг.: современная российская историография. Ростов-на-Дону, 2009. [Электронный ресурс] — Режим доступа: https://www.ssc-ras.ru/ckfinder/userfiles/files/Krinko_Khlinina_monogr.pdf
- В добрый час // Новочеркасский вестник. 1942. 14 октября. № 54. С. 2. [Электронный ресуср] — Режим доступа: https://vk.com/wall-156059781_16525
- Петров Н. Станица Грушевская — сегодня // Новочеркасский вестник. 1942. 19 августа. № 6. С. 2. [Электронный ресурс] — Режим доступа:
- Крикунов П. К. Казаки. Между Гитлером и Сталиным. М.: Яуза, Эксмо, 2005. С. 112. [Электронный ресурс] — Режим доступа: https://royallib.com/book/krikunov_petr/kazaki_megdu_gitlerom_i_stalinim.html
- Центр документации новейшей истории Ростовской области. Ф. Р-3613. Оп. 1. Д. 446.Л.9
